***
Г'Кар очнулся от мягкого прикосновения к своей руке и оттого, что кто-то повторял его имя. Голос шел как будто издалека. Боль все еще была приглушенной, и он невнятно ответил: — Вир? — Г'Кар! — Он почувствовал, как кто-то развязал мешок вокруг его шеи и стянул его, задев нос и рот. Г'Кар поднял руку и сдвинул его к здоровому глазу, защищая пустую глазницу. Он бы не выдержал еще одного прикосновения к ней, даже от Вира. Он не хотел, чтобы к нему прикасались. — Ты в порядке? Нет, конечно, это глупый вопрос, конечно, ты не… — Вир, — Г'Кар потянул его за рукав и чуть качнул головой, стараясь не потревожить дыру в голове. — Ш-ш-ш. Прекрати. — Я уже прекращаю, прекращаю, — заикаясь, ответил Вир, опускаясь на колени перед Г'Каром. Он выглядел еще худее, чем там, в камере, а лицо его осунулось. — Тебе придется… — сказал Г'Кар, — потом вернуть это на место. Чтобы они ничего не заподозрили. — Знаю, — ответил Вир. Похоже, ему не хотелось этого делать. Его голос колоколом отдавался в голове. — Вам помочь подняться? Г'Кар кивнул. — Только медленно. Моя голова. Она болит. Он вытянул руку, придерживая ткань у глаза. Вир схватил его за руку и помог сесть. Г'Кар вцепился в него, чтобы удержать равновесие. Вир поддержал его, положив одну руку на плечо, а другой взявшись за его запястье. Он помог Г'Кару подняться на колени и поддерживал, пока тот двигался, бережно, как ребенка. — Так лучше? — спросил Вир. Г'Кар кивнул снова. — Да, — промычал он. Вир надолго замолчал. — Вы голодны? Я принес немного еды и воду. — Да. Они не особо меня кормят. Ему показалось, что он помнил, как они ставили ему капельницу, когда показывали врачам. Но не был в этом уверен. Ему давали жидкую кашу и немного воды. — Сперва воду. Вир неуклюже вытащил фляжку и сунул в руку Г'Кара. Тот схватил ее; Вир поддерживал его руку, когда нарн поднес емкость к губам и начал пить маленькими глотками. Потом осторожно вернул ее - Вир сразу убрал фляжку. — Теперь еду? — спросил Вир. — Теперь еду, — ответил Г'Кар. — Что там у тебя? — Я принес несколько пирожных, сухие фрукты, вяленое мясо — я не мог взять много, потому что мне пришлось запихнуть все это в карманы. Что вы хотите съесть? Г'Кар улыбнулся. — Мясо. Мне нужны силы. Вир достал сушеное мясо и помог Г'Кару держать его, пока тот ел. Г'Кар жевал медленно и осторожно. Вир не торопил его и просто сидел рядом, поддерживая его руку. — Теперь фрукты. Вир помог ему с мелкими фруктами, засовывая в рот один за другим. Г'Кар пытался смаковать их сладость. — Хлеб? — Да. Хотите, я накрошу его на мелкие кусочки? Кажется, вам трудно жевать. Г'Кар посмотрел на руку Вира, лежавшую поверх его собственной, а потом покачал головой. — Нет, просто я ем медленно. — Почему? — Вир заволновался, и Г'Кар не смог сдержать смешок. Этот центаврианин был таким наивным, несмотря на войну. Несмотря ни на что. — Я понял, — сказал Г'Кар, осторожно подбирая слова на центаврианском, — что если съем слишком много или слишком быстро на пустой желудок, то меня вырвет. Вот и пытаюсь этого не допустить. Вир потрясенно втянул в себя воздух. Г'Кар хихикнул снова, похлопав Вира по плечу. — Я понял это, еще будучи ребенком. Во время Оккупации было трудно раздобыть еду. А мне приходилось самому искать себе пропитание, когда мои родители умерли и я начал сражаться в Сопротивлении. — Великий Создатель, — сказал Вир, и его голос задрожал. — Мне жаль. Г'Кар посмотрел на него. Вир был очень расстроен, сожаление и печаль расцветали в нем, просвечивая сквозь кожу. Он весь светился… светился… он… — Не надо извиняться, — мягко сказал Г'Кар. — Но мы же причинили вам столько боли! — воскликнул Вир. — Вы голодали, и ваши родители были убиты, мы разрушили все. И сделали это дважды. И вы чуть не умерли. Лондо столько раз причинял вам боль, да и я тоже, а Картажье едва не убил вас, — и он остановился, чтобы перевести дух. Г'Кар покачал головой. — Нет. — Нет? — Это сделал Картажье. И Моллари, — ответил Г'Кар. — Это сделал хозяин, который убил моего отца, и солдаты, с которыми я сражался, и те, кто разрушили Нарн. Они причинили мне боль. Ранили нас. Но, — сказал он и поднял подбородок Вира вверх, так, как делал Моллари много раз, — ты тут ни при чем. — Но вы же сказали мне там, в лифте: убит, убит, убит, — ответил Вир. Его глаза были испуганными и большими. — Убиты, — сказал Г'Кар. — Они убиты. Все убиты. Но сколько бы погибло, если бы не ты? — Он коснулся щеки Вира, пытаясь вспомнить, как надо успокаивать. — Я слышал про Абрахамо Линкольни. — Но этого недостаточно! — Нет, — ответил Г'Кар. — Но я тоже ничего не сделал. Мы не смогли спасти их. — Вы смогли! И вы спасли, — сказал Вир. — Вы помогали Сопротивлению, помогали народу раздобыть еду и информацию! — Нет, я… — сказал Г'Кар, — я… — и его лицо содрогнулось, как будто он пытался сдержать внезапные слезы. Он прижал мешок плотнее к глазнице, пытаясь успокоиться, но не мог. — Я обрек их на смерть. Вир подхватил Г'Кара, когда тот рухнул ему на руки, рыдая. И подтянул так, чтобы тот мог плакать на его плече. — Вы спасли столько, сколько смогли. — Пятьсот нарнов за каждого центаврианина. Скольких я убил? — Но вы не убивали их! — воскликнул Вир. Г'Кар вздрогнул от громкого голоса, и Вир замолчал, пока Г'Кар не расслабился снова. — Это не ваша вина, — сказал он. — Это мы их убили. Центавриане сделали это. А вы пытались освободить ваш мир. — Знаю, — ответил Г'Кар. — Знаю. Но я… — и он потерся лицом о плечо Вира, как ребенок. — Я могу освободить Нарн сейчас. Вместе с Моллари. Скольких можно было бы спасти, если бы я сделал это раньше? Если бы я не позволил моему народу сражаться за меня там, дома? — Знаешь, — продолжил он, уткнувшись в плечо Вира, — когда я был ребенком, я считал, что лучше умереть, чем снова попасться в плен к центаврианам. То, что они с нами делали… — он замолчал, что-то нечленораздельно пробормотав. — Убивали нас без повода. Убивали ради забавы. — Он ослабил хватку на подбородке Вира, и его рука потянулась вниз, закрывая сумку. — Посылали нас к врачам, и возвращали оттуда стерильными или искалеченными, не способными кормить… — Но вы это прекратите. Как только Картажье умрет, все закончится, — сказал Вир. — И вы будете в безопасности. Все будут в безопасности. Г'Кар кивнул. — Мы сможем исцелиться. И больше не будет бессмысленных смертей. — Да! Так что не думаю, что вина за это падет на вашу голову, — сказал Вир. — Это сделали мы. — Не ты, — сказал Г'Кар. Он отодвинулся, чтобы взглянуть Виру в лицо своим здоровым глазом. — Центавриане. Твое правительство. Не Вир. — Но… — Не ты! — сказал Г'Кар, слова переполняли его и изливались наружу. — Ты полон сострадания и… — он замолчал, как будто его вдруг осенило, и свет ударил в его пустую глазницу, ошеломляя его. — И ты не пустая оболочка, которая наполняет себя чужой энергией. Ты не пустой. Вир покраснел. — Хм… спасибо. — Тебе не нужно благодарить меня. Это просто наблюдение. Ты сам стал таким, — промычал Г'Кар. Он снова дотронулся до лица Вира так, как делал Лондо, и был доволен, заметив, как тот испуганно вздрогнул. — Не спорь со мной. Вир открыл рот и закрыл снова, похожий на рыбу. А потом поднял руку. — Итак, хлеб? — Да, хлеб. Г'Кар взял из рук Вира хлеб и съел все до последней крошки. Вир молча поддерживал его, и глаза его были затуманены, как будто он задумался над чем-то.***
Покончив с едой, Г'Кар навалился на Вира снова и попытался собраться с мыслями. Они с Моллари уже обсуждали план несколько раз. Г'Кар должен отвлечь гвардейцев перед казнью, а Моллари уведет Картажье и убьет его во время суматохи, а потом Нарн и Прима Центавра будут свободны, как и Г'Кар. По мнению Моллари это был надежный план; и обычно его планы удавались, хотя он редко задумывался о последствиях или о том, как действовать, если что-то пойдет не так. — Есть ли у него запасной план на случай, если не удастся убить Картажье? — спросил Г'Кар. Вир снова вздрогнул. — Что? — До него дошло, и он быстро покачал головой, нахмурившись. — Ох, нет, не думаю. — Я так и знал, — вздохнул Г'Кар. Он закрыл глаз и представил план старого дворца Кха'Ри, в котором должна была состояться казнь. — Ты изучил карты места, где мы нападем на Картажье? — Да. — Там есть дверь, которая ведет к черному ходу на кухни. Ею пользовались только слуги и некоторые советники, чтобы встречаться с любовницами в перерывах между заседаниями. Ты знаешь о ней? — Да, — ответил Вир. — Хорошо. Если Моллари постигнет неудача, — сказал Г'Кар, — то я хочу, чтобы ты дождался меня там. — Что? Но мы же не собираемся… а вы говорили об этом с Лондо? Г'Кар покачал головой. — Даже если бы я был в состоянии спросить об этом, он бы начал спорить. К тому же, если он потерпит неудачу, то, скорее всего, уже будет мертв и ему не придется беспокоиться о последствиях. Но ты — его помощник, тебя заподозрят в содействии и могут казнить на месте. Вир охнул. — Об этом я не подумал. — Я так и знал, — Г'Кар мысленно представил карту города, вспоминая старые ходы, о которых центавриане могли не знать. — Мы оба будем мертвы, если они нас поймают. Но мы попытаемся сбежать. И если нам это не удастся, тогда я убью тебя до того, как они тебя схватят. Вир поперхнулся. Г'Кар открыл глаз и увидел, что центаврианин побледнел и задрожал. Он вздохнул и снова дотронулся до подбородка Вира так, как делал Лондо, заставив посмотреть на себя. — Если они схватят тебя, то сделают с тобой то же, что и со мной, если не хуже. Если станет ясно, что нам не уйти, я подарю тебе быструю и безболезненную смерть. Ты не будешь страдать. Г'Кар попытался улыбнуться, но взгляд его остался серьезным; ему не впервые приходилось предлагать милосердную смерть союзнику и приводить ее в исполнение. Было тяжело убивать кого-то, чтобы избавить от мучений, но альтернатива была еще ужасней. И разве не лучше умереть от руки того, кого ты знаешь? Вир долго пытался отдышаться, прежде чем кивнул. — Да, в этом есть смысл. Думаю, что вы правы. Я имею в виду, что не хочу умирать, но мне также не хочется, чтобы меня пытали, и… я ведь в любом случае умру. Он облизнул пересохшие губы и посмотрел на Г'Кара через плечо: — Но… — Но — что? — А как же вы? Г'Кар моргнул. — А что я? — А вы убьете себя? — Нет. Вир глубоко вздохнул и произнес: — Но… тогда вы умрете страшной смертью. Картажье разрезает людей на части или сажает на кол, который втыкают в землю, и оставляет на съедение насекомым, или приказывает отпилить им головы тупой пилой. Не думаю, что ваша смерть будет быстрой. Г'Кар пожал плечами. — Я и так это знаю. — Но я не хочу, чтобы вы так умерли! — сказал Вир. — А мы не можем умереть вместе? Или я бы вам помог… На этот раз улыбка коснулась и глаза Г'Кара. — Хотел бы, — ответил он, — но не могу. Это эгоистично, но мне бы хотелось умереть в бою. Но Г’Кар вдруг понял, что это значит, и его улыбка погасла. Он отвернулся от Вира, пытаясь представить последствия. — Но если я убью центаврианина, они казнят по пятьсот нарнов за каждого. И сделают то же самое, если я убью тебя, так что мне придется все устроить так, будто произошло самоубийство. А это потребует времени. Может быть, если я спрячу твое тело, а потом попытаюсь увести погоню за собой… — Хм, — сказал Вир. — Что, если я убью вас? Г'Кар посмотрел на него, на его серьезное лицо и мягкие руки, и его разобрал истерический смех. — Я серьезно! — завелся Вир. — Н-не смейтесь! — Нет, прошу прощения, знаю, что ты серьезно, просто не могу удержаться, — хихикнул Г'Кар, а потом уткнулся головой в плечо Вира, чтобы она не так болела от тряски. — Но ты не сможешь убить меня, даже если я поддамся. Твои руки сделаны из спу! Единственный, кто еще слабее тебя, это Моллари! — И он представил Моллари, пытающегося убить его, размахивающего своим мечом, а потом вспомнил те отрывки из сна, которые уловил в его разуме: они двое, вцепившиеся друг другу в глотки; подумал о том,как сильно его тело изранено, и что нельзя допустить убийства нарнов снова. Он не хотел, чтобы Вир или Моллари погибли, и не хотел умирать сам. Г'Кар втянул в себя воздух, снова повиснув на плече Вира. — Знаешь, — сказал он, — большинство нарнов моего поколения выросли, убежденные в том, что умереть, защищая Нарн, — это высочайшая честь. Погибнуть, защищая нашу гордость или защищая других. Очень долгое время я предполагал, что умру именно так. И рассчитывал именно на это. Так много тех, кого я любил, погибло зря, а я бы отомстил и расплатился бы за всех них. Но теперь… — он говорил, и его истерика прошла, хотя слезы все еще стояли в глазах, — теперь, когда мне есть ради чего жить, смерть стала пугать меня снова. Вир мягко сжал локоть Г'Кара. — Не вас одного. Я тоже в ужасе. — Я не хочу умирать, — сказал Г'Кар. И стеснение в груди исчезло. Он прижался к Виру ближе. Вир положил руку сзади на его шею, в защитном жесте. — Я не позволю вам умереть, сделаю все, что в моих силах. Лондо и я… мы попытаемся вытащить всех отсюда живыми. — Только не Картажье. — Да, только не его. — Не беспокойся, Вир, — сказал Г'Кар будничным тоном, — что я узнал о Моллари за последние три года, так это то, что он не просто убивает, а разрушает все вокруг и посыпает землю солью. Если ему удастся загнать Картажье в угол, уверен, он сможет его уничтожить, так же, как разрушил все, с чем имел дело за последние три года. — Великий Создатель, не говорите так, — ответил Вир, и его голос задрожал. — Я пытаюсь не думать о последствиях, и о том, что Прима Центавра может быть разрушена, даже если мы убьем Картажье. — Тогда подумай о других возможностях, которые он потерял, например, о шансах завоевать внимание всех женщин на «Вавилоне 5». Вир попытался сдержать фырканье. — Вы серьезно, Г'Кар? Сейчас? — А когда еще? — Г'Кар сел, опираясь на Вира, и усмехнулся. — Лучше уж смеяться, чем впадать в отчаяние. К тому же, Моллари здесь нет. Самое время посмеяться над ним. — А я думал, что вам захочется увидеть его реакцию, — ответил Вир. Улыбка Г'Кара была такой заразительной. — Иногда это лучше делать без него, тем более, вероятно, о самых пикантных случаях он тебе не рассказывал. Ты слышал о том, как Моллари обознался и принял мистера Гарибальди за одну из своих жен? — Да вы меня разыгрываете, — ответил Вир. — Я бы не смог такое выдумать, даже если бы очень старался, — сказал Г'Кар. — Это случилось еще до того, как ты появился на станции. Понимаешь, волосы мистера Гарибальди выпали в результате какого-то несчастного случая, произошедшего на работе накануне. Моллари позвал его в казино, напившись, как то самое земное животное, и когда мистер Гарибальди пришел и начал его отчитывать, Моллари принялся огрызаться в ответ. Г'Кар заговорил более тонким голосом, подражая акценту Моллари. — «Тимов, ты уже пропилила меня насквозь, но, понимаешь, я вот-вот выиграю в покер. Если ты сейчас же не оставишь меня в покое, я тебя поцелую. Знаю, что мы оба не хотим этого.» — Ох, нет, — выдохнул Вир. — Конечно, тут мистер Гарибальди, и без того крайне удрученный тем, что у него выпали все волосы, потерял терпение и начал орать на него, и тогда Моллари сгреб его в охапку и поцеловал в лоб. Все казино замерло в молчании, — Г'Кар взмахнул свободной рукой, показывая, как все притихли. — И тогда мистер Гарибальди просто развернулся на каблуках и ушел. Моллари снова сел играть и не понимал, что случилось, еще почти десять минут, а когда понял, схватил свой выигрыш и помчался следом за мистером Гарибальди. Г'Кар скромно кашлянул. — Я сумел выиграть остальной куш, и потом последовал за ними в Зокало, где Моллари пытался объяснить Гарибальди, что ошибочно принял его за одну из своих жен, и что это был комплимент. Мистер Гарибальди же продолжал спрашивать: «А как насчет извинений? Когда вы извинитесь?» Синклер и Деленн сидели за ближайшим столиком, еле сдерживая смех. Должен признать, что я-то сдерживаться не стал. И вдоволь посмеялся. — Над Лондо? — Вир засмеялся тоже. — Да. Откровенно говоря, мистер Гарибальди со своей лысиной выглядит очень мило, если исходить из центаврианских стандартов, так что вполне мог привлечь Моллари. Он никогда не упускал шанса поволочиться за смазливым личиком. — Знаю, — сказал Вир, ухмыльнувшись. — Однажды он так увлекся одной девушкой, что приказал заполнить всю комнату звездными кружевами, чтобы подарить их ей, когда она туда войдет. Лондо купил для нее целый гардероб одежды! — Вир покраснел и понизил голос. — Он даже заставил меня купить ей подвязки! Г'Кар засмеялся. — Очень на него похоже. Он деликатен, как молот. И что же произошло, когда она вошла в ту комнату? Вир перестал смеяться. — Она не вошла. И он отвернулся от Г'Кара. — Ее убили. Один из политических соперников Лондо решил отомстить ему. — Ох, — теперь Г'Кар вспомнил. — Та танцовщица. Он знал ее по лучшим воспоминаниям Моллари, не по собственным. Видел ее, танцующей в баре, и находил довольно привлекательной и в чем-то одаренной, но забыл о ней почти сразу. Но Моллари думал о ней, как о богине: ее лицо было преисполнено неземной красоты, мягкие глаза стали похожи на бриллианты, а ее голос был таким же нежным, как у оперной певицы. Мысли об Адире были окрашены таким теплом, которого Г'Кар не ожидал увидеть в Моллари. Как мог тот, кто способен на такую любовь, столь бездумно начать войну, погубившую миллионы жизней? — Да, Адира, — сказал Вир. — Он очень ее любил. — Знаю, — ответил Г'Кар. Но какая-то часть его не хотела этого знать. Моллари пришел к нему один, бормоча о мести, предлагая две тысячи нарнов в обмен на смерть ее убийцы, и в его глазах Г'Кар видел себя самого, сидевшего у ног отца, и ненавидел себя за это. Потому что Моллари не было дела до того, что война, которую он развязал, погубила жизни миллионов, все эти жертвы были всего лишь галочками в драме его жизни, и один центаврианин был для него важнее всего Нарна. Вот ради чего он был готов убивать. И ради этого он собирался убить Картажье. Ради своего мира, своего народа. Пока дело касалось центавриан, Моллари был готов пойти на все. Но ради кого-то еще, даже ради былого союзника… «Уверен, любое решение вашего величества будет справедливым», — сказал Моллари Картажье, и теперь Г'Кар потерял свой глаз. — Тебе надо идти, — сказал Г'Кар. — Они заподозрят неладное, если ты будешь торчать здесь слишком долго, а я останусь невредимым. — Да, — ответил Вир. Он коснулся руки Г'Кара, прижатой к раненой глазнице. — Вам еще что-нибудь нужно? — Того, что ты принес, вполне достаточно. Если я съем больше, мне станет плохо, — Г'Кар потянулся к мешку, пытаясь надеть его обратно на голову. — Помоги мне вернуть это на место. Вир помог Г'Кару надеть мешок на голову, завязал тесемки так, чтобы они не натирали ему под подбородком. Помог ему улечься на пол на бок, а потом осторожно ушел, прикрыв за собой дверь. Г'Кар погрузился в сон без снов, его желудок был полон, впервые с тех пор, как он попал на Приму Центавра.