Этот вечер душу лечит

Этот вечер душу лечит. Хандра, депрессия, просто плохое настроение - любое из этих состояний может настичь нас нежданно-негаданно. И что тогда делать? Конечно, найти стимул для работы - и причины для позитива! Включить силу воли, в конце концов! А еще лучше - рассказать кому-то, что у тебя на душе. Свои тревоги, волнения, печали, беды - просто выговориться, пусть даже перед абсолютно незнакомым человеком… Для этого отлично подходят психотерапевты - но лучше родных и друзей в этом деле нет никого… 2 декабря 1999 года Здание ЦРУ в Нью-Йорке - Ланкастер-авеню, 46 - только что покинули двое ученых. Внешне это было неочевидно, поскольку здание числилось как «департамент экологической обстановки», а оба мужчины, с первого взгляда, не выглядели похожими на ученых. Однако это было именно так: докторов Татопулоса и Крейвена отпустили после очередного сеанса отчетов, политинформации и агитпропа - вкупе с требованиями и условиями. Все, как и обычно, а именно - ничего нового: стандартный набор «советов», «замечаний» и «инструкций», щедро приправленный слабо прикрытыми угрозами - «на случай выхода «Объекта» из под Вашего, мистер Татопулос, контроля» и «несанкционированного применения (того же) «Объекта» в личных корыстных целях»... Длилась эта «утонченно-прозаическая словесная дефекация», как метко выразился сам Ник, аж с восьми пятидесяти и вплоть до половины четвертого – то есть, практически, весь рабочий день. В результате оба вышли злые, подавленные, уставшие и голодные (а Крейвен еще и опечаленным - его изобретения запатентовать ему не позволят и на вооружение принимать не собираются). И теперь, с целенаправленностью двух эсминцев, пара ученых – с нездорово-убийственным блеском в голодных глазах - торопилась к ближайшей тележке с хот-догами. - Боже мой, два часа назад этому парню я отдал бы баксов пятнадцать, причем не раздумывая… И почему они в свою столовую никого не пускают? - пробормотал Мендель, пытаясь запихнуть себе в рот весь сэндвич целиком. Получалось с трудом – но вечно голодный химик был усерден во всем (а в еде – особенно). - Видимо, поднимают доход этому продавцу. Если каждый, кто ходит сюда, как и мы, так же голодает – он, наверное, целое состояние за неделю зарабатывает! Ух – я уж думал, что мне и слона после этих «мозгоедов» маловато будет… - ответил ему Ник, уже успевший измазаться в кетчупе. - Ага, совести у них нет - без завтрака, без обеда и без перерывов столько вещей делать! Рэнди надо было брать, у него вечно с собой вагон и маленькая тележка всяких батончиков и шоколадок - или еще чего съестного… И ведь, по сути, пустотой занимаемся – не только же мы одни им эти куски мяса анализируем! А почему ты горчицу не взял? - Не нравится мне наша - в принципе. Помню, в девяносто восьмом русские своей горчицей угощали - вот она хороша была. Острая, «йадрионайа», как они говорили – но при этом не сладковатая, как мексиканские соусы. Да еще с салом - м-м-м... Я сперва думал: «вот психи – сердце чистым холестерином бомбардируют» - ан нет, оказалось, что это вкусно и не так уж вредно, да и быстрому опьянению мешает… - А ты видел, как они – ну, «разведчики» - отчеты эти изучают? Чуть ли не рентгеном просвечивают - словно мы там невидимыми чернилами чего приписать могли! И все сравнивают, сравнивают - словно Годзилла с годами все больше делается (а у него только жировые запасы в хвосте откладываются), или у него вторая голова выросла… И при этом еще смотрят на нас, как на потенциальных диссидентов. Я, блин, с такой внутренней политикой им точно стану - поскольку мои права и так слишком часто нарушают! Кому вообще нужна такая «защита» от государства? Эх… - Мендель поправил сползшие на кончик носа, в пылу его тирады, очки – и лишь рукой махнул от досады. - А чего ты ждал, кстати? - поинтересовался похожий на вампира (из-за кетчупа) Ник. - Как чего? Я надеялся, что мои труды будут оценены, что страна меня поощрит, что я буду получать хотя бы больше возможностей для финансового роста! А в результате мои наработки не берут - и патентовать не дают! А спонсорством сыт не будешь - оно все равно не адресное! - Угу, никакого покоя и куча подозрений. Из-за этого меня уже «за глаза» шарлатаном в университете считают – говорят, что я в науке лишний… - Да что ты все об этом? Твоя докторская же защищена - ты прямо как тот парень, как там его, ну - молодой физик из MIT, выпустился совсем недавно… - Так она у меня первая офф-… Кхм. – Татопулос заметно смутился и приумолк на секунду. - Слушай, Крейвен - ты секреты хранить умеешь? - Секреты? - Крейвена весьма удивила перспектива узнать о друге что-то новое, - Ну, умею - если только не государственные, я их побаиваюсь… - Да какое там! Просто мой статус доктора тогда, в девяносто восьмом, был, как бы это помягче сказать… «липовый». - Чего? Как это? А твои монографии? А отношение других? А все остальное? - Писал еще раньше. Просто понимаешь - мой дядя, он… он, заменяя мне отца, страшно хотел мне успеха и… в общем… пропихнул меня за деньги! - выпалил Татопулос - словно признался, что это он убил Кеннеди, Леннона и последнего русского царя вместе взятых. - Но как? И зачем? Ты же вроде и так не дурак? - Менделя такое признание крайне удивило. - Да вот, прознал он про этого… Фромана и решил – «А чем мой племянник хуже?». Вот и «помог» перед смертью. Я же в Чернобыль ездил зачем? Чтобы проектную тему сдать лучше, а то она была ну очень сложной. Докторскую степень я тогда получил, знаний хватило - но хотелось быть реально на своем месте. Просто я тогда зашуганный был, неуверенный - не знал толком, чего в жизни хочу. Вот и велся на все подряд… - Ты? Серьезно? Дружище, ты точно не про меня говоришь? - Нет - просто я осознал себя хозяином своей жизни только тогда, когда произошло нападение Годзиллы. Ну, той - первой. Я сразу и нужным стал, и сам поучаствовал. - Это ясно. А потом-то что случилось? - Ну, мой статус слегка упрочнился (все же я принял непосредственное участие в уничтожении такой угрозы), плюс более поздние заслуги и недавняя успешная защита… Но ты же в курсе - наша деятельность секретна, поэтому грантов, наград и прочего за нее не получить. Вот я доклад и готовил - хотел доказать, что я ученый, а не пустышка, пропихнутая богачами или вояками. Теперь же, из-за этих слухов… - Да наплюй ты на них. Слухи всегда ползут, система «ОБС» всегда работать будет – важно, что ты работаешь хорошо и человек при этом хороший, - и Крейвен начал поглощать уже второй свой «саб». - Спасибо, ободрил. - Да ладно - просто ты устал и случился эмоциональный выброс. Я-то знаю, все понятно – естественная реакция организма на продолжительный стресс… К психотерапевту бы всем нам сходить вместе - так «эти» же не пустят. - Угу, или приставят к нам своего персонального «мозгоправа». Нет уж, такого счастья нам не надо – с НЛП и прочими «гипнозами». Будем снимать стресс «старинным русским методом»… - А это как? - Пить алкогольные напитки до «состояния нестояния» и делиться всеми своими переживаниями с друзьями. Я, кстати, теперь обязан тебя выслушать, раз ты меня вытерпел. М-да, что-то «твой покорный слуга» совсем уже расклеился… - и, протерев лицо, Ник набрал номер лаборатории, передав Рэнди, чтобы тот их не ждал скоро. Осмотревшись, он заметил заведение с простеньким названием «Бар «У Мо» - Слушай, может по кружке пива возьмем, а? Угощаю! - Ник, ну я же… А черт с ним, давай - мне не помешает слегка добавить хмеля в организм. Срочно нужно выгнать из головы этого «политолога-мозгоклюва»… Внутри бар оказался маленьким и полутемным. Взяв четыре бутылки пива «Дафф», они заняли место за столиком - почти возле самой стойки. Накатив, Крейвен слегка оживился: - А знаешь, Ник, мне иногда приходит такая «двойная» мысль. Вот смотри: мы следим за природными аномалиями, исследуем монстров, спасаем людей от чудищ - и почти никакой благодарности. С государством все понятно: оно и так, и так будет «жлобиться» - ну а журналисты что? Всякие «критики» - доктор показал кавычки, - отзываются о нас как о шарлатанах и поносят на чем свет стоит. И на тебя больше всех помоев льют... - Ну, за себя мне не обидно – «собаки лают, караван идет»… - А когда по телевизору какой-то разожравшийся «филантроп и меценат» по собственному каналу говорит, цитирую: «…и особенно глупо позволять обитать рядом с городом тупому и кровожадному куску мутировавшей игуаны, который изгадил акваторию и жрет городскую рыбу…» - это разве не обидно? После того как этот самый «кусок» помог нам сразить столько монстров? При том, что он оставляет отходов в море не больше, чем все отдыхающие и население?.. – Крейвен, очевидно, снова с головой нырнул в свою любимую, после химии, тему: «почему люди во власти – идиоты». - Ну, да - да, мне обидно, когда ругают и ненавидят Годзиллу. Но не могу же я убедить всех и каждого в его миролюбии! Люди верят в то, во что они хотят верить - плюс он и сам вызывает страх, порождающий злость… - Но ведь все равно неприятно, так? Нас пытаются засудить, прикрыть, шпионят за нами, а о самой обычной благодарности и говорить не стоит! Хорошо, что далеко не все обыватели так мыслят - но порой мне кажется, что мы воду в ступе толочем, если грубее не сказать! И даже вопрос не столько в благодарности, сколько в перспективах. Создается ощущение, что у нас их принципиально нет - и стоит только спецслужбам захотеть, как нас «выкинут на мороз» под секретными подписками, а Годзиллу законопатят куда-нибудь в Неваду, от греха подальше, если вообще не прибьют! - Мда, есть и такое. Знаешь, а с другой стороны - было бы хорошо, если бы не было монстров и мутантов. Вот чтобы новых не было, а старые исчезли. Все до единого... - Да, здорово было бы, - согласился Крейвен, но все же решил поправить Ника, – Ты, наверное, хотел бы одного оставить? -А? А, ну да - от него я не откажусь никогда, привык уже. Можно сказать, что и полюбил. Да и он, сказать честно, не простой, э-э-э-э… - Питомец? - заботливо подсказал Мендель. - Думал сказать «экземпляр», но и так пойдет. Так вот - он еще и научный кладезь, его изучать можно бесконечно. Решено - повеселевший Ник поднял бутылку, - поднимем же за нашего самого большого члена команды, и за его здоровье! - За нашего монументального товарища! Ученые звонко чокнулись бутылками и выпили. - А что ты там про перспективы говорил? - поинтересовался Ник у коллеги-ученого. - Да не так и важно. У меня другая мысль в голове вертелась… А, вот: «Каждое наше великое и доброе дело в конце концов забудется - так стоит ли что-то делать»? Такая мысль меня в минуты плохого настроения терзает. Но есть у меня и мысль-противовес, - заявил Мендель, разглядывая параллельно этикетку на бутылке. - Серьезно? - поинтересовался его товарищ, прихлебнув еще пива. - Да, и вот в чем она заключается. Это гибрид кармы, совести и чести: «Жить, творить и работать надо так, чтобы и другим вреда не было, и чтобы не было мучительно больно за упущенные годы». Знаешь, вот чтобы можно было на смертном одре оглянуться назад, в прошлое - и увидеть, что не зря жизнь прожил, а оставил за собой следы своих добрых дел. Или вот - родные и близкие. Они нам отдают свои силы, свои ресурсы, свое время - и наше дело их не подвести, не разочаровать, не опозорить. Ну, или скажем, те же отношения, - видимо, Крейвен уже вошел в лекционный раж, и молча слушающий Татопулос его только сильнее подогрел, - влюбился ты, влюбились в тебя - все должно быть взаимно и с умом. Надо понять, близок ли ты человеку, близок ли он тебе, чтобы не случилось проблемы: сначала люди в любовном угаре вместе, а потом начинают ненавидеть друг друга из-за непонимания. Вот скажи мне, могут разругаться люди из-за коллекционирования моделей кораблей девятнадцатого века? - Ну, не знаю – наверное, могут. Если ни один не уступает другому… - Ник по-прежнему не подавал признаков гуру в человеческих отношениях. Тем временем, первые бутылки незаметно подошли к концу – и дуэт ученых продолжил разговор, открыв по новой порции хмельного. - Вот - Стэн, мой приятель из школы, после двух лет совместной жизни на развод подал именно из-за этого. Он думал, что она научится терпеть его «заскок» - а она не понимала, на что он тратит такие деньги. В результате расплевались, развелись и ненавидят друг друга. А будь у них дети? Это ж вообще трагедия была бы. – Глаза Крейвена подернулись дымкой не самых приятных воспоминаний. - Да уж, друг, с одной стороны ты прав - но с другой… Не всегда есть время присмотреться, плюс многие свои пороки человек может и скрывать. И как тогда другим людям быть? – спросил Ник чуть осторожно. - Можно же проявить чуточку больше благоразумия! Нельзя позволять чувству тебя ослепить полностью, на то у людей и есть разум - чтобы не одними лишь гормонами мы управлялись. Всегда есть время поразмыслить, а не рубить сплеча – потом же сам проблем не оберешься. А вообще, Ники, - Мендель не обратил внимания на то, как перекосило его друга от такого обращения, - жизнь и сама любит все по местам расставлять. Вот забавно - я агностик, но порой еще и в судьбу верить начинаю. Смешно. - Ну, тогда за судьбу? - За судьбу! Поставив бутылку на стол, товарищи окинули окрестности уже слегка осоловевшими взглядами. Бар был пустынным. За стойкой седовласый бармен медленно и аккуратно протирал коктейльные стаканы и пивные кружки тряпкой явно не первой свежести. По телевизору начали крутить очередной репортаж с концерта некоей рок-группы. Вернее сказать, что для ушей Крейвена «концерт» больше походил на завывания кошек, которых живыми засунули в мясорубку. - Ужас. Как это слушать можно? – буркнул химик. - Это ты не у меня, а у Рэнди спрашивай. Он еще не наладил «Найджела»? - Вроде нет - надо заехать взглянуть, кстати. Да и вообще мне сегодня домой не охота: соседи ремонт делают, хочу в лаборатории переночевать – там хотя бы сверла круглосуточно не слышно... - А не замерзнешь? – «Удивительное дело,» - пронеслась мысль в голове у Ника, - «чтобы комфортолюбивый Крейвен себя сам в аскетичные условия загонял? Куда катится этот мир?» - Мне после Аляски и Антарктиды ничего не страшно. А-апчхи! - Будь здоров, храбрец. Ладно, разрешаю тебе обогрев на ночь включить. - Спасибо. А ты поедешь? - Ну, я тут думал прогуляться – сходить билеты в кино посмотреть, или там в прокат за новой кассетой… Не обидишься? - Да нет, нормально все. Надо мне машину уже купить, а то на такси не наездишься - да и в порт их гонять дороже. - Машину? А ты какую хотел бы? - поинтересовался Татопулос. - Ну не знаю – Форд, скорее всего. Можно даже подержанный – лучше всего фургончик какой-нибудь или 250-й пикап, чтобы удобно было. Не все же нам на твоем джипе ездить, или на Хаммерах. - Понял тебя. Ладно – ну, давай по последней, - и друзья допили остатки. Ник ушел в сторону наземной линии метро, а Мендель отправился к стоянке такси. Чем Нью-Йорк всегда хорош - своими фирменными желтыми кэбами. И сейчас, говорливый и явно ворчащий таксист (похоже, русский) увозил его в порт. - «До порта в Джерси, мать его! Видал я таких: шатаются по разным местам и прочим гадючникам. Не сидится никому в нормальных районах - все покататься, приключений на жопу свою поискать охота. Прямо свободный доступ: приезжай, кто хочешь, ходи, где хочешь», - брюзжал таксист на незнакомом языке себе под нос, - «и вот везде блин так – свобода, мать ее! Вчера видел, как мужики на улице сосутся – свобода, бляха-муха! На проспекте центральном голый ковбой - и это, типа, нормально!» - «А безопасность? Вообще в жопе. То в городе появляется великанский монстр, то вдруг говорят, что у него потомство осталось. Пол-города в руины обратилось, пока одну тварь добили - а теперь еще одну рядом держат! Якобы ученый новую ящерицу контролирует, ага. Видал я таких ученых - карасей копченых, м-мать… Сидят по кабинетам, кофе накачиваются, придумывают всякую лабуду. А как жопа какая - так они не виноваты, спасите их! Вон - надо же, придумали бактерию, мусор жрущую. Срать меньше надо, тогда проблем не будет!» - «Да куда ты прешь, бля?! Страна идиотов на колесах, каждый кретин с тачкой. Вот у меня брат машину взял в 86-м - вот там дело толковое было. Накопил, узнал все как должно быть, потом с человечком нужным договорился… А тут? Пришел в банк какой-то босяк, ему там кредит, он машину купит - и ездит, пока банк тачку не отберет, или сам ее не разобьет». - «Чего набычился, очкарик? Мозгов, что ли, много? Да у кого тут они есть? Все готовенькое, все на тарелочке. Жрачка в магазине готовая лежит - только в духовку сунь, технику всю только по сервисам таскать – сам никто не чинит. Живете, жизни не зная, как у бога за пазухой…» -интуитивно Крейвен был рад, что не понимает скандального водителя - который, как ему показалось, или был сегодня кем-то обижен, или происходил из числа тех недовольных эмигрантов, которых не встретили со всеми благами прямо на пристани. Поэтому он просто молчал – до самого пункта назначения. Возле здания „Stata Island Star“ было тихо и безлюдно, но двери и окна были распахнуты настежь. Причиной оказалось простое, но неприятное событие - в микроволновой печи опять что-то сгорело. И потому, прямо сейчас, недовольный Рэнди Эрнандес бродил по помещению с освежителем воздуха, периодически распыляя его в особо пропахшие места их «офиса». Увидев ученого, он быстро сказал: - Дружище, я почти ни при чем. Только хотел расплавить зефир на печенюшки, как случился скачок напряжения - и все сгорело прямо там. Микроволновку отдраил, все проветрил – вот, эту гарь вонючую добиваю окончательно… - Да ладно, уже вполне терпимо. Что-то серьезное случилось в наше отсутствие? - Ничего. В лаборатории прибрал, заявление на вывоз негабаритного мусора составил, манипулятор поврежденный демонтировал, «Найджела» почти доделал. Доктор Чампман и Моник по магазинам пошли, наверное, Годзилла у себя в логове спит – в общем, в Нью-Йорке все спокойно, - отчитался хакер. - Ну, ладно. Давай проверим, что там с «Найджелом». Служебный робот NIGEL (которого в просторечии именовали «Найджелом») был почти готов, осталось лишь вставить новые оптические сенсоры и доукомплектовать манипулятор. Сколько раз его собирали из ничего, сколько раз он был уничтожен до основания - но всегда возрождался стараниями Крейвена, как птица-феникс. - Док, я еще не удалил из его головы разные песни, потерпи малость. - Нет, можешь оставить, пусть пока будут. - Ты серьезно? - подобная реакция от ученого была нетипична, и Рэнди весьма удивила – «Крейвен ли это?» - Уверен? - Пусть будут, если что - сам удалю. Включай. Собранный и включенный робот сделал несколько движений манипулятором, проехался взад-вперед - и вдруг запел на уже слышанном сегодня Менделем языке: «Полный ход - и снова волны уплывают в даль за кормой. Прочь тревоги, англичанка - возвращайся с богом домой. Каменный мост над водой Спит, словно стражник немой: London, good bye, Лондон, прощай, — я здесь чужой. London, good bye, Лондон, прощай, — пора домой. Лондон, гуд бай!» - Это что, русская музыка? - вот такого Мендель Крейвен точно не ждал от Эрнандеса. У того, похоже, была поистине неистощимая фантазия на шуточки. «Сотни лет часы на башне созывали лордов на пир, А теперь Big Ben на память нам подарит сувенир. Волны холодной реки Наши хоронят мечты». - Ну да, я туда уже и не помню сколько всего записал. Удалить? - Нет, пусть поет. Можешь считать, что все нормально. - Окей, тогда я пойду перекушу, - и уже из угла с кухонными принадлежностями хакер крикнул, - а ты есть хочешь? - Нет, я ел уже - но в следующий раз с нами поедешь ты! - Крейвен, я понимаю, что я в многом бываю неправ, - проговорил Эрнандес, шаря по холодильнику, - но за что же ты хочешь меня затащить туда, где власть совокупляется с нашими мозгами? Меня же замучают проповедями о том, какой я нехороший человек: «подрывающий государственную целостность», и все в таком духе, - похоже, Рэнди кого-то вспоминал. - Нет, просто ты всегда полон всяких сладостей - а у них там не кормят посторонних. Вообще. - Это мы-то посторонние? После всего, что сделали для города, страны и мира? Ну и бесстрашные же свиньи там сидят… - Свиньи - понятно, а бесстрашные почему? - не въехал Мендель в смысл сказанного. - А как можно отказать в пище двум гражданам такой величины, как Крейвен и Татопулос? Ты способен атомную бомбу собрать из стиральной машины, а Ник может великана позвать. Я бы лично не стал с такими «яйцеголовыми» спорить, - произнес Рэнди, выдавливая на печенье взбитые сливки. А Найджел подъехав к своему создателю, поинтересовался: - Чего мой господин желает? - Желаю? Наверное, песню под настроение,- сказал химик, не придумав ничего вразумительного. - Исполняю,- ответил робот писклявым голосом, и уже другим, начал воспроизводить текст: Три месяца назад я написал эту песню, но с е...чим темпом инфляции я зае...ся тексты переделывать, так что пусть в этой песне все остается как было. «Я копаюсь на помойках – прямо как червяк, С детства жизнь моя пошла наперекосяк, Люк канализации – в дом входная дверь, Но я счастлив, парень - по-своему, поверь». - Не ожидал такого, - промолвил Крейвен. Какой-то прямо «русский» вечер. То метод снятия стресса, то таксист, то вот это вот. Как бы ни намек от высших сил, что придется на следующее задание в Россию лететь… «Двадцать лет назад сгорел мой родимый дом, Документы, деньги, вещи - всё сгорело в нём. И теперь – второй десяток - побираюсь лет, А кому же нынче нужен старый дед-пердед! Я бычок подниму - горький дым затяну, Покурю и полезу домой, Не жалейте меня - я нормально живу, Только кушать охота порой! А я бычок подниму - горький дым затяну, Люк открою - полезу домой, Эх, не жалейте меня - я прекрасно живу, Только кушать охота порой! Эй, ребята - как допьёте сверху там вино, Мне бутылки - не забудьте! - дайте заодно. Пожалейте вы, народ, несчастного БОМЖа - Я их бить не стану, честно - в сумке вон лежат. Отнесу сегодня я их все в приёмный пункт, Мне за них по шестьдесят копеек отдадут, Я на мелочь ту куплю хлеба и сырок, Чтобы с голоду не протянуть мне до завтра ног. Я бычок подниму - горький дым затяну, Покурю и полезу домой, Не жалейте меня - я отлично живу, Только кушать охота порой! А я бычок подниму - горький дым затяну, Люк открою - полезу домой, Эх, не жалейте меня - я прекрасно живу, Только кушать охота порой!» Непонятно, что тут слушать? Или вся соль в тексте и смысле? Ладно, не орет как газонокосилка - и то хорошо. «Ах, подайте мне, люди - ради Христа! Не мила эта жизнь, от неё я устал, Помоги мне, прохожий, своим пятаком: Надо мной сжалься ты - над нищим, над стариком! Эх, отпустите ж меня, товарищ старшина! Я простой советский БОМЖ, а не какая-то шпана, Я не сделал ведь плохого никому - Так за что ж в «обезъянник» меня - не пойму?! Я бычок подниму - горький дым затяну, Покурю и полезу домой, Не жалейте меня - я занятно живу, Только кушать охота порой! А я бычок подниму - горький дым затяну, Люк открою - полезу домой, Эх, не жалейте меня - я прекрасно живу, Только кушать охота порой!» «Мой господин доволен?» - спросил Найджел, явно копируя фразу из какого-то фильма. - Доволен, доволен. Сворачивайся, - и Крэйвен в несколько движений выключил робота, - ладно, Рэнди, не так уж и плохо для работы «на коленке». Но только не спали все еще раз, когда опять что-то химичить будешь. - Все понял, в этом году - никаких особых приколов. Войдем в новое тысячелетие серьезными, - шутливо отдал честь отрядный спец по шуточкам и программам. - Угу. Как ты думаешь, может мир изменится к лучшему? - А как это должно быть, по-твоему? Просто для справки, - полюбопытствовал хакер. - Ну, для начала надо в жизни своей что-то изменить: от недостатков избавиться, дела важные завершить, с деньгами что-то решить. А еще я бы хотел, чтобы люди в мире лучше стали. Чтобы не воевали, не лезли без нужды друг к другу, природу чтобы не загрязняли… У нас же, как что стряслось - так либо кто-то с чем-то доэкспериментировался, либо очередная тварь - жертва воздействия на природу человеком - вылезла. Говорили тут с Ником недавно, как бы здорово было, если бы мутантов не было... - Что, и здоровяка туда же? - такое заявление от ученых удивило Рэнди. - Ну, нет, конечно - его Ник любит, расставаться не захочет, да и я тоже считаю, что без него нельзя. Мы в том смысле, что остановить появление разных монстров. Мутирующие черви, пчелы, ящерицы, пауки, термиты, цикады, змеи… Неправильно это. Или это я становлюсь сентиментальным? - неожиданно сказал Крейвен. Но, подумав, добавил: - А вообще, слышал ли ты поговорку: «Хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах?» Вот уж не прибавить, не убавить. - Ага, частенько… - но тут у Рэнди зазвонил мобильный. Глянув номер, он шустро сбежал на улицу – видимо, с Моник чирикать. Вот такая у него странность была: вроде при всех весь из себя фривольный, а показать себя обходительным - это он стесняется. Как в нем это уживается? Достав журнал объявлений, ученый начал изучать варианты. Но как назло - в Нью-Йорке не продавали нужного автомобиля. И сейчас Крейвен просматривал то, что имелось в наличии: - Так, Форд – посмотрим, что от тебя есть. Бронко, Бронко 2, опять Бронко. Мустанг, Мустанг, Мустанг - блин, одни Мустанги. Так, а тут… С ума сошли? За сколько? Нереально. А вот тут - уже теплее. Номер запишем, посмотрим еще. Фургон 78 года? Ну, пока на заметку возьмем… - и вот так, наедине с журналом, Мендель Крейвен и стал потерян для мира - даже приди к лаборатории Годзилла - и того бы не услышал. Когда Рэнди ушел домой, Крейвен разложил кровать в жилой зоне. Аскетично, но далеко не самый плохой вариант. И, оставшись один, химик предался мечтам - о хорошем будущем и приятном настоящем… Конец.