Считай до трех и снова

Раз. Джим начинает счет. Джим отщелкивает замок на кобуре, достает пистолет. Бежит мимо распомаженной толпы и выбитых стекол – туда, где не гремят выстрелы, туда, откуда только что явилась вооруженная до зубов свора. Он прекрасно знает, кто сорвал торжество по случаю избрания нового мэра. Джиму уже поперек горла встали эти выходки. С ними пора было заканчивать. Джим прикрывает Тео Галавана, опасаясь, как бы в толкотне и панике люди не задавили своего благодетеля. Джим верит в новый порядок. Ему кажется, что остался последний рывок – и он вынырнет из тухлой воды к причалу нового Готэма. Где не будет деспотии и мафии, где каждый сможет получать по заслугам своим. Светлое будущее уже совсем близко, но что-то грызет Джима, не давая ему бежать вперед с ясной головой. Буллока нет рядом с ним. Почему-то Джим уверен, что Харви это все не понравилось бы. Во внутреннем дворе, под окнами, из которых доносятся крики и звон, Джим успевает вовремя обернуться и взвести курок. - Привет, Джим. Два. Голос у Освальда ломкий, шаткий, как трескающийся лед. Никакой ярости - она запрятана глубоко внутри, под тканью дорогого сюртука, она тонет в болотистых, влажных глазах. Освальд снова похож на самого себя, и это немного отрезвляет Джима. Он никогда не наставлял на Кобблпота пистолет с тех самых пор, как столкнул с пристани год назад. Винтовка в руках Освальда дрожит, но дуло ее смотрит за плечо Джима. Опомнившись, детектив крепче сжимает в руках оружие, оттесняя Галавана. Он защитит нового мэра. Им давно пора жить как нормальным людям, в нормальном городе. Джим верит в это. Свою веру он вкладывает в ожесточившийся взгляд и палец, замерший на спусковом крючке. Освальда должно пронять. Он должен отойти в сторону, дать дорогу тем, кто заслужил его место по праву. - Пристрели его, - шепчет за спиной Джима Тео Галаван. Его шепот не похож на мольбу испуганного человека. Галаван знает, о чем он просит, и ни секунды не сомневается. Джиму хочется обернуться, увидеть, с каким выражением лица Галаван произносит эти слова. Что-то идет не так. Вместо этого он держит спину ровно, замерев, и смотрит в бледное, осунувшееся лицо Кобблпота, еще более некрасивое, чем прежде. Птичий нос и щеки раньше всегда захватывал румянец, стоило Джиму так пристально взглянуть Освальду в глаза. Теперь же тот не сходит с места, оставаясь на дистанции белым, дрожащим изваянием. Освальд дает им время, не зовет на помощь, не двигается в сторону, и Джим понимает, что если сейчас выстрелит, то наверняка убьет его. Галаван продолжает шипеть за спиной Джима, но он мыслями сейчас не с ним, а со своим напарником, в заплеванной пивнушке. Интересно, чувствует ли Харви то же самое, когда думает о смерти Фиш Муни? Хочет ли повернуть время вспять, чтобы сохранить ей жизнь или, быть может, отнять ее собственными руками? Джим вдруг впервые понимает, насколько глубоко Готэм успел отравить его, навязав свои условные порядки. Джим сомневается. Он раз за разом прокручивает в голове властный голос начальника, который говорит Джиму, как делать вещи правильно и верно. Ему начинает казаться, что он слышит визжащий скрип неисправной пластинки. Этот визг всегда там был, просто Джим зажимал уши и пел бойскаутские песни, пока люди вокруг горели, точно стайка светлячков. «Кто?» - беззвучно, одними глазами спрашивает он у Кобблпота, потерявшись во тьме. – «Кто разворошил осиное гнездо? Зачем тебе нужно все это?» Освальд все еще обижен на него за последний раз. Тонкие губы поджаты, крылья острого носа трепещут. Но взгляды, которые он кидает на Галавана, полны не обиды и жестокости – они искрятся ненавистью. Скрип сломанной пластинки и нетерпеливый голос нового мэра мешаются у Джима в голове. Сердце стучит ударами в висках, рубашка прилипает к вспотевшей спине. Джим должен выбирать. - Новый мир, Гордон, - обещает Галаван, его голос оседает на плечах, в ушах тяжелой, удушающей густотой. Совсем не то, что помнится Джиму по их встречам в участке. Тео теряет терпение. Джиму хочется остановить эту расплывающуюся толчками внутри черепа череду ярких пятен, слов и образов. Он уже не осознает, что совсем рядом, за стеной от него, кого-то прямо сейчас режут на части, и что сам он стоит с Тео на аллее не дольше нескольких минут. В последний раз Джим испытывал подобное еще в армии. - Предаешь старую дружбу за теплое местечко рядом с мэром, Джим? Кобблпот подает голос. Он говорит негромко, но даже тихие его слова сочатся колкой желчью и неизбывной тоской. Впервые за много месяцев он перестает изображать короля Готэма. Оказывается, Джим скучал по нему такому. - Оставишь семью, чтобы стать цепной собачкой Галавана? Кажется, Освальд тоже не знает, что им двоим теперь делать. - Какая семья, Кобблпот, ты свихнулся! – Джим не любит быть грубым, но это же Кобблпот, он все стерпит. Джим делает осторожный шаг, сокращая расстояние между ними, заставляя Освальда унять дрожь в руках и передернуть затвор. Галаван уверен, что еще минута – и они вцепятся друг другу в глотки. - Семья – это то, чем глава клана никогда не позволит манипулировать, - все так же невозмутимо и звеняще отвечает Кобблпот, словно взвешивая каждое слово на медных весах. Джим ищет ключ, но в упор не может его увидеть. – Ты тоже вхож в семью, Джим, хоть она и поредела. Галаван как будто перестает растекаться за спиной детектива едким чернильным пятном, напрягаясь, сжимая кулаки. Теперь Джим совершенно уверен, что Освальд тянет время, разбрасывая перед ним след из хлебных крошек. Но на что он рассчитывает? Сколько бы человек не потерял чертов Кобблпот, он не стал бы распинаться об этом в такой щекотливый момент. Разве что… Джим вдруг вспоминает, как Фальконе, всего единожды на его памяти, вышел из себя, перетряся уголовное подполье Готэма от мелких сошек до ближайшего круга. Харви тогда еще объяснял Джиму что-то про узы семьи клана и про то, как Фиш Муни манипулировала своим боссом с их помощью, принеся всем им в ту пору много горя. Она нарушила негласный кодекс, подняла мутную воду из илистых глубин терпения Фальконе. А мать Кобблпота… Где все это время была его мать? Джим не слышал о ней ничего с тех пор, как стал тренировать новобранцев в участке. «Вот же блять». Над Джимом словно расходятся облака, и луч ударяет в его голову, делая разум кристально чистым и ясным. Конечно. Кобблпот, изворотливая птица, не стал бы плавать на той глубине, где водятся золотые рыбы. Кто-то приманил его туда. А за ним по городу, точно язвы на больном теле, потянулись глубокие борозды поджогов и крови. И Джиму некого было винить за то, что произошло, кроме самого себя и своей тупой упертости. - Да ты чертов сопляк, Гордон! Дай сюда, я сделаю все сам! Три. Галаван ударяет Джима по руке, силясь отобрать пистолет, но натыкается словно на железный штырь. Джим терпеть не может, когда кто-то пытается им командовать. Раз в своей жизни Джиму хочется быть плохим копом. Несокрушимая защита Тео Галавана, его опора и прикрытие, медленно отходит в сторону, направляя дуло пистолета тому в плечо. Галаван бледнеет. Сейчас он, как никогда раньше, похож на дрянного ушастого старика. Удивительно, что Джим раньше не замечал этого выражения на его морщинистом лице. - Гордон, я клянусь тебе. Ты вовек не отмоешься, Гордон, - бормочет Тео, роясь в карманах своего пиджака. Если Джим и сомневался до этой минуты, то теперь вид Галавана выдавал того с головой. Джим отточенным за годы движением вскидывает пистолет и целится, но Тео ныряет в сторону, спотыкается о камень на дороге, продолжая лихорадочно хлопать себя по карманам. Достать телефон он не успевает. В воздухе громом разрываются два выстрела, и Галаван с криком оседает на мелкий гравий, баюкая простреленную руку. Струи крови под давлением выплескиваются из пробитой артерии в стороны. Освальд складывает винтовку и, прихрамывая, проходит мимо Джима. Он едва заметно кивает детективу, стоит им поравняться, улыбается немного нервно. Его все еще несильно потряхивает. Джим до последнего не верил в то, что Кобблпот с его скользкими ладонями когда-либо сможет попасть в человека даже с трех ярдов, но, видимо, сегодня ему отчаянно везло. У Освальда на неделе вообще бывало много счастливых дней. Кобблпот делает звонок, и его люди стекаются со всех сторон. Как морское чудовище тянет добычу на глубину, банда головорезов и их босс оттаскивают воющего мэра прочь, пока тот не растворяется в темноте, а его вопли не затихают, разбиваясь о звездное небо. Джим ничего не делает, чтобы им помешать, и почему-то испытывает от этого мрачное удовлетворение. Он утирает рукой пот с лица и убирает нагретый ладонями пистолет обратно в кобуру на поясе. Джим сейчас ничего не боится. О последствиях он подумает завтра, когда с командой приедет зачищать место после ночной резни, а пока Джим хочет позвонить Харви Буллоку и Альфреду, чтобы немедленно рассказать им все. Джиму смертельно необходимо выговориться и выпить. Влажный лоб детектива обдувает теплый ночной ветер. Мафия засыпает, и Джим начинает новый счет.