Только одна семья. Навсегда

Глава 10 Когда Дин пришел в себя и разлепил спекшиеся веки, его ждал неприятный сюрприз. Помимо головной боли в разбитом затылке и тошноты от головокружения, Дин обнаружил себя связанным. Руки были вздернуты над головой, верёвка, что держала вместе его запястья, туго их стягивая, покоилась на ржавом крюке, сам же Эмброус стоял на коленях. Он мотнул головой, прогоняя туман перед глазами, и застонал от боли, накатившей с новой силой. За спиной послышались шаги. Оборачиваться Дин не стал, он и так понимал, в чьи лапы угодил, так что, лишний раз двигаться смысла он не видел. Строумэн обошел его, держа дистанцию. Он давно понял, что от этого человека, который положил всю его семью, стоит ожидать самого невероятного. Браун встал перед Эмброусом, а потом присел на корточки. — Ну что, добегался? — он улыбнулся, и Дин с удивлением для себя подметил, что зубы у того в очень хорошем состоянии. Парень явно не брезговал посещением кабинета дантиста. — Слушай, а почему твой рот такой нормальный? — прохрипел пленник. В конце концов, Дин был специалистом в задавании глупых вопросов не в то время и не в том месте. Строумэн рассмеялся, а потом ударил пленника кулаком по лицу. — Брэй говорил про тебя. У него были большие планы на ту охоту. Жаль, что я не приехал. — И мне, — сплевывая кровь. — Лежал бы сейчас вместе со своим семейством в одной яме. Смех Дина, булькающий и хриплый, вновь прервал удар, который на этот раз пришелся в солнечное сплетение. Эмброус задохнулся от вспышки боли и от того, как легкие моментально лишились кислорода. Уайатт встал на ноги и, повернувшись к Дину спиной, отошел к столу, на котором, как в заправском фильме ужасов про мясников-убийц, лежал металлический поднос с инструментами. Браун взял шприц, наполненный прозрачной жидкостью, и обошел Дина со спины. — Ты прости, с этим будет не так весело, но я не намерен больше рисковать, — он задрал на Эмброусе майку и, отсчитав нужное количество позвонков, воткнул иглу меж двумя из них. Дин дернулся от укола и заметно занервничал. Кажется, он начал понимать, что ему только что вкололи, и, что это очень и очень плохо. — Подождем совсем чуть-чуть. Мы же не хотим, чтобы ты покинул праздник раньше, чем я запланировал и не так, как я запланировал? — Строумэн улыбнулся и отошел к подносу, аккуратно кладя шприц на него. — У меня на тебя большие планы. Времени должно хватить, прежде, чем твои друзья примчатся сюда. — Ты так говоришь, будто они узнают, где меня искать. — Я знаю одну птичку, которая им это пропоет. Её век тоже не будет долгим. Мне лишь важно, чтобы она молчала как можно дольше. Эмброус дёрнул руками, это было скорее нервное движение, чем осознанное. Он понимал, что перестает чувствовать конечности ниже пояса, анестезия начала действовать и шансы на то, что он и в этот раз уйдет от больного ублюдка, таяли с каждой секундой. — Ну наконец-то, — Браун довольно улыбнулся, хватая Дина пальцами за лицо, сжимая их на щеках. — Вижу в твоих глазах страх. Это дорого стоит, знаешь? Он рассмеялся и вновь подошел к чёртовому подносу с инструментами. Ножницы, что сверкнули в его руках, были здоровые, портновские. Строумэн обошел Дина, встал за спину и присел на корточки. Он разрезал ткань на его штанах до колен, оголяя икры. — Всё думал, что с тобой такого сделать, чтобы мне было хорошо, а тебе не очень? Но, когда понял, что вколоть эпидуральную анестезию придется, так или иначе, решил, что просто буду тебя резать, пусть ты и не будешь ничего чувствовать. В любом случае, когда я с тобой закончу, закончится и действие препарата. Ножницы лязгнули у самого уха, и Эмброус дернулся от этого звука, его пошатнуло на висящем крюке. И еще это странное ощущение, когда не чувствуешь своих нижних конечностей и создается образ того, что паришь в воздухе. Уайатт разрезал майку на его спине и провел по той кончиками пальцев. Его глаза, если бы Дин видел, горели нездоровым интересом. Он рассматривал все те узоры, что оставила его семья несколькими годами ранее. Он почти благоговейно провел по шраму, тут явно срезали кожу, и Строумэн, закрыв глаза, без труда мог себе представить, как именно это происходило. — А знаешь, пожалуй, ноги твои я оставлю в покое. Брэй хотел вырезать тебе крылья. Он вообще считал, что при должном «уходе», человека может превратить в ангела. Давай узнаем, прав он был или нет. И Дин закричал. Ему было плевать, как это выглядит, и что своими воплями он лишь приносит удовольствие своему мучителю. Терпеть и держать в себе всё это было просто невозможно. А потом, Эмброус не был уверен, сколько он продержался в сознании, ощущая боль, наконец-то, отключился. — Блядь, как же с тобой скучно, — Строумэн поднялся на ноги и кинул окровавленный нож на поднос. Он взял тряпку и отёр от крови руки. Сходить за водой и привести в чувства этого парня, или же подождать пока придет в себя сам — Браун задумался, а потом зашагал куда-то вглубь помещения. Где-то там он видел кран с водой и, кажется, та была холодная и ржавая. Именно то, что надо. Уайатт всегда был таким, он любил мучить и получал от этого удовольствие. В детстве ему разрешали разбирать на составляющее зверей, а после, когда ему исполнилось около двенадцати лет, Брауна взяли на настоящую охоту. Азарт и адреналин горячили кровь, а взгляд своей первой жертвы он навсегда сохранил в памяти. Аккуратно доставая это воспоминание, смакуя его, заряжаясь бодростью на долгое время. Это был молодой мужчина, не такой сильный, как Дин, но так же молод. Строумэн всадил ему нож в шею, а потом смотрел, как тот захлебывается кровью, пытаясь заткнуть течь в собственном горле. Человечину Браун, как оказалось, ел всегда, просто тогда не знал, чьё это мясо, да и неинтересно ему было. Уже после, когда помогал родителям разделывать человеческие тела, он смаковал, наслаждаясь вкусом, как и самим убийством, при добыче этого самого мяса. Наверное, в клане Уайаттов дети уже рождались с отклонениями в сторону садизма и каннибализма. Во всяком случае, Браун не знал никого из своих родственников, кто добровольно отказывал себе в удовольствии загонять и убивать самую сладостную добычу этого мира. Дин рвано выдохнул и повёл плечами и тут же застонал сквозь сжатые зубы от пронзившей его боли. Его трясло от холода опрокинутой на него из ведра ледяной воды и от того, что на его спине, казалось, не осталось живого места. Кровь, что запеклась пока Строумэн ходил за водой, вновь принялась сочиться из открытых ран. — Серьезно, крылья это было замечательной идеей, — мучитель вновь взялся за нож. Он аккуратно делал надрезы, срезая кожу дюйм за дюймом, прикрывая веки от удовольствия, когда Дин, срывая голос, исходился истошным воплем. — Не дергайся, — буркнул Уайатт, — получится криво, — он склонился к самому уху Эмброуса. — А мы же не хотим, чтобы у птички были кривые крылышки? — и он расхохотался. Дину всегда казалось, что у маньяков должен быть такой зловещий смех, как показывают в тупых фильмах. Но нет, Браун смеялся низко, раскатисто, даже приятно. Эмброус пытался уцепиться хоть за что-то приятное в данной ситуации, хотя перед глазами темнело от боли в спине и затекших верхних конечностях, и сознание благоразумно отправило его в очередной отдых. Эмброусу никогда не хотелось проверять на практике, что же ты видишь в момент своей смерти. Проходит ли жизнь перед твоими глазами или же ты видишь только самые важные её фрагменты. Ему не хотелось знать, есть ли там что-то за чертой, за той самой точкой невозврата. Но, кажется, именно сегодня он проверит все эти псевдо-теории и россказни на своей шкуре. Ему не хотелось приходить в себя. Он не хотел больше боли. И, если раньше ему казалось, что он сможет вынести всё, то сейчас понимал глупость той своей бравады. На данный момент Дин был готов начать умолять своего мучителя, чтобы тот просто пристрелил его или же перерезал ему глотку. А к физическим страданиям примешивались еще и душевные терзания. Не проходило и минуты его жизни, чтобы он не винил себя в смерти своих любовников. Он переживал их потерю каждое чёртово мгновение и просто молил о том, чтобы забыть или забыться. Ему хотелось всё изменить. Повернуть вспять, умереть там, на открытой на него охоте. Все были бы счастливы, все были бы живы. Да, это было малодушие, присущее сопливым девицам из романов, но Эмброус не мог по другому. Эта вина убивала его, убивала всё то, что он мог бы выстроить с Романом и Сетом. Только было поздно. Он отравил своей жизнью жизни других людей и постоянно рисковал ими, и пусть он этого тогда не понимал, но, незнание, как говорится, не освобождает от ответственности. Очередной поток холодной воды вывел из странного оцепенения и на сознание тут же обрушились боль и отчаяние. Руки окончательно закостенели и Дин не чувствовал их, спина горела, в сознании была такая путаница, что хотелось орать и выть, и Эмброус позволил это себе. В конце концов, именно сегодня всё и закончится. И сейчас, когда осознание всей безвыходной ситуации обрушилось на него, Дин, не сдерживаясь, зарыдал. Лицо было мокрым, с волос стекала грязная вода и скрывала слёзы, только на это было плевать. — Ты даже по-своему красив. Ну, хватит, что ты разнылся? — Браун говорил тихо, почти ласково. Он отёр лицо Эмброуса своими ладонями, размазывая засыхающую на них кровь по щекам ее владельца. — Брэй о тебе был такого высокого мнения. Тебе удалось убить его и моих братьев. Я ожидал увидеть достойного соперника, но вижу только слабую тварь, от которой просто необходимо избавиться. Он вернулся к своему подносу и взял заостренный прут. — Мне так хочется тебе сказать, что в своем положении ты виноват сам, что все могло бы быть по-другому, но это будет такой пиздежь. Ты не представляешь, сколько всего я хочу с тобой сделать, и как мне искренне жаль, что умрешь ты намного раньше. Строумэн отошел Дину за спину и Эмброус уловил резкий, гудящий звук. — Надеюсь, ты любишь, когда погорячее, — хмыкнул Уайатт, и ран на спине коснулся раскаленный метал. И, если Дин думал, что больнее уже быть не может, то он глубоко ошибался. Он молил о том, чтобы забытье вновь охватило его сознание, но организм никак не хотел отключаться, чтобы подарить своему владельцу хоть толику спокойствия. Запах паленой плоти неприятно щекотал ноздри. Дин слышал шипение, при соприкосновении металла и крови. Это было отвратительно и невероятно болезненно. Он тряхнул головой, словно приходя в себя, задергал руками, пытаясь вырваться или, хотя бы, уйти от соприкосновения с раскаленной железякой, но все попытки были тщетными. Он кричал и рвался в своих путах, срывая кожу на запястьях, растирая веревкой в кровь. — Вот, уже хоть что-то, хоть какая-то реакция, — Браун улыбнулся, отшвыривая прут в сторону. Дину был почти благодарен ему за это, если бы моментально не почувствовал на свежих ранах и ожогах пальцы Уайатта. Тот водил ими по раскрытым порезам, по жженой плоти, надавливал, ковырял. Дину казалось, что он сойдет с ума от того, что он испытывал. В голове билась мысль, что он хочет сдохнуть вот прямо сейчас. Что ему уже все равно, как это закончится, но только бы поскорее, лишь бы ублюдок не медлил. Тело выше пояса болело адской болью. Эмброус чувствовал запах собственной крови, приторно сладкий и, как насмешка, запах поджаренного стейка, коим являлся он сам. — Ненавижу, — выдохнул он. — Чтоб ты сгорел в аду, — голос был сиплым, звуки, словно карканье ворона, вырывались сквозь сухие, потрескавшиеся губы. — С удовольствием окажусь там вместе с тобой, — Браун рассмеялся и ударил его в лицо, кажется, в этот раз он сломал ему нос. Дин закашлялся и вновь принялся дергать руками. На какое-то мгновение ему показалось, что он чувствует свои ноги, но это оказалось не так. Эмброус был готов выть от злобы, бессилия и боли. А еще хотелось, чтобы его нашли. Так глупо было попасться. Так глупо было поверить кому-то, кто не Сет или Роман. Так все глупо. Дурак, идиот, недостоин. Надо было работать одному. Надо было увести эту тварь куда подальше от дома, в котором жили Рэйнс с Сетом, но уже было поздно. Он показал, он сам дал этому ублюдку карты в руки. Если уж Уилл и Дэйв не справились с этим упырем, то что говорить о парнях. Слишком молоды, горячи, импульсивны в том, что касалось семьи. — Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь о них. И правильно делаешь, — Строумэн смотрел в прозрачные глаза Эмброуса. — Не бойся, я не буду их мучить. Они умрут быстро, как те двое. Все самое приятное я приберег только для тебя. Классика, — улыбнулся он безумной улыбкой и показал Дину плоскогубцы в своей руке. — Пальцы на какой тебе менее дороги? — он потянулся к связанным вместе запястьям. Никогда в жизни Дин так неистово не молился. Он вообще не молился. Всегда рассчитывал только на себя. По его мнению, если Бог и был, то он уже достаточно дал самому Дину — голову, руки и ноги, отменное здоровье, а еще несколько лет настоящей жизни в семье. Возможно, Эмброус исчерпал весь лимит оказанного ему доверия и того счастья, которое было прописано в планах Бога на него. Перед глазами стояли образы Дэйва и Уилла. Они улыбались и звали его к себе. И Дин рвался туда, за грань, где, скорее всего, ничего и не было, только вакуум и пустота, где не стало бы его, но уж очень сильно хотелось проверить эту теорию. И лишь на задворках уплывающего сознания мелькали воспоминания о Романе и Сете, что ждали его дома живого и здорового. — Твою мать, что же ты такой нежный, — сплюнул Строумэн и полоснул ножом по спине со всей силы, словно перечеркивая свою работу. Снова и снова, злясь и заводясь еще больше. Запах крови возбуждал звериную натуру. Хотелось прямо сейчас выпустить Дину кишки и заставить их собирать себе обратно в живот затекшими, онемевшими от долгого висения, руками. Ударить, разбить лицо, ломая не только нос, сделать из него месиво, заставить страдать, умолять и плакать. Отомстить со всем зверством, на которое он был способен. Его бесило то, что жертва постоянно отключалась. Он вновь поднялся и направился за водой. Строумэн только склонился, чтобы открыть кран, как раздался хлопок. Руку обожгло огнем. Он выронил ведро и развернулся в ту сторону, откуда раздался выстрел. — Сучка. Не могла чуть потянуть время, — рявкнул он и двинулся к стрелявшим. Не дошел. Еще две пули, всаженные ему в грудь, успокоили его навсегда. Глава 11 Роман проснулся первым. Состояние было, как при похмелье. В голову закрались подозрения и, не обнаружив рядом Дина, а рядом с домом своей машины, подозрения подтвердились. Рэйнс схватился за телефон и принялся расталкивать Сета. — Что? — сонно щурясь, стараясь поменьше трясти головой, но при этом прогнать туман, что её забил. — Он нас опоил и сбежал. Моей детки нет на дорожке. Свалил и угнал мою тачку, — возмущался Роман, снимая блокировку с телефона. — Ты больше переживаешь из-за машины, или из-за того, что этот говнюк нас опять провел? Рэйнс уставился в телефон и выдохнул сквозь зубы, чуть расслабляясь. — Что там? — Сообщение от Ортона. Дин с ним и его командой. Пишет, что у них всё под контролем, и чтобы не волновались, а вычисляли крысу. — Свари мне кофе, — Сэт поднялся с постели и побрёл в душ. — У нас день, максимум два. Если не выкурим её сейчас, уйдет. — Это «она»? Ты уверен? — К сожалению. Вари кофе, потом в душ и едем в офис. Пора поговорить с дамой. В офисе было спокойно. Все занимались своей работой или же делали вид. Сэт прошел в кабинет к Роману и вновь достал бумаги из сейфа. Он еще раз вдумчиво просмотрел все отчеты и выдохнул сквозь сжатые зубы. Компьютер оповестил о новом входящем сообщении. Роллинс с опаской нажал на вложение и выматерился. Всё было именно так, как он и думал. Вообще, его уже порядком стало утомлять всё то, что происходило в их Департаменте. Нет, народ тут был отличный, не считая пары-тройки маньяков и их сообщников. Просто, чем, мать его, занят отдел кадров? Почему сотрудников не проверяют, или проверяют только тогда, когда на данного человека приходит запрос? Они бы могли избежать столько проблем. И смертей. — Мне жаль, мне очень жаль, Филл, — прошептал Сэт, потёр ладонями лицо и поднялся из-за стола Рэйнса. — Что там? — Роман, предоставив кабинет любовнику, занимался делами вне его стен. — Нам надо поговорить с мисс Мендес. — Эйприл? — Роман выглядел очень удивленным. — В девичестве Мендес, сейчас она миссис Брукс. Ничего не напоминает? — Она жена Панка, — охренело выдал Роман. Оба они проследовали к кабинету, где было место Эйприл. Аккуратно постучав и дождавшись ответа, Роман шагнул внутрь, за ним последовал Сэт. — О, мальчики! — девушка явно не выглядела удивленной. — Я думала, что ты разберешься с этим немного позже, но, как и многие, я недооценивала тебя, Роллинс, — она улыбалась весело, задорно. — Поговорим тут или предпочитаешь в допросной. — А допрашивать кто будет? — переведя кокетливый взгляд с одного мужчины на другого. — Эмброус? — и она звонко рассмеялась. — При чём тут Дин? Эйприл не ответила, только насмешливо глянула в глаза Романа, когда у того в кармане зазвонил телефон. — Роман, мы его потеряли, — голос Ортон звучал растеряно и зло одновременно. — Как это произошло? — Утечка. Но мы его найдем, я обещаю тебе, мы найдем его, — и Вайпер отключился. — Эйприл, — Рэйнс взглянул на девушку, — куда он его увез? — ЭйДжей, так мне привычнее. И я не вижу ни одной причины, по которой я должна отвечать вам. Меня все равно посадят. Роман шагнул вперед, собираясь смести со своего пути преграду в виде стола и, если будет надо, вытрясти из этой дряни всю информацию, что ему была нужна, но, Роллинс остановил его. — Мне жаль, но придется делать все по правилам, если мы хотим, чтобы её привлекли, — и, уже обращаясь к Миссис Брукс. — Нам придется задержать тебя для допроса. Когда они вели её по коридору, никто даже не обратил на это внимание. Лишь после того, как Роман запросил охрану к дверям допросной комнаты, начались шепотки. — Давай по порядку, — начал Роллинс. — У нас нет времени, Сэт, — Роман ходил из угла в угол, меряя комнату шагами. — Мы не можем действовать по-другому, мне очень жаль, Роман, — вновь поворачиваясь к Эйприл. — Ты имеешь какое-то отношение к Уайаттам? — Нет. — Врёт. — Рэйнс, мать твою, или заткнись или иди погуляй. Роман вышел, хлопнув дверью. Его всего трясло. Он головой понимал, что необходимо соблюсти всю процедуру допроса, иначе все будет впустую, только вот он жопой чувствовал, что времени у них на все эти бюрократические танцульки нет. — Не Уайатты, я так понял. Ты была в одной сцепке со Стэффани. — О, леди-босс совершенно очаровательная женщина, — кивнула Эйприл. — Она столько для меня сделала. — Что именно? — Должность, на которой я сейчас, это всё благодаря ней, моей леди-босс. — Ты так спокойно об этом говоришь. — Сэт, давай начистоту. Мы оба понимаем, что я выйду из этой комнаты только в наручниках и под конвоем. Только я не для того столько работала и поднялась так высоко, чтобы сейчас слить тебе всю нужную информацию, для освобождения твоего любовника. Если говорить откровенно, то именно он виноват во всем случившемся, а особенно в смерти своих парней из Британии. Так что, считаю, что он заслужил всё то, что приготовил для него Строумэн. — А парни, которых ты убила, они заслужили всё с ними произошедшее? — Роллинс, каждый из них знал, чья я жена. И, когда они приглашали меня на свидания, с последующими играми в койке, они понимали, что зовут не девочку-фиалку. Да и потом, вы упрятали Стэффани так быстро, что мне не удалось занять положенного мне места, — она надулась. Натурально так, как ребенок. Не хватало только зажмурится и задержать воздух. — Ты сейчас серьезно? Ты убила хороших людей только потому, что они знали чья ты жена и хотели затащить тебя в постель? — Суть ты уловил, симпатяга. Но нет. В постель с ними я и сама была не против. В конце концов, я тебе могу сказать это, как человек знающий, — она чуть подалась вперед, заглядывая Роллинсу в глаза, — правду говорят — у черных хуй по колено. Ай, — она отмахнулась, — что я тебе рассказываю, у твоего муженька наверняка не меньше. — Ты спала со всеми? И с Юэном и с Неметом? — А почему нет? Я женщина вдовствующая, с кем хочу, с тем и провожу одинокие ночи. — Эйприл. — ЭйДжей, — вновь поправила его она. — ЭйДжей, ты знаешь, где он держит Дина? — Я да, а вот ты — нет. И, не напрягайся сильно, я все равно не отвечу тебе. В конце концов, мне терять нечего, а на то, как мучаются другие, даже приятно посмотреть. Сэт как-то странно взглянул на нее и вышел. Роман стоял в коридоре. Он не хотел знать, о чем именно любовник говорит с этой полоумной, но его всего трясло от напряжения. — Она будет молчать, Ром. Я не знаю, как с такими, как она, разговаривают, чтобы они раскололись. Ты же понимаешь, это не моя специализация. — Ага, — хмыкнул Рэйнс, закрыв глаза. — А наш лучший спец в таких вопросах, сейчас где-то на персональной вечеринке с маньяком-канибаллом. — Я примерно понимаю всю картинку. Стэффани обещала ей повышение и положение в Департаменте не ниже, чем у того же Филла или даже нас с тобой. А по сути, как только её «леди-босс» поймали, она осталась не у дел. И тут появляется Строумэн в своём желании отомстить всем тем, кто перебил его семью. Первым попадает под удар Панк. Не удивлюсь, если миссис Панк помогла Брауну добраться до мужа. Ему нужен был кто-то внутри конторы, чтобы устроить Уайатта работать именно в ту тюрьму, где содержался Брукс. — Почему они скрыли, что женаты? — Да черт их знает, Роман, — Сэта немного раздражал весь разговор. Он понимал, что говорит сейчас совершенно очевидные вещи, но это нисколько не приближает их к ответу на вопрос: «Где Дин?». — Нет, Сэт. Это важно. Они могли растрезвонить о своих отношениях, могли бы срубить бабла с Департамента на свадьбу, медовый месяц и все такое, но они промолчали. Даже больше, они вообще об этом не заявили, хотя были обязаны. Почему? Роллинс задумался. Ему всё это казалось бессмыслицой, но, кажется, Рэйнс был прав. И всё происходящее в семье Бруксов имело какую-то логику. Сэта это бесило. Именно он — аналитик, он должен подмечать то, что скрыто от глаз других, но сейчас упорно не видел связи, на которую указывал Роман. — Она с самого начала знала, кто такая Стэффани. Она знала, для кого и на кого та работает, — принялся рассуждать о таких сейчас очевидных вещах. — Филл был только пешкой. Его собирались убрать в любом случае. И она не могла этого не знать. Ей пришлось пойти на сделку со своей собственной совестью и упрятать мужа за решетку, отправив за ним Уайатта, чтобы правда о ней самой не всплыла наружу. Или… — Роллинс замер, словно оглушенный. — Мне надо срочно позвонить. Роллинс кинулся обратно в кабинет Романа. Он набрал внутренний номер и, чуть заикаясь от волнения, попросил узнать, как себя чувствует миссис Левак. Получив ответ через пятнадцать минут, Сэт на всех парах несся к комнате допроса. Эйприл улыбалась, накручивая прядь волос на палец, и кокетливо стреляла глазками в сторону охраняющего ее мужчины. — Выйди, — приказал Сэт и тот подчинился. — ЭйДжей, — он нервно отодвинул стул и присел напротив, сжимая пальцы в кулаки под столом. Только его нервозность была видна всё равно, несмотря на уверенный тон голоса. — Они ведь ошиблись, да? Всё это время МЫ ошибались. Бывшая коллега рассмеялась, запрокидывая голову. — Поставила не на ту лошадку. Надо было брать в оборот тебя. Не уверена, что мне удалось бы отбить тебя у твоих парней, но попытаться стоило. — Пожалуйста. Тебе всё равно больше нечего терять. Скажи нам, куда он забрал Дина? — О нет, Роллинс. Мне есть, что терять. Сейчас вы меня связываете только с тем, что я сотрудничала с больными на голову людьми. Если я расскажу тебе, где он держит Эмброуса, то тем самым я дам подтверждение тому, что я не только с ними сотрудничала, но и была в полной связке с семьей. А это, милый мой, совсем другая статья и совсем другой срок. — Ты была не в связке, да? Ты руководила всем процессом, — уверенно кивнул Сэт. — Именно ты та самая сестричка, а не Стэфф. Ты настолько подчинила себе окружающих, так хорошо их обработала, что они поверили в отведённые им роли. Поверили, что они те, кем на самом деле не являлись, — закончил Сэт. — Это было довольно-таки сложно, честно, — она чуть подалась вперед. — Стэффани умная женщина и, как ни крути, скоро она бы догадалась, что большая часть её указаний на самом деле не её. Мне невероятно повезло, что тогда к Брэю попали именно вы. Хотя, не буду отрицать, на Дина у того были грандиозные планы. Немного психологии, поднажать тут, направить туда, куда было нужно нам и, Эмброус стал бы отличным членом семьи, пусть и не по крови. — Где он, Эйприл? — Сэт понимал, что эта дамочка лишь тянет время. Неважно кем она была — лидером ублюдков или же пешкой в их игре — конкретно в данный момент она лишь тянула время, а его у них не было. Совсем. Чем больше они беседовали с этой полоумной, тем меньше оставалось шансов найти Дина живым. — Я прошу тебя о сотрудничестве. Я сделаю всё, чтобы тебе дали минимум за всё, что ты сотворила. Только дай мне координаты. Долгие минуты девушка молчала. Она разглядывала Роллинса, словно муху под микроскопом. За стеклом стоял Рэйнс, почти прижавшись к нему вплотную, нервно кусая нижнюю губу, в ожидании ответа. Миссис Брукс откинулась на стуле назад и улыбнулась. А затем последовал резкий рывок вперед. Она накрыла руку Роллинса своей, впиваясь в кожу острыми ногтями. — Не нужно мне твое благородство, Роллинс, — прошипела ЭйДжей. — Твой ублюдок убил всех, кто был мне дорог. Пусть сгниет там, куда его уволок Строумэн. Я с удовольствием спляшу на его могиле, — и она звонко рассмеялась, вновь удобно устраиваясь на стуле. Впервые в жизни Сэт пожалел, что не бьёт женщин. Рэйнс стоял как громом пораженный. Он правда надеялся, что Сэту удастся ее разговорить. Он вышел из помещения и направился в кабинет ЭйДжей. Он перевернул там все вверх дном, пока не наткнулся на ее мобильный телефон. И, войдя в меню, открыв сообщения, Роман горько рассмеялся. Все было у них под носом, все было так просто, а они потеряли столько времени. На это и был расчет, Рэйнс не сомневался, но от этого было не легче. Ортон ответил почти сразу. — Я отправил тебе координаты. Мы выезжаем следом. Роллинс стоял у допросной комнаты, прижавшись спиной к стене. Глаза его были закрыты, веки подрагивали. Кожа на руке, в которую впилась ЭйДжей кровоточила и явно причиняла боль, но Роллинс не обращал на это никакого внимания. — Я знаю, где он, нам надо ехать. Эпилог Когда они приехали, тело Дина уже было на носилках, упакованное в мешок для трупов. Роллинс кинулся было к нему, но его остановил Ортон. — Не стоит, не сейчас. — Я хочу его видеть! — орал Сэт, бившись в руках Вайпера, словно птица в силках. — Это не то, что тебе стоит видеть, — Ортон встряхнул его за плечи, заставляя смотреть себе в глаза. — Дай нашим парням поработать над ним. Роллинс не ответил, он резко развернулся, вырываясь из рук Рэнди, и ушел в машину, следя оттуда, как тело грузят в машину коронера, увозя в морг. — Роман, я не уверен, что его соберут, — Ортон взглянул на Рэйнса, что стоял бледный, потерянный. — Я бы советовал не открывать гроб. Тот лишь кивнул и ушел к Сэту. Он сел за руль, вцепившись в него мертвой хваткой, заводя машину. До дома ехали молча, и самоанец не был уверен, что доедут они в целости и сохранности, он то и дело терял связь с реальностью. Также молча они припарковались, молча прошли в дом. Сейчас это были тени самих себя, потерянные, раздавленные горем, они бродил по дому спотыкаясь, не смотря под ноги, не видя друг друга. Подготовкой к похоронам, в результате, занимался всё тот же Рэнди, ему помогал молчаливый Коди, который ночами жался к любовнику в страхе, что тот может исчезнуть, пропасть, умереть, как это случилось с Дином. Сами же похороны проходили в тишине. Никто не говорил прощальных слов, лишь на кладбище священник прочёл стандартную отповедь по погибшему оперативнику. Роман сидел в тишине дома и крутил в пальцах кольцо, что оставил Дин, когда сбегал от них тем утром. Все казалось нереальным — вот Дин снова рядом, такой ласковый, любимый, а вот он уже в гробу, загримированный, ненастоящий, словно восковой. Сэт же заперся в гостевой спальне и тупо обнимал подушку, на которой последний раз спал Эмброус. Все повторялось, как тогда, когда Дин впервые пропал, только сейчас не было надежды, что он вернется. На этот раз ощущение потери было не временным, изменить что-то было не в их силах. Рэйнс тяжело поднялся, словно столетний старик, и пошел в спальню. Нужно было вытаскивать Сэта из всего этого эмоционального ступора, надо было помочь ему, чтобы после Сэт спас самого Романа. Он приоткрыл дверь и посмотрел на любовника. Тот спал, но плечи его подрагивали от тихих рыданий. Даже во сне, Роллинс никак не мог придти в себя. Роман лёг рядом и обнял его, прижимая к себе. Он надел ему на палец кольцо Дина и поцеловал руку того. — Мы справимся, — прошептал он в аккуратно ухо, убирая прилипшую прядь волос с лица того. — Я обещаю. END