И как так вышло?

— Знай, чтобы не случилось — я всегда буду защищать тебя. Любой ценой… Так ведь ты всегда говорил? Окружали ли нас холодные стены, испачканные кровью, или самая обычная обстановка: длинные узкие улочки большого мегаполиса, да магазинчики с яркими вывесками. Так было и в тот день, верно? Но все, словно о стену горох. А что теперь? Посмотри на меня. Посмотри на нас и объясни мне: как так вышло? Я не в силах двинуть и рукой… Мой взгляд уже который год упирается лишь в одну точку, а с губ срывается один и тот же текст, словно заезженная пластинка: «Я использую Книгу теней… Я защищу всех…» Но ты который год смотришь на меня вот так, улыбаешься. Почему? Почему все вышло именно так. Ты не можешь видеть того, что происходит на самом деле. Я, настоящая я все это время тихонько сидела, поджав колени, рядом с ненавистным инвалидным креслом и следила за тобой. Ты так изменился. Ты так вырос… Если бы друзья, наши друзья и помнили о твоем существовании, они ни за чтобы не узнали тебя. Какая ирония... Боясь за то, что я останусь одна — одним остался ты. Ну вот куда ты полез? Ответь мне, Кишинума-кун! Я должна была остаться там! А ты должен был забыть обо мне, обо всех ужасах, которые тебе пришлось пережить из-за моей глупости, моей слепоты, и жить дальше. Но ты предпочел меня, память обо мне всему, и погляди, что вышло. Без души, ты видишь лишь изможденное тело с пустыми глазами… Шел который год, а ты так и не бросил меня здесь. Знаешь, иногда я набираюсь смелости и поднимаю глаза… Но я не в силах видеть твою улыбку. Ложь! Ты ведь должен ненавидеть меня! Это всё моя вина! Это всё… Но ты ведь твердил, что всё иначе. Должно быть, именно из-за этого всё так и сложилось… Знаешь, иногда я поднимаюсь на ноги и хожу по комнате, пусть ты этого не видишь. Ты тихо сидишь рядом, рассказывая мне о том, как прошел очередной день твоей взрослой жизни, смотришь на то, что от меня осталось, словно я всё еще действительно жива, а я стою рядом и касаюсь ладонями твоего лица. Да только не чувствую под пальцами совершенно ничего. Да уж, и как так вышло? Мне стыдно. Вот, о чем я думаю в последнее время. Думая о тех, кого уже было невозможно вернуть, я забыла о живых людях, поддерживавших меня. Любивших меня… Пытаясь заботиться обо всех, я была полной эгоисткой, а за это расплачиваешься ты. Во всех смыслах. А я только и могу, что сидеть здесь и видеть твою жизнерадостную улыбку, в которую не верю.

Спасибо.

Я бы отдала всё за то, чтобы сказать тебе это в лицо. Ты всегда был рядом, пусть я смотрела сквозь тебя в непонятную, несуществующую даль. Ты спасал меня столько раз, столько раз чуть не погибал сам, но постоянно улыбался мне. И опять эти слезы. Я никогда не верила в то, что души тоже могут плакать, хотя на многое насмотрелась в Тензине. Мы насмотрелись… И вот солнце садиться за горизонт, и молоденькая медсестра просит тебя уйти. Такое знакомое тебе лицо… Ты киваешь и, произнеся что-то, осторожно закрываешь окно за моей спиной. И каждый раз, когда ты покидаешь стены этой проклятой больницы, я молю всех существующих и выдуманных богов: "Не возвращайся, хватит мучить себя! Хватит терзать! Ты же так угробишь всю свою жизнь! Забудь! Живи дальше!" Но каждый день ты возвращаешься и всё по-новому. Это словно Ад. Все по кругу, все вновь и вновь повторяется, и неописуемая боль снова и снова терзает мое сердце. Я не могу говорить, не могу коснуться, не могу хотя бы дать знак, что я слышу тебя. О, сколько раз я пыталась выбить это чертово окно или хотя бы сдуть листы с неутешительными диагнозами со стола — всё зря. И вновь ты начинаешь свою историю. Хватит! Остановитесь! Я так больше не могу! Я раскаиваюсь! Я отдам всё! Слышите? ВСЁ! Только отпустите хотя бы его. Он заслужил большего. Он заслужил то, чего я, к сожалению, дать не могу. И почему я поняла всё так поздно? Да как я посмела вообще тебя тогда ударить? Ты ведь… Просто пытался меня спасти. А закончилось все так. Как так вышло?.. Восьмой круг Ада. Видимо, кто-то возненавидел меня настолько, что создал его специально для меня. Да и я сама себя после всего начинаю ненавидеть. Боже, пускай всё это закончится… Вновь ты улыбнулся, назвав меня по имени, и потянулся к открытому окну. Но на этот раз что-то пошло не так… Нарушился ненавистный круг. Ты никогда раньше так не замирал, склонившись над моим креслом, никогда не смотрел на меня так. Никогда не трескалась эта маска непонятного для меня счастья. В твоих глазах появилась тоска. Да! Брось! Беги! Меня уже не вытащить! Так я подумала. Но ты, горько усмехнувшись, положил свою ладонь на мою голову, как тогда, в тот день, и, осторожно погладив по иссиня-черным волосам, тихо произнес: — Чтобы не произошло, я вытащу тебя, - и внезапно ты посмотрел туда, где была Я. Прямо в глаза. — Обещаю. Вот балбес… Я разозлилась, сжав ладони в кулаки, впившись ногтями в руки, но совершенно ничего не почувствовала. Хватит печься обо мне! Хватит! Я встала на ноги, утирая рукой выступившие на глаза слезы, и, сделав шаг вперед, обняла тебя. Пусть ты этого не почувствуешь. Пусть и я этого не почувствую, но просто так нужно было… — Прости! — кричу я в пустоту, зная, что ты никогда меня не услышишь. — Я должна была тебя послушаться! Ты был прав, а я… Я думала лишь о том, как бы избавиться от чувства вины перед друзьями. За свой эгоизм я расплачиваюсь, но ты не должен! Прости! Я должна была тогда сказать тебе! Сказать, как сильно привязалась к тебе. Как сильно я благодарна за все. Сказать, как сильно я… - голос сорвался под давлением отчаяния. Я больше не могла кричать, лишь тихо прошептала, закрыв глаза ладонью. — Я люблю тебя, Ёшики… Внезапно я почувствовала, словно голову зажали в тисках неведомые руки. В глазах все поплыло, небо поменялось местами с землей, а позже и вовсе растворилось в черных красках. Исчезло окно, ненавистное кресло, белые стены палаты… Последнее, что я увидела перед тем, как погрузиться во тьму, были твои глаза. Ты так смотришь, словно действительно счастлив. Почему? Ты ведь не мог меня увидеть? Перед тем, как моё сознание окончательно погрузилось во тьму, я лишь и успела спросить, обращаясь, должно быть, лишь к себе одной: стараясь ради других, желая подарить счастье, повеселиться, сделать лучше, я попала сюда… Как же так вышло? — Шинозаки! Я пыталась сфокусировать взгляд, но перед глазами всё плыло. Я отшатнулась, но, оступившись, упала на что-то мягкое. — Просто пойми, чтобы не случилось, я… Я, словно молнией пораженная, вытаращилась на тебя, еще школьника, одетого в столь привычную форму Академии Кисараги… Мы были в твоей комнате. Я ошарашенно стала глядеть по сторонам и тут мой взгляд упал на открытое на распашку окно. Воспоминания тут же подсказали: только что ты ведь выкинул те два камня в окно? Но это же было тысячу лет назад! Вечность назад! У меня, должно быть, галлюцинации. Надо мной решили поиздеваться? — Шинозаки, ты в порядке? Теперь уже удивлялся ты, с непониманием посмотрев мне в глаза. Должно быть, выражение моего лица было непередаваемым. Я посмотрела на свои руки, на одежду. Да, это та самая школьная форма. Это тот самый день. — Х-эй, что с тобой? Весь ужас того, что произойдет, если я сейчас брошусь за теми камнями на улицу, промелькнул перед глазами. Неужели всё это было ведением? Быть того не может. Я точно знала, что пройдет пара мгновений, и я вновь окажусь в том аду. Или кто-то решил всё-таки сжалиться надо мной? Я не верила в это. Как и не верила в то, что было перед моими глазами… Ведением размером с жизнь? Невозможно! И вновь я подняла взгляд и увидела протянутую мне руку. Твою руку. Проигнорировав этот жест, я поднялась на ноги и сделала пару шагов назад. — Слушай, — заговорил ты, запустив руку в копну светлых волос и опустив взгляд. Боже, а ведь на самом деле ты оказался брюнетом... Я нервно усмехнулась, всё еще пытаясь прийти в себя. — Я знаю, ты сейчас зла на меня. И вправе возненавидеть, ведь я воспользовался твоим доверием... Но просто знай: я сделаю всё, чтобы защитить тебя, не имеет значения какой ценой. В этот момент ты поднял на меня уверенный, прожигающий взгляд. Я почувствовала, как запылало моё лицо, как загорелись щеки. А ведь сейчас… Тогда я не дала тебе договорить. Я ударила тебя, ослепнув, забыв о здравом смысле, утонув в злобе. О чем так сильно жалела столько времени… Да что со мной? Если то было ведение – ничего ведь не произошло? Ни того чудища на подобие Кракена в бассейне, заполненном кровью, ни анатомической модели, от которой мы еле убежали? Я никогда не видела тех слез в твоих глазах, как тогда, при расставании в Нирване? Никогда. Тогда почему это чувство, странное чувство съедает меня изнутри? Да, верно… Потому что я не забуду, никогда не забуду того, что уже было. Ёщиказу, переполненного трупами бассейна, кровожадных призраков убитых детей. Ты всегда был готов прийти мне на помощь, в любое мгновение. Я не забуду твоё терпение и доброту, когда в меня вселился тот дух… Любой нормальный человек бросил бы меня, боясь за свою шкуру. Но ты же ведь точно не нормальный! Я невольно усмехнулась, чувствуя, как неприятный ком засел в горле. Пусть это будет чьё-то издевательство, но я наконец получила тот шанс, который хотела. Закусив губу, в порыве коктейля из эмоций, я одним прыжком свалила тебя на деревянный пол, вцепившись пальцами в белую рубашку у тебя на груди, и дала волю слезам. Видимо, я совсем выбила тебя из колеи этим жестом. — Э-э-э?! Шинозаки, что ты… — Я слышала, как ты тяжело выдохнул. Я чувствую… Тепло. Как же я хотела этого и как жалела, что никогда не чувствовала этого раньше. Как же тепло… Должно быть, я смутила тебя до крайностей таким странным поведением, но на секунду я все же позволила себе побыть полнейшей эгоисткой. Я не хочу, чтобы это мгновение заканчивалось. Прошу, не возвращайте меня в Ад! Я всё отдам за такую реальность! — Прости! Умоляю, прости меня. Кишинума-кун! — слова рвались из самого сердца, стремясь наконец-то быть услышанными. — Я вообще ничего не понимаю… — Я слышала замешательство в твоем голосе. — Ты ни в чем не виновата, если ты всё о том же!.. — Дурак! Какой же ты балбес! — да уж, вот так просто перешла от извинений к оскорблениям. Однако я просто не представляла с чего начать, чтобы сказать обо всем наболевшем. Извинения, но в то же время дикое возмущение твоим героизмом — вот, что переполняло меня. Правда, и это было не всё… — Ш… Шинозаки! — в твоем голосе послышались и непонимание, и возмущение. Я не была удивлена. Я просто обняла тебя за шею, прижимая к себе так сильно, как только могла. Мне словно хотелось впитать, поглотить это живое тепло, которого я не чувствовала столько лет. Которых, видимо, вовсе не было... — Спасибо тебе… За всё спасибо... Видимо, я добила тебя этим. Ты просто замер, приподнявшись на локтях, и смотрел куда-то мне за спину. Пускай горят в Аду эти чертовы камни. Пускай Мисуто пропадет пропадом, вместе с остальными, кто вовлек меня в эту авантюру. Кто пытался вовлечь. А я останусь здесь, с тобой. В том месте, где я незаметно умудрилась оставить своё сердце. И как так вышло?..