То, что не дозволено

― Ты знаешь, как я соскучился? Нет, ты не знаешь, как я соскучился! ― подошел со спины к Юу, неосторожно и совсем уж нагло заползая руками ему спереди под футболку. ― Вот почему ты всегда уезжаешь, меня не предупредив? Я же так не люблю оставаться один.       Знакомый голос и руки, внезапно оказавшиеся на торсе. Пора бы уже привыкнуть к таким приветствиям, но Канда все равно подскочил от неожиданности. ― Не подкрадывайся! ― несколько раздраженно произнес он, но оттолкнуть Лави не захотел. ― Хочу и подкрадываюсь! ― иронично произнес Лави, быстро чмокнув мечника в шею там, где она была свободна от волос. ― А у тебя какое оправдание?       Положив голову ему на плечо, Лави выразительно изогнул бровь и вновь посмотрел на длинноволосого.       За такой теплый прием, приправленный поцелуем, можно было и проглотить располагающую к спору фразу. Пытливый взгляд рыжика не оставлял Канде выбора. Оправдание нужно было срочно придумывать, и даже гордость не смогла встать между ним и этой мыслью. ― Кхм, ну я... ― слова закончились, пришло время выкручиваться. Повернувшись лицом ко Книгочею, Канда быстро прижался к его губам. ― Предположим, что я принял такой ответ, но в следующий раз просто так не выкрутишься, ― оторвавшись на мгновение, прижал указательный палец к губам мечника и с подозрением посмотрел на него. «И хорошо», ― с облегчением подумал Канда. ― Так где ты был, серьезно?       Положив руки ему на плечи, рыжий выгнулся, прижимаясь всем телом сильнее, и сам в ответ поцеловал, игриво покусывая губу Юу. ― Бегал, ― не думая выдохнул Канда, прежде чем был вовлечен в новый, более страстный поцелуй. Слегка худощавое тело рыжего определенно не могло оставить его, кхм, равнодушным. Губы приятно саднили от покусываний Лави. Канда не задержался с ответом, тут же стараясь перехватить инициативу. Провел языком по ряду зубов и тут же всосал его нижнюю губу. ― За кем, позволь спросить? ― томным голосом прошептал рыжик, на момент оторвавшись от его губ, но все же не отдаляясь дальше чем на сантиметр. ― Или от кого?       Голос Лави словно призывал ляпнуть что-нибудь, дабы окрасить атмосферу еще более яркими чувствами и эмоциями, ну или просто хотелось его ударить. Перед Юу встал сложный выбор.       Убрав руку с шеи мечника, переместил ее ему на поясницу, Лави, словно на пианино шевеля пальцами, спускался к заднице Канды. Его действия были приятными и вызывали мурашки, но страх за свою пятую точку возрастал. Постоянное чувство борьбы за свою анальную девственность сопровождала синеволосого. ― От любовниц, ― усмехнулся Канда и тут же снова впился в губы Книгочея. Подцепив зубами его губу, он слегка оттянул ее, не спешно зализывая после. ― Так, значит, ― прорычал в поцелуе рыжий, относительно безуспешно борясь за доминирование, цокнув языком, углубляя поцелуй, лаская его. ― Обрюхатил какую-то шлюшку? «Для меня есть только одна шлюшка», ― так и рвался озвучить мысли начавший злиться Канда.       Нет, Лави вовсе не был ревнив в таких ситуациях, он был уверен, что Юу всегда придет к нему, либо надрать рыжему задницу, либо... кхм... проделать другие манипуляции с той же задницей. Но все же это не мешало ему не слабо злиться и выплескивать эмоции на длинноволосого, а точнее, его зад. Проникая рукой ему в штаны, а затем и трусы, сжал левую ягодицу с силой, слегка царапая. Улыбнувшись, не разрывал поцелуй, прижимая другой ладонью за шею его к себе. ― Не переживай. Обычно я осторожен, ― прерывисто дыша после поцелуя, с усмешкой произнес патлатый. И все-таки было в нем что-то от мазохиста, ведь после подобной реакции и жить стало веселее. Эмоциональное упование, конечно, хорошо, но его заду приходилось не сладко. По-хозяйски блуждающая и сжимающая рука возмущала и в какой-то степени пугала, поэтому Канда тут же протестующе зашипел. Мол, еще одно движение, и беги, Глупый Кролик, беги так, как никогда не бегал. Не желая остаться в долгу, мечник прижал рыжего к себе и, пройдясь пальцами по позвоночнику, начал резво стаскивать с него футболку. ― Надеюсь-надеюсь, а то я даже не знаю, что сделаю, ― с издевкой прошептал слегка хихикающий Книгочей, полностью выбираясь из футболки и начиная стаскивать майку с потрясающего и потного тела Юу. ― Уйду, к примеру.       Сказал он это настолько неосознанно, словно случайно выронил из кармана эти слова, и сам напрягся, представляя. Канда мгновенно остановился, схватив Лави за запястье и с силой сжимая его. ― Я не хочу становиться любовником. Лучше сбегу в Америку, там найду себе мальчонку попассивнее, который будет мне давать, мы поженимся, и наконец остепенюсь, ― мечтательно протянул рыжий идиот, доказывая в который раз, что жизнь и здоровье собственное ему крайне не милы, но когда Юу забывал о нем, игнорировал, буквально клал на его гребаное существование, на самом деле появлялась у него такая мысль. ― Как тебе такая перспектива?       Не из тех людей был Канда, что бегают за парнями и женщинами. Однако настрой Лави и его фраза привели его в смятение. «Ах, вот значит как?!» ― гневно подумал Юу, сжимая запястье рыжего еще сильнее, явно предвещая не маленький синяк.       Невыносимо было то, что этот мальчишка так разговаривал с ним, но еще более невыносимо было то, что это его задело. ― Ну и вали, ― грубо произнес он, но, вопреки сказанному, отталкивать Лави не спешил. Юркий язык, прошедшийся по ускользнувшим от поцелуя губам, заставил его раздраженно цокнуть. Порой рыжего хотелось придушить с особым энтузиазмом, хотя нет, вру, не порой, а абсолютно всегда. Но как ни крути, а секса длинноволосому хотелось, а еще он не питал особой любви к играм с асфиксией. Наклонившись к Лави, словно зверь, он провел языком по его шее, снизу вверх. Добравшись до мочки уха, мечник с готовностью укусил ее. ― Как пожелаешь, ― еле сдерживаясь, чтобы не застонать от действий Юу, Лави резко выкрутился из его сильных рук и отошел на несколько метров, разводя руки в стороны и ухмыляясь. ― Все для тебя, дорогой. «Глупый упрямый кролик», ― мысленно зарычал Канда. Конечно, с этим парнем ничего не было легким и простым. И каждый раз мечник чувствовал себя гладиатором, которому нужна победа, которому хотелось быть сверху. Лави любил дразниться, чем раздражал его. Но, признаться, это прибавляло ему некоторого очарования. Сейчас же темноволосому было не до оценки этого самого очарования. Возбужденный и раздраженный как Цербер, он желал наконец завладеть парнем.       Да, Лави не хотел выползать из этих объятий. Да, ему хотелось таять и таять в них. Да, он хотел вновь побороться за активную роль в постели. И да, он вновь готов проиграть эту битву. Только вот ему безумно нравится злить Юу. Продолжая отступать, он вновь пробегал языком по губам, соблазняя кипящего, как чайник, Канду еще больше. Совсем не заменит, он наткнулся чуть задницей на кровать и продолжил так стоять, скользя рукой по собственному едва различимому прессу, время от времени оттягивая сбоку край спортивных штанов, ведь был только в них и футболке, только что проснувшийся, когда вернулся патлатый.       Канда отчаянно хотел бросить в рыжика чем-нибудь, желательно чем-то увесистым. Или достать свой меч и покрошить этот раздражитель на миллиард кусочков. Но этот порыв так и повис в воздухе, стоило ему увидеть, как этот дьяволенок облизывает свои губы. То, как он касался своего торса руками, как двигался и, конечно же, этот жест со штанами ― все это выдавало в нем хорошего обольстителя, хоть и смотрелось на редкость неловко. И, разумеется, просто наблюдать за этим зрелищем, все острее ощущая свой стояк, для Юу было недостаточно. Он порывисто шагнул ко Книгочею. ― Точно не хочешь мне еще чего-нибудь сказать? ― тот выразительно изогнул бровь, цокнув язычком. ― Могу я уже трахнуть тебя? ― с нетерпением и с долей недовольства произнес длинноволосый и провел рукой по его торсу, невесомо повторяя узоры, что до этого выводил сам рыжик. Плавно остановившись, он толкнул юношу на кровать. Усмешка тронула его напряженные губы.       Признаться честно, Лави безумно нравилось заводить Канду. Во всех смыслах. Эти его вечные рычания, испепеляющий взгляд, попытки свернуть ему шею, закопать заживо, разодрать на части и прочее, что так нравилось провоцировать рыжему, казались такой глупостью по сравнению с возбужденным Юу. А уж спровоцировать стояк у мечника одним взглядом он умел.       Рыжий не помнил, когда превратился из беззаботного весельчака в мазохиста. Раньше, вроде бы, все было шикарно, жизнь била ключом. А потом появился этот парень, и все полетело в тартарары. Теперь он просто живет ради того, чтобы злить его, а потом наслаждаться плодами своих трудов в постели. ― Дай подумать, ― падая, он схватился за край штанов Юу, тем самым утягивая за собой, и вот, оказавшись вновь непозволительно близко, начал томно шептать тому на ушко, обдавая горячим дыханием. ― Попроси получше.       И в наглую провел кончиком языка по его щеке, очерчивая скулу.       Конечно, длинноволосый планировал приземлиться на кровать к Лави, но не так быстро. В мгновение ока немаленькая тушка мечника оказалась на кровати в коварной близости к нему. От интимного шепота по телу Канды прошла волна дрожи. Кто же знал, что рыжий доберется до его эрогенной зоны так быстро. Ухо вмиг покраснело, а следом и лицо. Гримасой недовольства он старательно пытался прикрыть свое смущение. ― Ну так что? ― не мог угомониться рыжий, в этот раз одной рукой прокравшись к паху Канды, и, надавив, потерся о него. ― Я слушаю.       Другой рукой он несознательно перебирал длинные темно-синие пряди, стянув и выкинув резинку. Ему это просто и откровенно приносило удовольствие, пускай он несознательно придавался такой нежности. Вновь проводя кончиком языка по скуле мечника, в который раз чувствовал, как сильно возбуждается. Его прикосновения, голос, запах - все это было настолько родным и привычным, что было невозможно сдержаться. Но он продолжал держать марку, строя из себя наглого, беззаботного и бессовестного парня из разряда «соблазнил - не дал», хотя уже безумно хотел, чтобы Юу его поскорее трахнул. Но роль есть роль, и не стоит отходить от нее. ― Еще чего, ― борясь с недвусмысленным восстанием маленького «Юу», упрямо произнес Канда.       Необычно смелые ласки, слова, самоуверенность Лави выводили его из себя, но в то же время притягивали. Было в этом какое-то очарование. Длинноволосый оперся на локти, чтобы не придавить рыжего своим весом. Стоило ему это сделать, как он осознал, что немного обездвижен. ― Умоляй меня сказать это, ― пошел в ответную Канда и усмехнулся. Не успела ухмылка сойти с его лица, как он тут же с шипением выгнулся, в ответ на ласку его члена через одежду. «Просто это было неожиданно», ― поспешил оправдаться перед самим собой мечник. Просто не мог он признать, что этот рыжий несносный парень мог так мастерски доводить его до экстаза.       По всему телу прошла мелкая дрожь, когда Лави коснулся его волос. Канде не нравилась реакция своего тела, но нравились прикосновения рыжика. Контрастирующие мягкость и страсть присутствовали в его касаниях. Не в силах выдержать это, мечник склонился к губам Книгочея. Медленно провел языком по нижней губе, потеряв терпение, углубил поцелуй, покусывая и посасывая губы. Ощущая, что этого недостаточно, патлатый поставил колено между ног Лави и дразняще потерся о промежность.       Действия темноволосого были наполненные уверенностью и страстью, от чего по телу рыжего бегали дружным строем мурашки. Это томное и безумно чувственное прикосновение к его губам, больше чем просто поцелуй, намного больше.       Он бы готов дерзить до конца, конечно, до победного, но только он собирался начать говорить, как Юу прижался коленом к его паху, от чего тот не смог сдержать стон. ― Да-а-а-а, ― он выгнулся, в ответ изловчившись и начав сам тереться о колено синеволосого. ― М-м-м-м...       Он уже не старался удержаться от стонов, прижимаясь в поцелуе, все так же поглаживая ему стояк, время от времени нажимая. ― Прошу, будь хорошим самураем и попроси получше, ― чуть ли не прохрипел он, готовый в любую секунду ему отдаться. ― Ну же, давай...       Растягивая гласные, Лави тяжело и горячо дышал, а сердца этих двоих, как бы банально не звучало, бились практически в такт, как и тела, что словно не могли, да и не хотели друг от друга хоть на мгновение оторваться. Такая потрясающая реакция отзывалась томящей тянущейся сладкой болью в паху Канды. Гибкостью рыжего хотелось не только любоваться, но и узреть во всевозможных позах. От несдержанного чувственного стона по телу пробежали мурашки. В тишине, лишь разрезаемой звуками поцелуев, тяжелым дыханием и язвительными фразочками, этот стон прозвучал особенно эротично и сочно. Издав низкий гортанный звук, Юу вжался в тело Лави. Кожа к коже. Ему нравилось эта близость, страстная и легкая в то же время. Цепкие пальцы вцепились в простынь по бокам от головы несносного Кролика. Лави слегка вздрогнул, заметив руки парня, но смятая простынь была лишь подтверждением тому, что Канда не меньше желал этой близости. Он нуждался в рыжем, как тот в Юу, и учащенное сердцебиение, которое было совсем нетрудно уловить, собственно, из-за отсутствия какого-либо расстояния между их телами, доказывала все без слов.       Да кому вообще нужны слова в таком положении, когда Лави одной рукой все еще продолжает перебирать темные пряди волос Канды, то и дело выгибаясь от его прикосновений, ноющим желанием отзывающихся внизу живота. Горячее тело изнывало от желания. Мечник неистово кусал свои губы. Свои и чужие. Дыхание смешивалось, наконец опомнившись, Канда заменил эти страстные терзания губ не менее страстным поцелуем в засос. Подогреваемый ласкающими слух стонами, он был уже готов привязать его руки к кровати, дабы в спокойной страсти наслаждаться любимым и таким желанным телом. Слова Лави заставили его судорожно сглотнуть и облизать все время высыхающие губы. ― Будь моим, ― с усмешкой выдохнул Канда.       Прижимаясь к нему еще сильнее, если это вообще возможно, Лави выдыхал какие-то неясные слова прямо в ухо Юу, обдавая его горячим дыханием. Поцелуи синеволосого всегда были самыми горячими и требовательными, пускай и немного грубыми, особенно с самого начала, и черт бы побрал того, кто сомневается в этом. Именно они заставляли Лави улыбаться по-особенному, не так глупо и просто, как в обычное время, а совсем по-иному. Даже он сам не мог понять, что в этой улыбке такого, поэтому на все вопросы Канды в стиле: «Ты чего так лыбился, Глупый Кролик?», просто пожимал плечами. ― Ты так просишь, словно не помнишь, как каждый день угрожал мне тем, что кроме тебя меня никто не смеет соблазнять. Ты же прекрасно знаешь, что я и так твой, ― насмешливо протянул Лави, отпуская многострадальную, но прекрасную, по его мнению, прядь волос Юу и опускаясь рукой ниже по его голой спине, издевательски проводя пальцами по позвоночнику.       А вот шаловливые пальчики на паху синеволосого вновь заерзали и принялись уверенно стараться стянуть штаны, что разделяли их и совсем не слабый стояк Канды, рука которого спустилась вниз к паху Лави и резво потянула вниз резинку штанов Книгочея. Не стесняясь, он запустил руку ему в трусы. Немного быстро, не желая, чтобы тот вывернулся. Юу уткнулся лицом в его шею, покрывая легкими поцелуями и щекоча дыханием. Припустив белье, он провел по всей длине члена, задерживаясь на головке и сильнее сжимая у основания.       Обеим рукам пришлось отступить, резко вцепившись в простынь по бокам, сжимая ее настолько, сколько позволяли силы. Закусив губу, чтобы вновь лишить Юу возможности услышать долгожданный стон, в который раз подтверждающий его победу над телом рыжего, последний был безумно рад, что Канда не видел его лица, ведь оно сейчас было ярче волос. ― Хороший ответ. Для такого... как ты, ― тело горело от возбуждения, а речь прерывалась несдержанными выдохами, заставляя Юу кусать губы от досады. Но это не удерживало мечника от очередной колкости. Рыжий уже перестал мучить его интимным шепотом, но его дыхание словно оставило отпечаток на коже. Стоило Канде подумать об этих ощущениях, как тут же тело покрывалось мурашками. «Снова прикасался к волосам», ― осознал он. Лишь перестав чувствовать руки Лави в своих волосах, мечник понял, насколько привычными были его прикосновения.       Но хотелось уже воскликнуть: «Черт с ними, с волосами», когда руки рыжего вновь заскользили вниз по спине. Канда даже замер, предательски покраснев. Он порой ненавидел свое тело, так остро реагирующее на прикосновения к своей эрогенной зоне. О том, что его возбуждают именно прикосновения одного одноглазого Книжника, лучше не думать. Но он подумал, и тут же несдержанно прошипел: ― Бесишь... ― с работающим с перебоями сознанием и предательски податливым телом это не звучало особо внушительно. ― Знаю, ― выдохнул рыжий, стараясь как можно натуральнее изобразить трезвость сознания.       Признаться, Юу тоже хотелось избавиться от этой «сдерживающей» его стояк ткани. Но просто сдаться он не желал. Настолько активная реакция Лави заставила его довольно усмехнуться. Щекоча своими прядями тело рыжего, он провел кончиком носа по сжимающим простыню рукам. «Но я хочу слышать стоны», ― Канда нахмурился, словно ребенок, которому не дали конфету.       Он продолжил свои ласки, на этот раз мягче и медленнее. Крепко, но стараясь чуть-чуть нежнее, мечник схватил член Лави и начал медленно двигать. Не в силах больше терпеть этот дискомфорт и даже первые признаки боли, он сам начал тереться пахом о колено рыжего. Но хотелось еще чего-то для полной картины. Недолго думая, Канда впился в его шею. Укусил кожу прямо на сонной артерии, больно, должно быть. Но Юу это даже нравилось ― оставить яркий след, кричащий «Только мой», который очень скоро расцветет гибридом незабудки и ириса. Спустившись немного вниз, он стал посасывать нежную кожу. Помимо укуса на шее уже была куча засосов, разных оттенков и сроков. Порой мечник так увлекался метками, вернее, ласками излюбленной шеи, что забывал о "друге" Лави. Замедляясь до невозможности и словно намеренно дразня, Юу продолжал терзать шею Лави. Давил на кожу языком, двигая им из стороны в сторону, или просто проходился от мочки уха до плеч приоткрытыми губами. В таким моменты рука Канды снова двигалась и ласкала рыжего. Мечник мог ненавидеть несдержанность своего тела, но своих желаний он не стеснялся. Расширившиеся зрачки Юу были лишь еще одним доказательством его безумных желаний. ― Может, хватит меня мучить? ― проскулил Лави, выгибаясь, когда смог, наконец, стянуть с мечника нежеланные остатки одежды. ― Черт, сделай это уже.       Да, именно Черт. Самый настоящий, неподражаемый и злорадствующий. Пламя в его глазах выносило сознание рыжего, не удосужившись прикрыть за собой дверь. Он был разрушающе, уничтожающе прекрасен и любим. Лави вжимался в его макушку губами, целуя и вдыхая этот неповторимый запах. Он был готов отдать не одну вечность за моменты, когда Юу принадлежит только ему, владеет только им. ― Убью, ― Канда рычит, отрываясь от груди Книгочея, до которой уже успел добраться, и рывком подхватывает его под бедра и, стоя на коленях, прижимает к стене, смежной с кроватью. ― Не верно, ― хрипло рассмеялся Лави, приникая к его губам с невообразимой нежностью, создающей яркий и заманчивый контраст с обычной игривостью, и обхватывая ногами крепкую поясницу Канды.       Неясно прорычав что-то, Юу подкрался пальцами к аналу Лави и начал медленно, чувственно разрабатывать тугую мышцу, ощущая, как это родное тело податливо приникает к нему, желает чувствовать каждой клеточкой. Смазки выделилось много, неудивительно, при таком возбуждении. Палец скользит внутрь, и Лави вздрагивает, а Канда ухмыляется от жара его тела. Прибавляя еще один, потом третий, он растягивает Лави, который обхватив руками его плечи, вжимается губами ему в плечо, постанывая, кусая губы и неосознанно шею Юу. Вытащив пальцы, он ползет рукой вверх, сжимая ягодицу рыжего и сильно шлепая по ней, одновременно входя в мальчишку под его громкий и совсем не скрытый стон. Мечник безусловно доволен этими звуками, словно музыкой, и его злость на то, что Лави до этого сдерживался, не желая подарить ему этот неповторимый звук, подступает к горлу и срывается с губ хриплым, почти звериным рыком. ― Люблю, ― шепчет Канда ему прямо в ухо, целуя и прикусывая мочку, пока пальцы рыжика с силой вжимаются в сильную спину Юу, оставляя царапины.       Двигаясь внутри парня сначала нежно, Канда еще сильнее вжимается в узкие бедра, входя лишь на половину. Он может быть на редкость жестоким и беспощадным, он любит врезать этому несносному сорванцу, когда тот зарывается, доводить до слез, когда пропадает на месяцы, а потом возвращается, как ни в чем не бывало. Но он ненавидит делать больно Лави в те самые моменты, когда тот, как преданный щенок, жмется к нему и верит своим искренним и горячим сердцем в то, что они еще не потеряны. Что они имеют свой ничтожный, но чертовски желанный шанс на существование. ― Стра-а-айк, ― выдыхает Книгочей, выгибаясь в руках Юу.       Канда чувствует, что не может сдерживаться, и входит в парня до основания, остановившись, удержав несколько сладостных мгновений, и начав двигаться внутри него быстро, рывками, сорвано рыча на ухо рыжика. Их тела мокрые и разгоряченные от пота и похоти, их губы смято бросаются друг на друга, словно в последний раз. У них обоих все время возникает в сознании мысль, что каждый новый раз - последний.       Пальцы одной из рук Юу скользят вниз по животу Лави, прерываясь на такой сексуальной блядской дорожке, спускающейся от пупка вниз. Взяв в руку давно возбужденный член рыжего, принялся водить по стволу от основания вверх, уделяя особое внимание головке, время от времени надавливая большим пальцем. Ускоряя темп, он чувствует как подводит живот, как он срывается в желании сделать Лави приятно, его пальцы также вторят скорости бедер. И вот самый последний толчок, сопровождаемый громким стоном рыжего, сопровождающими неким набором звуков, которые должны были быть словами, значащими, что он больше не может сдерживаться. Лави кончает первым, изливаясь белой густой спермой на точеный пресс Канды. Тот в свою очередь удерживается глубоко в рыжем на пару секунд, после чего кончает сам прямо ему внутрь. Они оба сдавленно стонут, смазано целуя любимые губы друг друга. Прижимаясь своим лбом ко лбу Юу, Лави словно просит тайм-аут, чтобы отдышаться. Смотрит на длинноволосого мальчишески-влюбленно, улыбаясь своей неповторимой и до одури нежной улыбкой, за которую Канда готов ему простить все моменты, когда тот его когда-либо доводил и просто жуть как злил, когда заставлял себя держать в руках чтобы не прикончить этого несносного мальчишку. Он готов ему простить все его существование. ― Надеюсь, с другими ты предохранялся, ― тепло, гортанно смеется Лави, не опуская рук с сильных плеч любовника.       Тот криво улыбается одними клыками, быстро целуя Лави в нос. Опасный. Для него. Но не с ним. Родной и нежнее кота, терпкий и пахнущий мускусом. ― Ты же прекрасно знаешь, что не может быть никаких других, невыносимый Глупый Кролик! ― подхватывает под бедра и укладывает спиной на смятые простыни, не сводя взгляда, даже не моргая. ― Я тебя... ― Знаю. Я тоже, - оборвав его поцелуем, откликается Канда, скользя с непозволительной нежностью ладонью по ярко-рыжим волосам.

***

      Распахнув глаза, Лави мгновенно садится на кровать, ослепленный тьмой спальни. Совсем не той спальни. Почесав затылок, потягивается, чувствуя как разминаются затекшие мышцы. Он не понимает, что происходит, когда глаза привыкают к темноте, и он медленно обводит взглядом комнату. Все такое знакомое и чужое одновременно. Вставая с кровати, он потирает шею, медленными шагами направляясь в сторону ванной. Включив в ней свет, он оглянется и увидит мирно спящую с другой стороны кровати Линали - его жену. Он вспомнит каждую деталь реальности, каждый момент своей жизни, не разглядев в этой толпе лиц одного до боли в скулах родного лица - Канды Юу, такого безумно близкого, настолько, что рыжий уже знает о каждой линии его тела, лучше, чем он сам; что рыжик умеет вызвать добрую и нежную улыбку у того, кто в принципе, по мнению многих, не способен на такое; что сам готов кончить от одного усталого шепота синеволосого на ухо.       Он ни за что не поверит в то, что та жизнь, другая, была лишь сном. И даже сам Канда, с которым они увидятся через несколько дней, когда тот придет к Линали по одному деловому вопросу, не сумеет его разубедить, даже не взглянув на него ни разу. И только на прощание одарив каким-то безразлично-презрительным взглядом, он непонимающе поймает теплую улыбку несносного рыжика. Так и уйдет в смятении.       А Лави все так же не будет верить, что это сон. И яркая смесь незабудки и ириса на его шее в том самом месте, будет единственным, что не даст его сознанию сорваться. Появившись в ту ночь, этот след будет скрыт ото всех бинтовой повязкой. И никто кроме него не будет знать секрет его появления. Он сохранит эту тайну, потому что знает, что когда-нибудь точно сможет вернуть ту реальность. Ведь он не тот, кто сдается без боя. И эта схватка будет за ним.       Телесная память будет сжимать его горло, подобно петле, и он готов ждать, пока его Канда явится и сорвет эту веревку с хрупкой, расписанной его же губами, шеи.