Курим

Мы курим Хотим, чтоб было круто, Умирая по минутам. Ведь вместе с этим дымом Мы не вдыхаем жизнь

Часы на тумбочке мигают зелеными глазами, и Хью устало прикрывается рукой, чтобы спрятаться от их вездесущего взгляда. Утро встречает его легкой головной болью и тяжелыми задернутыми шторами. Он переворачивается на другой бок и решает переждать, надеясь, что, когда он вновь откроет глаза, в этом мире что-то изменится. Зарываясь с головой в одеяло, он лежит полчаса, смотря в конец кровати. Холодно. А раньше было тепло и не так мерзко на душе. Да и вообще, раньше все было по-другому и будили его вовсе не часы, а мерное теплое дыхание на загривке. Как давно это было? День назад? Неделю? Месяц? Кажется, будто вечность. Хью тяжело откидывает одеяло и встает. Отчаянно хочется кофе и повеситься, но кофе хочется больше. Денси бредет по узкому коридору своей съемной квартиры в Лондоне, слепо шаря рукой по стенам. Он натыкается на комнаты и ругается сквозь зубы. На кой черт ему понадобилось так много?! Он может заблудиться в них, и никто никогда не найдет его хладный труп. Звучит неплохо лишь в теории, на практике все очень скверно. Кухня находится последней, голова болит нещадно, а кофе, как назло, на самой верхней полке, до которой Хью не может дотянуться. Раньше его доставал Мадс. Плоский экран говорит голосом прилизанного диктора с соседней стены. Что-то о политике Франции. Когда Хью думал о французах, он почему-то был уверен, что они ненавидят политику. Он с грохотом ставит тяжелую кружку на стойку, отпихивая стакан с недопитым виски на край столешницы, и заливает молотые зерна кипятком. Хью хватает с полки полупустую пачку сигарет, оставшуюся еще от тех времен, когда они жили вместе с Мадсом, и вытягивает одну. Он крутит ее в руках, вглядываясь, а потом открывает окно нараспашку. Порыв холодного воздуха ерошит спутанные волосы, пока Денси садится на подоконник, приваливаясь спиной к створке и зажигая сигарету. Внизу, за домами, живет Лондон, качая по жилам воды Темзы и вбирая в себя новые толпы туристов. Хью затягивается и выпускает дым тягучей струйкой. Прямо под ним, во дворе, сидит бродяга, склонив голову над коленями. Он - постоянный гость в здешних местах, и, хоть Хью ничего о нем не знает, Ромео больших дорог задирает голову кверху и, заметив его, приветливо машет ладонью. Он многое повидал и слышал, наверное, немало. Отчего-то от этой мысли вдруг стало невероятно неловко перед этим человеком. Хью докуривает сигарету и закрывает занавес из пластиковых окон. Из кружки все еще крупными кольцами вьется пар, и Денси греет о горячие края озябшие пальцы. Надо собраться и выйти. Куда-нибудь. Да хоть из себя! Вот только вместо этого он делает глоток, обжигает язык и проклинает весь мир. Это почему-то казалось самым простым и правильным в этот момент. Злиться на себя не хотелось, злиться на Миккельсена было не за что, а больше никто и не виноват. Стоило меньше врать себе, меньше привязываться, меньше... Вообще не стоило. После окончания съемок все быстро сошло на нет. Мадс уехал в Данию, а потом в Америку, а потом куда-то еще, улыбаясь вспышкам фотокамер и радостным фанатам, и квартира резко опустела, как и сердце Хью. Французы называют оргазм маленькой смертью. Хью почему-то казалось это очень наивным. Видимо, они никогда не сталкивались с рутинными вещами, которые случаются после. Например расстояние. И другое ужасное слово на "Р". Расставание. Счастливые они, эти французы. Выйти из квартиры было самым сложным. Просто переступить порог места, где он когда-то был счастлив, ощущалось так же страшно, как выбить у себя из под ног табуретку и повиснуть на люстре. Но Денси все же решился. Подъезд пропитался дымом и пылью. Консьерж уже месяц был на больничном, а заменять его было некому. Хью открывает дверь, толкая ее плечом, и встречается лицом к лицу с внешним миром. Голые деревья шелестят обглоданными ветками, приветствуя его как старого друга. Он быстрым шагом направляется вперед, подальше от этого места и от внимательных глаз, следящих за ним со скамейки. В вагоне метро многолюдно. Приходится прижаться к самому концу вагона и провести всю поездку окруженным, постоянно натыкаясь на кого-то взглядом. Сбоку полноватая девочка с криво мелированными волосами, прикрыв глаза, слушала музыку. Из ее наушников на слишком большой громкости доносились обрывками слова песни. Она поигрывала пальцами в такт и выглядела весьма умиротворенной. Хью позволил себе на секунду ей позавидовать. А потом ему пришлось проталкиваться к выходу. Центральные улицы Лондона кишели людьми, они слонялись туда-сюда, мельтеша перед глазами. Денси шел мимо заполненных ресторанов и кричащих о чем-то своем продавцах. Встав перед Темзой, он перевесился через перила и глянул вниз. В ответ ему замахали радостные туристы из проплывающего мимо речного трамвайчика, яростно фотографируя все, что могли захватить их объективы. Ничего нового. Когда-то давно, еще задолго до "Ганнибала", они были здесь вместе с Мадсом. Хью развернулся и, оперевшись о парапет, закрыл глаза, роясь в карманах пальто. Нащупав монетку в пять пенсов, он так же, не глядя, кинул ее через плечо прямо в реку. На удачу. Пусть хотя бы монетка сделает его счастливым. Распахнув глаза, он разочарованно вздохнул. Небо не стало светлее, людей меньше, а настроение лучше. Мадс так и остался чем-то далеким, недосягаемым и чужим. Темза лишь насмешливо булькнула утопленным в ней подношением, посмеиваясь над человеческой наивностью. Денси закутался плотнее в шарф и шагнул в сторону метро. Терапия не помогла, лучше не стало, а потому с чистой совестью можно отправиться в свою пустую квартиру и продолжать страдать там. Нечего страдать на глазах у людей, они этого не любят. Через три метра дорогу ему преграждают. Хью по привычке извиняется, поднимая глаза, и сталкивается с чем-то невероятным. - Привет. - Мадс... Датчанин улыбается, а Темза подмигивает ему отблеском мелькнувшего за тучами солнца. Лови свою удачу за хвост, наглец. *** Хью стоит у раскрытого настежь окна, держа в руках заполненную до середины чашку кофе. Холодное утро щиплет его за нос и холодит щеки. Внизу, на расстоянии трех этажей, сидит бродяга, удобно расположившись на неизвестно откуда взявшемся кресле. Он увлеченно пишет что-то в альбоме, который держит на коленях, и весь окружающий его мир проходит мимо, не тревожа его сознание. Сзади Мадс докуривает свою первую сигарету за сегодняшний день и последнюю из пачки. Он обнимает его за плечи, согревая, и выдыхает струйку дыма, которую подхватывает воздух, кружа в невесомом танце. Бродяга отрывается от своего занятия и бездумно смотрит перед собой в поисках вдохновения. Он поднимает голову и по привычке улыбается своему невольному соседу. Губы Хью растягиваются в улыбке, и он приветливо машет из окна, чувствуя, как Мадс прижимает его еще ближе к себе и тепло улыбается ему в шею, царапая утренней щетиной. Хью изворачивается и целует его в уголок губ, прикрывая глаза и вдыхая терпкий запах сигаретного дыма. Нужно не забыть купить еще кофе и сигарет. А впрочем, у Мадса в куртке наверняка осталась еще одна смятая пачка.