Смотря на звезды

Катя готовит завтрак. Она двигается неторопливо, придерживая большой живот. Ребенок должен родиться в следующем месяце, а я, вместо того чтобы радоваться, все больше впадаю в тоску. С каждым днем груз вины давит сильнее, иногда я просто заставляю себя не ненавидеть Катю — она-то ни в чем не виновата. Когда становится особенно тошно, я иду в степь. Не для того чтобы сбежать, а чтобы идти. Движение прочищает мозги и одновременно заставляет ни о чем не думать. — Я прогуляюсь, — ухожу, даже не притронувшись к завтраку. Она понимающе кивает, ей кажется, что все из-за моих способностей. Отчасти она права, но часть эта очень мала. Я не могу носить фильтры постоянно, но в степи это не особенно и нужно — запахов здесь не меньше, чем в городе, но они не так сильно бьют по восприятию. Ночью приземлилась капсула. Космодром в километрах от нашего дома, но утром отчетливо веет сгоревшим металлом. На земле такого не бывает, так пахнет только прошедший сквозь атмосферу космический челнок. Я иду быстрым шагом, к которому давно привык. Стараюсь не думать и не прислушиваться к запахам, но направление держу правильное. Солнце начинает клониться к горизонту, когда я вижу вдалеке флаер. Трудно сказать, как именно я его заметил — обычным зрением или почуял сверхнюхом. Хотя в моем случае это одно и то же. От флаера пахнет тонко и остро — я даже ощущаю покалывание на коже — топливом, антикоррозийным покрытием, нанесенным совсем недавно, но уже начавшим разлагаться, медикаментами и едва различимо на фоне грубых синтетических запахов — другом. — Привет, — машет рукой с края флаера Игорь. Он обрит налысо, и щетина на щеках почти такой же длины, как ежик на голове. Странно видеть его простым, пожалуй, даже слишком простым — в белой футболке и джинсах, но с неизменным патроном на груди. Он улыбается, а я замечаю пару новых шрамов на его лице. А сколько еще скрыто под одеждой? — Как тебя выпустили? — спрашиваю я. После приземления его должны были продержать в карантине не меньше суток. — А разве мне можно запретить? — улыбка у него все такая же дерзкая и насмешливая, но невероятно родная. Я только сейчас понимаю, насколько соскучился по ней. Игорь спрыгивает на землю и не спеша подходит ко мне. От него разит антисептиком. Несомненно, он провел под душем несколько часов, пытаясь отмыться. Совсем не получилось, но могло быть и хуже. Я делаю шаг к нему и обнимаю первым. *** Мы лежим прямо на земле, не озаботившись одеялом или спальником. Можно напиться или подраться, просто так, без причины, но мы лежим и смотрим на звезды. — Вон та, — Игорь пытается попасть моей рукой в маленькую точку над нами. — Там твоя база? — интересуюсь я. — Нет, — он смеется. — За этой звездой — еще полторы тысячи световых лет, мою отсюда не видно. — Чем ты там занимаешься? — спрашиваю, вспоминая причудливый шрам на виске — переплетение множества тонких линий, как если бы он попал в кислотную паутину. Игорь неопределенно пожимает плечами. — Исследую. Смотрю, что и как. Техника там ломается почти сразу, мы пока не знаем почему, так что приходится по старинке. Выходишь утром и идешь по маршруту, записывая все интересное и не очень. Ну мне не привыкать ходить — это то, что я умею очень хорошо. — Интересно? — Не особо, — по голосу чувствую, что так и есть. — Камни, песок, мелкие твари, на ящериц похожи, вроде как не опасные. — Зачем тогда вообще нужна эта планета? — Откуда я знаю, — отвечает Игорь. — Я же не ученый, я всего лишь слабенький эмпат с опытом полевой работы. Меня отправляют туда, где обычные методы не действуют, где нужны особые способности. Тебе предлагали? — спрашивает он без перехода. Я киваю, он не может этого увидеть, но понимает. — И? — уточняет он. — Я отказался. Игорь вздыхает с облегчением. — Вот и правильно. Нечего тебе там делать, Мишка. — Я чувствую себя намного младше, как будто так и остался подростком. — Там все чужое. Даже твари эти, я их ощущаю, но не понимаю. Кто знает, как это на тебя подействует. Я молчу и смотрю на маленькую точку в небе. Игорь, конечно, прав, чужая материя может просто меня убить, а может заставить мучиться остаток жизни. Вот только последние месяцы я все чаще и чаще сбегаю из дома. Все дольше брожу по степи. А визитка Центра Изучения Дальнего Космоса так и лежит в кармане куртки.