***
— Знаешь, я бы почистил тебе мандарин, — бормочет Джек, стоя у елки, покуда девушка нанизывает на ветку очередную игрушку. — Спасибо, — фыркает она. — Вполне домашний жест, к тому же новогодний. А еще эротичный, знаешь? — мужчина плавно покачивается на месте, изображая танец. — Я ме-е-едленно снимаю с него кожу-у-урку-у… Девушка усмехается. — Да уж, готова поспорить, что ты даже елку не украшал, откуда ассоциации праздника с мандаринами? — Я не такой уж и монстр. Ну, то есть, может, и да, но ведь и у меня бывают выходные. И, к твоему сведению, елку я украшал. И мандарины чистил, представь себе. — Он вздыхает и скрещивает руки на груди. — А за такое мог бы и в глаз брызнуть. Фиона хохочет, доставая из коробки очередную игрушку. Позже Джек мягко подшучивает над тем, как смешно она развешивает гирлянду и даже подставляет себе табуретку, ибо не может дотянуться до верхушки. Наконец, все готово, звезда на макушку елки нанизана (и тут уж Джек в позе лотоса поднялся над ней, чтобы сделать видимость, что как глава дома эту игрушку должен нацепить он), и Фиона наконец может оценить результат сво… их трудов. Она щелкает переключателем, и зажигается гирлянда. Девушка гасит в комнате свет и наслаждается обстановкой. Огоньки подмигивают ей, и Фиона словно не здесь, не только здесь, но и в каждом из тех дней, когда они с сестрой вдвоем украшали елку, а потом вот так стояли и любовались результатом своей работы.***
Его пальцы медленно тянутся к ее лицу, пусть они оба прекрасно знают, что это бессмысленно. И девушка молчит и прикрывает глаза, попытавшись обмануться, попытавшись представить. И на мгновение… Ей это удается. Она словно чувствует теплое касание его пальцев на своем подбородке. Только этот миг заканчивается, и вместе со вздохом на девушку обрушивается жестокая реальность. В голове роится множество неозвученных вопросов, которые нет смысла задавать, которые нет смысла обдумывать, и от этого осознания отчаянно хочется разрыдаться. Ее охватывает такая тоска, что впору выть на луну… да только легче от этого не станет. Она сама возводит и рушит свои призрачные замки. Девушка вздыхает, и ее губы дрожат. Она открывает глаза и смотрит на силуэт перед собой. Ей кажется, конечно, кажется, что мужчина испытывает схожие эмоции. Ей хочется в это верить. Его адамово яблоко дергается, и он медленно подается к девушке… как если бы хотел ее поцеловать. Она моргает — и те доли секунды, что ее глаза закрыты, позволяет себе вновь обмануться, вновь представить, что она в объятиях человека, который вряд ли когда-нибудь поймет ее, но разделяет с ней жгучее чувство одиночества, непонимания и тоски. Она почти чувствует его теплое неровное дыхание, почти ощущает его прохладные губы на своих губах, но глаза девушки открываются, и она поднимается с дивана. Фиона подходит к компьютеру и закусывает губу. Она стоит к нему спиной, мужчина не видит этого. Ей жаль, как же ей жаль и заранее больно за то, что она собирается сделать. Она оборачивается на него — и сердце сжимается, к глазам подступают предательские слезы. Ей кажется, Джек смотрит на нее почти понимающе. Она нажимает кнопку, одну единственную, маленькую, страшную кнопку — и он исчезает. А вместе с ним и ее надежды на собственный придуманный мир.