Часть 1
3 ноября 2015 г. в 18:11
Холодно, холодно, холодно! Больше ни о чем не получается думать, когда в совершенно не привычные и не типичные в Токио, даже для зимы, пятнадцать градусов ниже ноля, забываешь такие замечательные, теплые, с меховой оторочкой перчатки на столе в квартире одной из лучших подруг. И ведь поняла это почти сразу, как вышла от Рэй, но возвращаться не стала. Малыш Иоши только-только задремал. Разбуди его и грозная молодая мамочка сотрет тебя с лица Земли, даже не прибегая к помощи давно не используемой силы Марса. Вот и приходится идти домой, то дуя на вконец замерзшие руки, то пряча их в карманы или в рукавах, наподобие муфты.
Обычно можно было бы пройтись до своего дома короткими перебежками. Заглянуть от Рэй к Ами, от той — к Минако и к последней остановке — в квартире-студии, куда совершенно простую и далекую от этого пафоса Мако заманила любовь к ослепительному шатену.
Да вот только Ами на дежурстве в ветклинике, куда устроилась не так давно. Минако и Кунсайт катаются на лыжах где-то в Австрии или во Франции. Северного лорда до сих пор, даже через два года после возвращения из зыбкого и чужого небытия, тянет куда-нибудь, где снежно и холодно. Хотя, в эти дни, ему бы и дома было отлично. Впрочем, ему отлично везде, где есть рядом его взбалмошная блондинка. А Мако в этот час, наверное, уже сидит за столиком в уютном ресторанчике и наслаждается сюрпризом мужа к первой годовщине.
Так что остается только ускорять шаг, чувствуя как заледенели ноги в не по погоде легких ботиночках. Если бы Мамору утром чуть задержался и видел, в чем она уходит из дома — оторвал бы уши. Потом правда пришил обратно точно так, как было. Но сердит был бы выше всякой меры. Любимый терпеть не может, когда Усаги подвергает себя любой опасности, пусть даже опасности подхватить простуду.
Она идет по вечерним улицам, освещенным фонарями и подсветкой праздничных гирлянд, мечтая о том, как дома нальет себе огромную кружку обжигающе горячего чая. Ту самую, из которой Мамору пьет кофе. В нее входит не меньше литра жидкости. И Усаги не редко «прихватизирует» посуду, когда по телевизору идет очень интересный сериал или фильм, или мультик и ей совсем не хочется отвлекаться, чтобы освежить в небольшом стакане сок или газировку. Ну или в такие дни, как сегодня, когда просто хочется согреться. На последнем правда обычно настаивает Мамору, почти силой заталкивая сопротивляющегося крольчонка в горячую ванную и вливая в нее неимоверные количества теплого молока, чая, какао — не важно, лишь бы согрелась.
Мамору… от одной мысли о любимом становится теплее. А потом — вредным червячком в голову проникает мрачная мысль, мигом ухудшая настроение — когда она придет домой, его там не будет. У них в офисе коллективный выход. На этот раз — в бильярд. И Усаги совсем не против. Мамору позволяет себе «развеяться» гораздо реже, чем она сама. Да и друзей у него в разы меньше, чем у через чур общительной невесты. И друзья эти, не смотря на всю свою преданность, сейчас, как и сами Мамо-Тян и его Усако, с головой погрузились в тихую, размеренную жизнь, не «скрашенную» болью, войнами и предательствами. Так что любой выход любимого «в люди» Усаги воспринимает если не с восторгом, то с вполне искренним одобрением.
Но не волноваться она не может. Каждый раз, посиделки эти затягиваются. И она знает, что в их теплой и уютной квартире Мамору окажется не раньше двух часов ночи. А еще знает, что до этого времени глаз не сомкнет. И ведь понимает, что это глупо. Ну кто что может сделать Токседо Маску в отставке? Да Мамору в одиночку может раскидать в сторону любую компанию подвыпивших хулиганов, вздумавших претендовать на его кошелек, телефон и другие материальные ценности. Но все равно — Усаги волнуется. Ведь никто не отменял еще пьяных водителей и прочие факторы, вызывающие несчастные случаи, делящие жизнь на «до» и «после» или даже вовсе — перечеркивающие ее. Не думать об этом очень тяжело, когда любимого человека нет рядом. И знание того, как должно развиваться дальше ваше общее будущее никак не успокаивает.
Уже подходя к дому, девушка вспомнила, что дома не осталось сахара, да и чая осталось совсем мало. На чашку, может — на две. А у нее впереди длинный вечер ожидания. В магазине на первом этаже соседнего дома она берет большую упаковку черного листового чая — такой любит Мамору и она пристрастилась с его легкой руки. В корзинку отправляются и пачка сахара, и коробка шоколадных бисквитов с карамельной начинкой, и пакет чипсов с уксусом и солью. Скучный вкус, но химически-приторные отдушки банана, мандарина и черники на картофельных ломтиках ей совсем не нравятся. А Мамору и вовсе почти не ест чипсов. Разве что именно эти — соленые.
Еще несколько минут и она дома. Непослушные от холода пальцы с трудом проворачивают в замке ключ. Тот самый, который Мамору дал ей, тогда еще пятнадцатилетней девчонке, в знак своей любви. Не потеряла, сберегла. Да и как может быть иначе? Они оба бережно, как величайшие ценности хранили все подобные свидетельства. Независимо от их материальной ценности.
В прихожей скинула куртку, шапку, шарф, ботиночки. Пробежала на кухню, чтобы спешно щелкнуть кнопкой на электрическом чайнике. Открыла в раковине воду. Чуть теплая, она кажется озябшим рукам кипятком. Постепенно, ладони согрелись и уже не отдавали колючей болью. Кухня быстро наполняет бурлящим присвистом из закипающего чайника. Усаги достает из шкафчика кружку и заваривает чай прямо в ней, пока чайные листочки кружатся в кипятке, окрашивая воду и отдавая напитку богатый, густой вкус, достает из упаковки пару бисквитов. Мягких, нежных и чуть раскрошившихся с одного бока.
Звонок мобильного из сумки, оставшейся в коридоре, отвлекает девушку как раз в тот момент, когда девушка уже собиралась отхлебнуть первый глоток чая, а потом — жадно впиться в вожделенный бисквит.
Пришлось оставить сладость на тарелке, искать в сумке надрывающийся смартфон. Звонок от старой подруги, с которой не виделись уже жутко давно — будто привет из прошлго.
- Нару! - она улыбнулась, вспомнив последнюю встречу с подругой. Вскоре после окончания школы Нару вышла замуж за их бывшего одноклассника, вот на их свадьбе они в последний раз и виделись. После Нару и Юмино быстро уехали в Германию, где парень собирался получать образование. На свадьбе, слушая планы молодоженов, Усаги неосознанно крепче сжимала пальцами локоть стоящего рядом с ней Мамору. Нет, все. Налетался уже. Хватит с них образования за границей. Больше она никуда его от себя не отпустит. Если вдруг решит еще куда-то ехать на учебу, пусть берет ее с собой. И мысли Мамору, мягко накрывающего ее пальцы ладонью свободной руки, совершенно сходятся с ее собственными. Он и сам вдруг подумал о том, что японское образование ни чем не хуже того, что можно получить в Штатах или в Европе. И уж точно ни один, даже самый престижный, диплом не стоит того, чтобы снова рисковать своим счастьем. До сих пор — им везло. Всякий раз они снова встречались после очередной ли гибели или спасения мира от всесильного зла, которое на проверку оказывается ничтожным перед чистотой ее сердца, силой любви и мечты о том, что когда-нибудь настанет мирное время, где они и все их друзья будут счастливы, будут просто жить.
Эти мысли они выразили друг другу гораздо позже, ночью, когда тесно прижавшись, целовали лица друг-друга без разбору, куда попадут и тихий шепот смешивался вместе и не ясно было — где его голос, а где ее. Настолько синхронно звучали слова: «Мой!» «Моя!» «Навсегда...».
Нару говорит долго. Вспоминает прошлое — общие школьные годы, старых друзей, которых давно уже не видела. Ведь этот визит на свадьбу родственницы мужа — первое их возвращение в родную страну за последние пару лет. Потом она говорит о настоящем, рассказывает о жизни в чужой стране, хвастается достижениями Юмино. В основном, конечно, учебными. Усаги в ответ только тихо «агакает» в трубку. Ей тоже есть чем похвастаться, но она молчит. Потому что несправедливо сравнивать Юмино, совсем еще мальчишку, с Мамору — взрослым уже человеком, который, даже в этой жизни пережил столько и добился столького, что хватит на десяток более скромных жизней. Потом они делятся планами на будущее. Нару и Юмино собираются завести собаку. Усаги с улыбкой смотрит на календарь на письменном столе жениха, почти уже мужа. До ее двадцать второго дня рождения чуть больше полутора лет. У них с Мамору другие планы. Пусть собак заводят другие, у них же совсем скоро родится дочка. Всего-ничего осталось.
Когда девушки наконец попрощались, чай налитый до начала разговора, уже совсем остыл. Усаги сделала пару глотков холодного напитка, но это совсем не то. Вздохнув, девушка вышла в кухню, снова включила чайник и стала ждать. За окном уже царствовала ночь, украшенная сухими мелкими снежинками, поблескивающими в свете горящих окон. Девушка снова сделала себе горячий чай, отпила совсем немного и тут же обожгла губу. Тихо зашипела от боли. Если бы Мамору был рядом, он улыбнулся бы невыносимо ласково. Но глаза, в которых хочется просто раствориться, выражали бы тревогу. Подошел бы, бережно провел большим пальцем и поцеловал. Чуть-чуть, едва ощутимо. Просто чтобы унять боль. А потом, когда убедился бы, что ей уже не больно, ласково пожурил бы:
- Ты всегда торопишься.
Усаги улыбнулась, представив себе все это. Такие ситуации у них случаются очень часто. Все это, такое знакомое, родное, тоже часть их счастья. Нежного, мирного…
Пока чай остывает до комфортной температуры, Усаги проходит в спальню и переодевается. Опостылевшие за день джинсы и свитер заменяют любимые домашние шорты и растянутая футболка Мамору, которая на Усаги выглядит как мешковатое платье. Поверх, чтобы сохранить тепло, его старая кофта. Еще с тех пор, когда Мамору сам был школьником. Он столько раз уже порывался ее выбросить, но Усаги не дает. Ей нравится в такие вот вечера, когда его нет дома, закутаться в эту кофту и наслаждаться его теплом.
Переодевшись, забирается с ногами на диван в гостиной, засовывает ноги под одну из подушек и щелкает кнопками на пульте, чтобы найти интересную для себя передачу по телевизору. На одном из музыкальных каналов видит старый, кажущийся уже смешным и нелепым по сравнению с современными, клип «Метеоров». А ведь прошло-то всего несколько лет. Сейя отчаянно кривляется на камеру, изображая непринужденную съемку домашнего видео с любимой девушкой. Губы Усаги трогает легкая улыбка. Старый друг, интересно, как он там. Как они все? Ей нравится вспоминать о нем. Хоть он и появился в один из самых черных периодов ее жизни, когда она чаще изображала радость, чем радовалась на самом деле, хоть и хотелось порой стукнуть его, стерев с лица пижонскую, самодовольную улыбку, он стал ее другом. До конца осознавать Сейю как девушку, она так и не научилась. Как и Харуку, наверное. Глядя на них, будто в глазах двоится. Вроде знаешь, что на самом деле это девушки, а обман зрения сказывается.
Усаги рассмеялась своим мыслям, и только теперь поняла, что кружка больше не жжет пальцы. Даже чуть-чуть. Чай в ней снова остыл, а на экране телевизора давно уже не старые друзья, а какая-то передача о современных кумирах, о тех, кто сейчас собирает стадионы, не отвлекаясь от своих фанатов на какие-то великие миссии.
Она прибавила звук на телевизоре и прошла в кухню, чтобы в третий раз за вечер вскипятить чайник. Пока вода бурлит, она берет с тарелки забытый было бисквит и впивается в него зубами. Вкусно… Чайник снова щелкает и она вновь разбавляет свой чай кипятком, но взять чашку в руки не успевает. В коридоре тихо открывается дверь, пропуская в квартиру хозяина. Позабыв обо всем, Усаги с радостным визгом несется навстречу, позабыв о том, что ей уже не четырнадцать, а двадцать. Забыв, что с их последнего поцелуя прошла не целая жизнь, а всего часов двенадцать. Забыв о том, что за стеной, которая могла бы быть и потолще, спят соседи.
Подбежала, обняла крепко-крепко, изо всех сил. Мамору тихо смеется, прижимая к себе и поглаживая спину невесты. Наклонившись, быстро целует холодными с улицы губами.
- Замерзнешь, я холодный, - предупреждает он шепотом, на секунду разорвав поцелуй.
- Не замерзну, - уверенно отвечает девушка, одновременно стаскивая с его головы шапку, - Я чай заварила и бисквиты купила, которые тебе нравятся. И… - она не успевает договорить, потому что он снова целует свою Усако. Так, что начинает кружиться голова и уже совсем не хочется горячего чая.
А позже, когда разожженная одним поцелуем страсть схлынет, оставив за собой только тихую нежность, они сидят вместе на диване в своей гостиной, вместе кутаясь в большой плед, подаренный ее родителями и пьют совершенно остывший черный чай. Холодный и кажется ставший от этого совсем приторным. Но такой вкусный, когда пьешь его с любимым человеком, осторожно передавая чашку из рук в руки и делая глотки между рассказами о том, что сынишка Рэй и Джеда научился переворачиваться на животик и когда у него это получается, смешно тычется личиком в мягкие одеяла, а потом упрямо и гордо задирает головенку и обводит комнату таким собственническим взглядом. И о том, что Минако поделилась фото с их с мужем отдыха. И фотографии эти до дрожи красивые, но от одного взгляда на них становится холодно. А еще, Ами и Зой зовут их на выходные в загородный дом матери девушки. На что Мамору заговорщически ухмыляется и, сделав еще один глоток, шепчет ей, конечно, по секрету, что Нефрит и Мако вряд ли приедут на эту встречу, потому что молодой человек в качестве подарка к годовщине преподнесет жене поездку на одну из крупнейших мировых выставок цветов и к выходным их уже не будет в городе.
- Все таки, какая же это удачная штука — обычная жизнь! - Усаги рассмеялась, отставила кружку и удобнее устроилась в руках любимого. Нет ничего лучше его объятий, этого пледа, в который они закутались, ночи, тихо укрывающей город, и этой кружки с совершенно остывшим, но таким вкусным чаем.