Не было ничего серьёзного, на самом деле. В один день Луи целует Зейна, так, как и всегда это делал, - мило постанывая и сжимая его спину, - а на следующий день он уже сидит на полу, обнимая свои колени и не реагируя даже тогда, когда Зейн сделал ему чашечку чая и обнимал в течение полутора часов, сидя рядом в номере отеля. Зейн бы сказал, что что-то точно пошло не так, но он не хотел делать какие-то выводы раньше времени. Он совсем не хотел справляться с этим.
Луи даже не взглянул на брюнета на следующий день. Зейн хотел поцеловать его, обнять, размять его конечности так, как всегда делал. А Луи совершенно очевидно этого не хотел, и Зейн терялся, но пытался быть вежливым.
Всё дело в том, что Лиам, кажется, знал, что происходит. Зейн не понимал, откуда, но, если бы он рискнул предположить, то сказал бы, что Луи доверился ему прежде, чем вообще успел подумать о том, чтобы дать Зейну знать, из-за чего же всё пошло не так. И Зейн был слишком уставшим, чтобы обижаться на этот факт.
Лиам рассматривал их двоих слишком долго и с заметной грустью в глазах, когда они смотрели «Железного Человека» три дня спустя, и, оглядываясь на тот день, Зейн думает, что наверняка должен был понять, ведь то как Лиам смотрел на них и как его глаза наполнялись жалостью должно было всё объяснить. Он хотел спросить, но не хотел узнать ответ. Луи незаметно взял Лиама за руку, когда они сидели на полу. Лиам потёр его ладонь большим пальцем, и Зейн пытался скрыть тот факт, что он это видел. Зейн ясно как день слышал, как сбилось дыхание шатена в тот момент, но никто из них не сказал ни слова по этому поводу, а Лиам только сильнее сжал его ладонь. Зейн подумал про себя, что
может быть, нужно спросить об этом позже, но крайним уголком своего сознания он понимал, что никогда этого не сделает.
Около недели спустя Зейну едва удаётся увидеть Луи вообще. Он искал его повсюду: в номерах отелей и тур-автобусах, но Луи умело его избегал. Когда бы Зейну не удавалось попасться ему на глаза, он всегда просто бубнил себе под нос какие-то нелепые и глупые извинения и вылетал из комнаты, оставляя брюнета стоять там, не смея сделать вздох и смотря в одну точку на захлопнутой двери.
Найл был единственным, кто бы заговорил с ним вообще, и это освежало – не давать себе думать о том, что же всё-таки происходит. Зейн не видел никого из своей семьи в течение трёх месяцев, у него даже не было времени просто позвонить маме. Тур изматывал слишком сильно и быстро, и голова болела гораздо чаще, чем прежде. Он на самом деле расстраивался из-за этого, но, к счастью, Найл решил отвлечь его от всех проблем. Ну, от большинства.
Зейн пытался провести больше времени с Гарри тоже, и для его удручающего характера интроверта, он обращался к кудрявому слишком часто, предлагая пиво и разговоры, или фильм, или игру. Однако, у Гарри всегда было, чем заняться, и Зейн чувствовал себя забытым из-за этого ещё сильней. Когда бы Гарри ни начинал выглядеть так, что он нуждается в чьей-нибудь компании, Луи появлялся из ниоткуда и без слов забирал его с собой. Надежды не было совсем.
Всё произошло тогда, когда Зейн и Найл собирались пойти погонять на скейтах, взяв с собой ящик пива. Луи взял Зейна за руку и, не сказав ни единого слова, утащил к себе в соседнюю комнату. Удивление брюнета буквально читалось на его лице, но Луи сказал, что для этого нет повода. Зейн быстро начал думать, в чьей же комнате они находятся. Он оглянулся по сторонам и понял, что вещи Лиама валялись по всей кровати, но самого парня нигде не было.
Зейн издал вопросительный звук и повернулся к Луи лицом.
Луи даже не попытался взглянуть ему в глаза.
- Надо поговорить.
- Лу, я-
- Пожалуйста, ничего не говори. – голос Луи был высоким и невероятно тонким, но Зейн точно услышал в нём излишнюю резкость. Его сердце начало биться с неимоверной скоростью, задолго до того, как он успел собрать мысли в кучу и спросить, почему.
- Так ты хочешь поговорить или что-то мне сказать? – сказал Зейн, слишком грубо, несмотря на то, что творилось у него внутри. – Это не настоящий разговор, Луи. – Первый раз за все эти дни, когда парень с ним заговорил, и он даже не даёт Зейну и слова вставить.
Зейн сел на кровать, подгибая колени к груди, а Луи неловко встал напротив. Его руки были скрещены на груди в решительно-защитной манере. В этот момент он выглядел таким маленьким, Зейн почти потянулся к нему, но не знал, на какой точке отношений они сейчас находятся и было ли это приемлемой вещью в данный момент.
- Мы... - начал Луи, но резко остановил себя. Казалось, будто он не решается продолжить, или же это изначально было плохой идеей – завести этот диалог. – Мы не можем больше валять дурака, Зейн. Мне жаль, – глупо заканчивает Луи, уставившись в пол.
Это мало похоже на объяснение. И все же в голове Зейна поднимается ураган из мыслей о том, что он уж точно никогда не считал это «валянием дурака», но он бы ни за что не осмелился сказать это вслух.
Спустя несколько мгновений, Луи понял, что Зейн не заговорит, и продолжил:
- Я был… Я говорил с Хаззой и я… мне очень жаль. Мы обсуждали это несколько последних дней. Я не понимал, что влюблён в него.
Он сказал это так тихо, что Зейн вообще не был уверен, что правильно расслышал. Он был уверен только в том, что его сердце остановилось, а спустя несколько секунд начало биться снова, ударяя по рёбрам с невероятной силой.
Он поднял взгляд на Луи, чьи глаза предательски блестели. Пряди волос свисали ему на лицо, обрамляли скулы и запутывались в ресницах. Зейн подумал, что Луи ещё никогда не выглядел таким прекрасным, как в этот самый момент, когда каждое произносимое Луи слово чувствовалось как поворот лезвием кинжала, находящегося в сердце Зейна, в голове и в горле.
Каждый вздох отдавался острым разрезом в его лёгких. Он совсем не знал, что делать. Он хотел просто принять решение Луи и уйти отсюда к чёртовой матери, больше никогда не сталкиваясь с этими людьми.
- Ты не любил меня. – Это не то, что изначально он хотел сказать.
- Что? – Луи поднял взгляд, в котором читалась полная замешательство.
- Ты не... - голос Зейна застрял прямо в глотке, и он совсем оставил попытки что-то сказать. Его глаза заблестели ещё ярче от непролитых слёз. Он чувствовал их. Повернув подбородок к плечу, он отчаянно пытался игнорировать своё же сбитое дыхание.
Осознание вдруг ударило по мыслям Луи, чьи глаза тут же засверкали.
- О боже мой.
На комнату опустилась тишина, до боли невыносимая, она могла ощущаться кончиками пальцев. Луи перестал дышать, когда дыхание Зейна разгонялось всё быстрее и быстрее. Это был единственный звук, слышимый между ними.
Луи поднял взгляд, почти готовясь пролить эти слёзы, скопившиеся в уголках глаз.
- Ты никогда не говорил мне этого. Ты, блять, никогда мне этого не говорил, – это не было сказано с ненавистью, даже ни капельки.
Зейн пожал плечами.
- Я думал, ты знаешь, – это не было правдой, но лгать сейчас лучше, чем сталкиваться лицом к лицу с фактом, что Зейну наплевать на то, знал шатен или нет, пока целовал его. – Мне было типа… нормально от того, что ты никогда ничего не говорил мне, потому что я думал, что ты просто знаешь. –
Ложь, ложь, ложь. Зейн снова пожал плечами, чувствуя себя слабым. – Полагаю, я ошибался.
Я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя ялюблютебяялюблютебяялюблютебяялюблютебяялюблютебяялюблютебя.
С каждым ударом сердца из Зейна просто сочилась любовь, а Луи никогда не знал.
Он оказался преданным самим собой. Он чувствовал себя дерьмом.
Луи на самом деле плакал сейчас, теребя пальцами – ладони были почти скрыты под рукавами его свитера. Его глаза блестели под мягким светом комнатной лампы, а Зейн никогда не чувствовал себя настолько околдовано, зло и убито горем одновременно.
Голос Луи ломался с каждым вздохом, и он предпринимал несколько провальных попыток начать разговор снова, из-за которого у Зейна ломило от боли в груди. В какой-то момент Луи начал всхлипывать, пытаясь закрыть своё тело руками, прилагая максимум усилий в попытках исчезнуть, его грудь тряслась, а горло издавало слишком высокое хныканье и прерывистые стоны. Зейн почти начал смеяться, но если бы он это сделал, это выглядело бы слишком жестоко и низко. Луи вёл себя так, будто это его сердце только что разбили. Может, так и есть, но не в той степени, которая бы сейчас волновала. Она бы вылечила.
- Т-ты мой лучший друг, З-зейн. Я хочу... хочу, чтобы ты знал это. Ты мой лучший... - Луи начал дрожать всем телом, а брюнет чувствовал себя совершенно беспомощным.
- Луи. – Зейн не имел ни малейшего понятия, что сказать после этого.
Луи сделал шаг назад и покинул комнату так быстро, как вообще было возможно. Он захлопнул дверь за собой с маленьким щелчком.
Зейн успел заметить только слёзы на его щеках, когда шаги Луи перестали быть слышны.
Он плакал, пока не уснул этой ночью в кровати Лиама. Тот нашёл его час спустя и нежно уложил в постели, кротко целуя в макушку и укладываясь рядом.
ххх
Вещи встали на свои места. Им пришлось, решил Зейн, и никакое количество пустых ночей и сигарет не смогли бы остановить поток их сонграйтерства и выступлений.
Все всегда говорили Зейну, что вещи типа взросления, путешествий, любви и разбитого сердца вдохновили бы его. Он полагал, они имели в виду вдохновение в художестве, рисовании, пении, письме, но Зейн просто чувствовал себя истощённым. Луи и Лиам начали проводить всё больше и больше времени вместе, они писали и создавали мелодии, веселились в студии и номерах отелей. Зейн мог слышать смех Луи, раздававшийся в нескольких комнатах от его, и ему ничего не оставалось делать, кроме как зарыться с головой в простыни своей постели и попытаться забыть факт того, что его сердце было разбито на крошечные кусочки.
Он так и не набрался мужества, чтобы поговорить с Гарри об этом. Гарри всегда был мил по отношению к нему, улыбался и обнимал, а Зейн чувствовал себя самым большим придурком на планете в такие моменты. Кажется, Гарри не знал, что Луи и Зейн
существовали, и, Зейн думал, что это совсем не честно, но он также понимал, что находится не в том положении, чтобы рассказывать.
Он хотел прокричать об этом, достаточно громко, чтобы вся Земля и даже Рай слышали его. Но он не мог сделать ничего больше, чем есть, спать и бесцельно бродить по сцене, едва вспоминая, когда приходит время петь его соло. Луи жалел его, это было заметно. Луи сильно ударил его и дал упасть, но ни капли не побеспокоился о том, чтобы собрать все кусочки обратно.
Зейн так устал. Так сильно устал. Луи оставил его таким разбитым после долгого времени вместе. Луи был с ним достаточно долго для того, чтобы осознать, что Зейн – не то, чего он хотел. Зейн плакал намного больше, чем мог признать, потому что Луи был его огнём в сердце, и он всё ещё мог чувствовать, что он горит, когда Луи целует Гарри в соседней комнате. И он его за это ненавидел.
Но Луи всё ещё был его лучшим другом. Зейну всё больнее и больнее с каждым днём, но он слишком слаб, чтобы совсем отпустить эти отношения и поставить крест на этой дружбе. Он не был готов отпустить Луи.
ххх
В конце концов, Зейн ушёл из группы. Он не хотел быть здесь, когда остальные парни обо всём узнают, поэтому он взял отпуск от тура и объяснил им всё в смс.
Луи позвонил ему по скайпу той же ночью и просто начал плакать. Было где-то около четырёх утра там, где был шатен. Зейн тоже был на грани слёз, но он просто пытался слушать всхлипы и непонятные оскорбления Луи, чтобы дать парню высказаться. Зейн закончил звонок, когда Луи уснул.
ххх
Они заговорили об этом потом только один раз, спустя несколько месяцев после свадьбы Гарри и Луи. На Зейне были только спортивки и больше ничего, он писал песни и поэмы, и вообще что-либо, что приходило на ум, когда Луи позвонил ему. Он смотрел на экран своего мобильника несколько секунд, прежде чем поднять трубку.
Они поздоровались так, как делали всегда до этого, нежно и мило. Луи рассказал Зейну о какой-то новой поп-альтернативной группе, которую он нашёл, и о том, как считает, что они станут чем-то большим. Зейн же в свою очередь рассказал Луи о новом сингле, над которым работает в данный момент с восходящей поп-звездой. Они поболтали немного о новорождённом малыше Лиама и обсудили их мнения насчёт новой причёски Гарри, и много разных вещей. Это был медленный, счастливый и лёгкий разговор, пока не наступила долгая пауза, и Зейн мог слышать дыхание Луи на другом конце.
- Я… Я всегда чувствовал, что любил тебя, как... именно
так, Зейн, – произносит Лус со вздохом. – Прости меня, я не знаю, почему сказал это. Я просто… подумал, что ты должен знать. Я правда любил тебя.
Зейн знал, что это значит, и он знал, что сейчас это неважно. Всё закончилось, и Луи никогда больше не почувствует что-то к нему снова.
- Видимо, не достаточно.
Луи закашлял, а когда заговорил снова, его голос звучал тише.
- Прости, я никогда этого не осознавал.
- Это не твоя вина, Лу.
Луи запинается на секунду.
- Ты всё ещё любишь меня? Так?
Зейн закрывает глаза и наклоняется назад, закрывая свой блокнот и чувствуя внезапную боль в районе сердца.
- Да, я люблю тебя. – Нет смысла лгать. Ничего бы ни при каких обстоятельствах в данный момент не смогло бы сделать что-то с ним, никуда бы ничего не привело с парнем, который уже влюблён и замужем.
- Ох, – Луи звучит, как сам не свой.
- Не такое уж и большое дело, - говорит Зейн. И вот, вот это ложь, да, он признаёт, но она была сказана только для того, чтобы почувствовать себя лучше.
- Ох, хорошо.
Зейн и Луи попрощались и никогда больше не поднимали эту тему.
Они всё ещё оставались друзьями до конца. Зейн бы никогда не был готов отпустить его.
Они не были идеальными, но всё было в порядке, и это – самое большее, что каждый из них мог только просить.
