Я знал

Маркус сидел, прижав колени к подбородку — не потому что ему было стыдно, любезно выданный банщиком-мадьяром передник от этого избавлял, а от тоски. С самого бегства из Неаполя он чувствовал себя не в своей тарелке. Все было правильно: он шел к цели, его окружали друзья, у которых был и надежный план, и даже деньги, но Маркуса не покидало ощущение, что чего-то — или кого-то — не хватало. И вот от этого накатывала глухая тоска, с которой он не в силах был бороться. Чтобы хоть как-то развеяться, Арнольд предложил сходить в бани, обещая незабываемые часы отдыха для души и тела. Сейчас он суетился где-то рядом — рассказывал о лечебных свойствах серного пара, то и дело хлопал Маркуса по плечу или трепал по колену. В этих действиях не было и намека на непотребство, только желание ободрить, показать, что Маркус в безопасности рядом с ним. Но даже в компании такого большого и сильного человека, как Арнольд, защищенным себя Маркус не чувствовал. Чуть больше часа спустя, пытаясь вывернуть руку из крепкой хватки кузена Арнольда, Маркус понял, что не ошибся. Воспользовавшись густым паром и неразберихой, ему удалось вырваться. Он чувствовал себя зверем, загнанным в ловушку. Паника начала разрастаться внутри и тошнотворным комком подступила к горлу, но тут же отпустила, едва Маркус выскочил из парной. Перед ним стоял Ильмар — голый, хотя окажись он в бане полностью одетым и с оружием, Маркус бы не удивился, — и со скрученным жгутом передником в руках. Ильмар сделал выпад в сторону Маркуса, но тот даже не пытался отшатнуться. Импровизированная плеть прошла чуть левее его уха, ударив подходившего сзади человека, видимо, слугу кузена. Тот закричал, хватаясь за лицо, а Ильмар уже раскидывал других нападавших — одного отправив в бассейн, другого уложив метким ударом ноги. Маркус смотрел на Ильмара и чувствовал, что наконец все стало правильно. А еще — что он ждал его появления и ни секунды в нем не сомневался. Едва тот закончил с нападавшими, Маркус бросился к нему и повис на шее, крепко обнимая, не стесняясь ни своей наготы, ни взглядов окружающих. — Я знал, — прошептал он, понимая, что теперь может ничего не бояться.