Все дороги ведут ронинов

      Теперь Рони знала, что на этом корабле есть полноценный медпункт, операционная и даже комната для фармакологических экспериментов. Лучшие клиники мира курят в сторонке. Ей заново зашили бок и стукнули нодати по лбу, чтобы больше не выпендривалась и по возможности соблюдала постельный режим. Можно подумать, она его по своей воле нарушила… А также напичкали обезболивающим и какими-то антибиотиками, назначение которых так и осталось неизвестным. Капитан, конечно, объяснил, а Шачи описание фармакологических эффектов дополнил, но… как дураку не объясняй, как говорится. Ощутив вкус свободы, а также желания чем-то себя занять, вся команда, не считая капитана, создавала учёт приобретённых сокровищ. Сейчас Рони уже не считала нахождение в трюме такой уж хорошей идеей: отвлечься от гнетущих мыслей можно было где угодно, только не здесь. Для атмосферности только кровавых галлюцинаций на золоте не хватало.       Девушка вздохнула. Случившееся в тот злополучный шторм так и не покинуло её сознание. Она стала нервной и несколько рассеянной.       — Рони-чан, не спи — замёрзнешь. Ты копьё в реестр внесла? — кок с раздражением взглянула на Шачи, крутившегося перед носом. Может, она и витает в своих мыслях, но не настолько, чтобы игнорировать происходящее.       — Ну, разумеется! Ещё вопросы будут, командир?       — А зачем?       Рони тупо моргнула: — Что «зачем»?       — Зачем внесла? Я же просил не вносить.       — Ладно, сейчас вычеркну. Только зачем?       Шачи закатил глаза, мысленно купаясь в обилии вопросительных слов, но всё же пояснил: — Я буду использовать его, как оружие.       Окончательно оторвавшись от записей, Рони внимательно осмотрела копьё. Длинное, около двух метров. Наконечник из тёмного металла, а деревянное основание сделано, по словам Пенгвина, из Адамового Дерева. Стык между металлом и деревом украшен широкой пластиной из золота и мелкой россыпью драгоценных камней. Копьё больше подходило для богатых языческих церемоний, а не для повседневного использования. Да и выглядело весьма… позерски.       — А ты драться-то умеешь? — самый главный вопрос озвучил Пенгвин, явно заразившись кокским скепсисом.       Шачи самоуверенно фыркнул: — Научусь! Всё равно в рукопашном бою мы с тобой уступаем Рони-чан и Бепо, так что почему бы не найти более подходящее оружие? Рано или поздно за нас тоже дадут награду, потому самое время стать сильнее.       Рони негромко хмыкнула. Её успех в боевых искусствах легко объяснялся способностями Дьявольского Фрукта Бепо, суперинтуицией и давним желанием научиться самообороне. Если бы у этой парочки было то же, они бы легко её обошли. Но пусть думают, что они слабее. Это утро было достаточно чудесным, чтобы поднять себе самооценку и получить толику самоуверенности.       — Может, вы просто мало старались? — и всё же Рони предприняла попытку ободрить Шачи. Кажется, в этом деле она не преуспела.       — Пф, тебе-то легко говорить. Вы с капитаном в G-3 вдвоём завалили по офицеру! А нам даже лейтенанты не достались. Позорище. Так что я решил, что сегодняшний день станет днём смерти Шачи-Того-Рыжего-Парня и днём рождения Шачи-Копьё-Дьявола!       Пенгвин захохотал: — Ничего умнее придумать не мог?       — Заткнись! — Шачи обиженно насупился и любовно поставил копьё позади себя. — Ничего ты не понимаешь. Я стремлюсь занять сильное оружие, пока оно ещё свободно. Ты бы тоже спешил, иначе навечно останешься на вторых ролях.       Тем не менее, его собеседник лишь фыркнул и продолжил учёт сокровищ. Рони слабо улыбнулась: эти двое умеют создавать непринуждённую атмосферу. Чёрт, зря она об этом подумала. Надо было дать ей кличку не «Рони Сказочница», а «Рони Мастер Самонакручивания».       — В любом случае, владение копьём легче рукопашки. Берёшь — и тыкаешь. Тыщ, тыдыщ, пшум — и нет врагов. Лепота-а.       Отложив в сторону перечень предметов, Рони всё-таки засмеялась: — Если всё действительно так просто, почему тогда вокруг не одни только бойцы на копьях?       Шачи задумался, но не надолго: — Ну, наверное, потому, что у них нет таких потрясных копий, как у меня.       Трюм наполнился смехом.       — Кажется, с учётом мы закончили, — подвёл итог Пенгвин, ехидно поглядывая на копейного мастера, — подумать только, сколько сокровищ было на простом пиратском судне, а уж сколько их будет, когда мы найдём тот клад… Кстати, Рони-чан, карта у тебя?       Девушка на секунду удивлённо распахнула глаза, не понимая, о какой карте идёт речь, но потом вспомнила. Карта капитана Хины! Точно!       — Да, она у меня в комнате. Мне её принести?       — Да, я с тобой схожу, — Рони кивнула, глядя на подпрыгивающих от нетерпения фармацевтов. Видимо, они рассчитывали увидеть на том клочке бумаги если не список сокровищ, то, как минимум, описание предстоящих приключений. Девушка сама не могла объяснить почему, но сам факт наличия карты вызывал трепет в душе и учащённое сердцебиение. Как если бы перед ней были бескрайние воздушные просторы, а позади крылья. Большие и сильные, позволившие бы лететь, куда она пожелает. Но их не было.       Рони медленно шагала по коридору, почти не участвуя в беседе, но, кажется, парням было весело и без неё. Наконец, впереди показалась знакомая дверь. Не став медлить, девушка повернула ручку.       — Стоп, а ты не запираешь комнату на ключ?       — Нет, а надо?       Фармацевты переглянулись: — Ну, не знаю, моя мать всегда запирала.       — Моя тоже, — поддакнул Пенгвин.       — В собственном доме? — парни кивнули. — Наедине с семьёй? Вы что, оборотни?       — Эй!       — Проходите и чувствуйте себя как дома, — Рони не сдержала усмешку. Фармацевты выглядели так, будто вошли в запретную обитель. В каких же семьях их воспитывали…       Пока гости стояли в дверном проёме и недоверчиво тыкали обилие тетрадей и листиков на столе: где-то были её попытки рисования, где-то кулинарные рецепты, но по большей части — тексты песен. И, несмотря на их обилие, страсть, как хотелось чего-то нового. Сама Рони прошлась к своей кровати, под которой лежала сумка, прихваченная с базы Морского Дозора. Стыдно сказать, но за эти дни она так к ней и не притронулась. Ни разу. Всё, что с таким трудом было прибрано к рукам, на деле оказалось почти ненужным. Вытащив из внутреннего кармана сложенную пополам карту, девушка заметила кое-что куда более интересное. Передав искомый объект пиратам, кок пожаловалась на головную боль и выставила обоих вон. Перед ней на кровати осталась лежать таинственная папка с надписью «Шичибукай».       Дождавшись, пока парни отойдут на приличное расстояние, Рони вернулась к двери и закрыла её изнутри. Она действительно предпочитала держать ту открытой, пока сама пиратка находилась где-то на корабле. Вряд ли кто-то из экипажа решит её ограбить, да и чужое присутствие она почувствует мгновенно. Но вот на ночь девушка всё же запиралась. Главная героиня для фильма «Я плюю на ваши могилы» из Рони получится так себе, так что не стоит ей становиться. Перестраховка лишней не бывает.       На первой странице — очевидно, титульной — содержалась основная информация о людях, носящих этот титул, и сам перечень имён. Семь пиратов на службе у Мирового Правительства: Гекко Мория, Боа Хэнкок, Джимбей, Дракуль Михоук, Донкихот Дофламинго, Бартоломью Кума и сэр Крокодайл. Рони хихикнула — имена в этом мире божественны. Надо же было назвать ребёнка фламинго или крокодилом. Хотя, может, это клички?       Всего на прочтение ушло около трёх часов, не считая перерыва на приготовление обеда. По большей части в этом досье были описаны способности Шичибукай. Превращение противников в камень, способность разрубать одним ударом целые флотилии… миленько. Рони довольно чётко осознала, что ей есть к чему стремиться, и что она вряд ли достигнет хотя бы частично их уровня. Но некоторые из этих пиратов её действительно заинтересовали. Это Джимбей, как представитель расы рыболюдей. В досье присутствовал его розыскной постер, так что Рони получила возможность сполна рассмотреть этого че… существо. Огромный, синий и сильный. С умными рыбьими глазами. Его досье больше походило на зарисовку к антиутопическому роману. Служение на корабле Фишера Тайгера, борьба за равные права с людьми и желание помочь своему родному острову даже в ущерб собственной гордости. Сильная история и страшная. Несмотря на все свои старания Воин Моря почти ничего не добился. Русалки и рыболюди до сих пор отправлялись в рабство в огромном количестве. Руки от этого сами по себе с силой сжимались, а на сердце появлялось тяжелое ощущение надвигающейся беды: Рони не ждала от рабства ничего хорошего и мысленно обещала себе во что бы то ни стало попробовать поспособствовать его завершению. В этом мире даже пираты имеют влияние, верно? Вторым человеком, вызвавшим её бурный интерес, стал Дракуль Михоук — величайший мечник во всём мире. Человек, не обладающий силой Дьявольского Фрукта, но при этом взмахом руки уничтожающий целые города. Касательно его способностей было написано, что подобная сила — результат долгих тренировок по оттачиванию мастерства, плод невероятной силы духа и совершенного владения Волей. Именно так, с большой буквы. Он не единственный человек, который владел Волей, согласно досье. Эта сила, кажется, носила естественный характер, но проявлялась у людей достаточно редко, чтобы её обладателей автоматически записывали в сильные противники. Жаль, что ни конкретных описаний этой способности, ни способов её получения описано не было. Рони была уверена, что будь у неё эта самая Воля, она могла бы стать по-настоящему сильной. Как минимум настолько, чтобы почти не опасаться за свою жизнь. Третий же — Донкихот Дофламинго — человек, имя которого она уже слышала и чьё прошлое было строжайше засекречено. Его биографию Рони читала особенно внимательно, искренне опасаясь их будущей встречи. А, учитывая, что пираты Сердца по сути бросили вызов его подчинённому, эта встреча была весьма вероятна.       Рони устало потёрла глаза и отложила документы в сторону. Способность чувствовать течение времени опять её подводила, наводя на мысль о том, что собственное семнадцатилетие кок всё-таки прошляпила. Медленно поднявшись с кровати, девушка подошла к зеркалу. Волосы прилично отросли, чёлка уже начинала лезть в глаза. В ближайшие дни придётся либо начать её закалывать, либо искать линейку и стричься. О том, что на следующем острове может быть парикмахерская, Рони почему-то не подумала. Далее, тело. Кажется, она здорово похудела, а также обзавелась подобием мышц. И тонким шрамом, сбоку сзади. Рони хмыкнула: первое боевое ранение — есть, чем гордиться.       Кажется, паранойя, ощутимо пожирающая её на протяжении последних дней, уступила место трезвому разуму. Взяв со стола тетрадь для записи текстов, Рони кощунственно открыла одну из последних страниц и решила расписать всё по порядку. Всё, что её тревожило. Получилось, в общем, негусто.       «Для капитана ничего не значит человеческая жизнь».       В принципе, любое рассуждение на эту тему выглядело лицемерно. Людям плевать на чужие проблемы, пока они не столкнутся с ними сами — факт, известный из жизни и истории. Рони до этих пиратов тоже особо дела не было. Даже до их смерти — да-да, кто-то стал совсем злым и бессердечным. А вот то, что капитан мог так относиться не только к врагам, но и к подчиненным, пугало. Тут уже вставал другой вопрос: а с чего Рони вообще решила, что Трафальгару Ло на всех плевать? Поводов он не давал; о накама по возможности заботился, голоса не повышал и не угрожал с причиной или без. Спокойный человек с врачебно-могильным чувством юмора, несколько безрассудный и самоуверенный. Но про кого нельзя было сказать того же? Не выходило ли так, что Рони сама себя накрутила и перепугала без повода? Она и раньше начинала опасаться людей, глядя на их отношение к другим, правда, в тех случаях её опасения оказались заслуженными… так, не уходить от темы.       Накинув на плечи плащ — тот самый, в котором она попала в этот мир — Рони поднялась на палубу. Заправила волосы за ухо и прошлась к самому носу субмарины. Здесь, в месте, где волны с силой ударялись о металлические пластины судна, а в лицо дул прохладный ветер, думалось на удивление легко. Все мысли и заботы казались глупыми и беспочвенными, а очевидные решения как никогда простыми.       «Ничего не бойся». Ни один страх не поможет в этом бескрайнем море.       Поплотнее застегнув пальто, Рони улыбнулась и окончательно расслабилась. Почему-то ей казалось, что заветного Рафтеля она так и не увидит. Как и большинство других островов.       Никогда.       В голове раздался тихий звон колокольчика — интуиция предупредила о приближающемся капитане. Странно, его ауру она могла отличить от чьей угодно, в то время как голоса Шачи и Пенгвина регулярно путала. Нонсенс.       — Вам нечем заняться? — Рони прикусила язык. Прозвучало куда более грубо, чем она хотела. Оставалось надеться, что капитан заметит иронию и не станет воспринимать это на свой счёт.       — Я сделал что-то не так?       Девушка резко отвернулась, пристально уставившись в воду. Ох, до чего же интересные брызги, а вон та волна похожа на дельфинчика… очень абстрактного дельфинчика… Молчание затягивалось. Умом Рони понимала, что надо бы ответить, но ничего, кроме правды, в голову не лезло. А правду она сказать не могла: после нескольких дней страха и нервозности, она стала думать о том, что её слова могут незаслуженно обидеть капитана. Кажется, она идиотка.       — Игнорируешь? Ясно.       — Я не игнорирую! — взглянув в эти хитро прищуренные серые глаза, Рони осознала, что её развели. — Ну, то есть… я не знаю, как объяснить. Я понимаю, что спасать тех пиратов было бы глупо, а то и фатально, но… я не привыкла к такому. Хреновый из меня пират, раз уж из-за такой ерунды расклеилась, да?       — Нет, — кок в удивлении подняла глаза на капитана. — На самом деле, это нормально. Тебе когда-нибудь приходилось драться за свою жизнь? Я так и знал. А грабить? А вообще нарушать закон? Стоп, ты святая?       — Нет! — Рони нахмурилась, устав качать головой. — Моя мать достаточно зарабатывала, чтобы я могла себе позволить не напрягаться из-за отсутствия денег или желания подтвердить какой-то особый статус.       — Тогда зачем ты согласилась стать пираткой?       Рони замерла, понимая, что именно к этому вопросу всё и шло: — Так получилось.       Какое-то время они оба молчали, будучи каждый погружённым в свои мысли. Рони искренне старалась вспомнить, почему, оказавшись в этом мире, так торопилась вступить в чужую команду, почему не постаралась освоиться на том самом острове или примкнуть к тому же Дозору. Почему так легко ступила на кривую дорожку та, кого даже в родном мире считали слишком правильной? Краем глаза следила за капитаном и слушала учащённое биение сердца, вот только надрывно стучало оно уже не из-за страха. Прижав руку к груди, Рони наконец-то смогла ответить себе на самый главный вопрос: она хотела, чтобы её знали. Всегда хотела, с самого детства. Чтобы видели и шептали: «смотрите, это же та самая…» Чтобы смотрели вслед и восхищались. Чтобы понимали, кто она и что именно из себя представляет. Чтобы уважали, возможно, немного боялись и боготворили. И чтобы эти серые глаза смотрели со знакомым хитрым прищуром и любовью, которой она никогда не видела.       Рони хотела славы, любви и приключений.       — Но не всё ли равно?       И хотела так сильно, что готова была за них умереть.