Томные громкие стоны, срывающиеся с губ то и дело имена двух любовников, которые так сильно не хотели, чтобы кто-то знал о их интимной близости, постоянно скрываясь и шифруясь. Всякий раз Лидия делала вид, что ей плевать, с кем именно флиртует или заигрывает ее любовник, однако это было далеко не так.
Она сгорала от ненависти всякий раз, когда видела это, а глупой девчонке, что была рядом с ним, хотелось повыдергать все космы, хоть это и не было особо в духе рыжеволосой бестии. Но ее новые отношения значительно поменяли ее, добавив в жизнь азарта и волнения всякий раз, когда любовники уединяются. Это происходило очень редко, что добавляло большей восхитительности этим моментам.
Мокрые простыни, разгоряченные тела, сплетающиеся вместе в едином танце похоти и страсти, от которого у любого нормального человека наверняка снесет крышу, и он улетит на Марс. Лидия, изгибаясь словно ловкая кошка, никогда не стеснялась пробовать что-то новое, открывать для себя новые позы, а Джону это все было только на руку.
Еще один томный вздох, Лидия обхватывает торс Мерфи ногами, вжимаясь в кровать, словно от этого зависит ее жизнь, постанывая так громко, что небесному иногда приходилось затыкать ей рот поцелуем, чтобы рыжая бестия не привлекла к себе толпу любопытных глаз. Но она была слишком громкая, что еще больше возбуждало, не давало покоя, заставляя что-то неприятно давить в штанах, когда он всякий раз решался на нее посмотреть.
Два горячих тела, полностью пропитавшихся атмосферой страсти и романтики поддались столь неповторимому чувству, совершенно не замечая того, что происходит вокруг, а этим двоими оно и не надо было. Лидия так томно и сладко стонала, что Мёрфи не мог делать ничего, кроме того, как доставить его любовнице максимум удовольствия и наслаждения.
Оба любовника совершенно сбились со счета времени, полностью утопая в ласках друг друга, давая волю своим эмоциям, крикам, стонам, а еще хуже - фантазии. Лидия на этот раз решила попробовать быть сверху. Сделав несколько плавных движений, она подалась чуть вперед, после чего сделала снова несколько плавных движений бедрами. Красивые черты лица, еле заметная улыбка и чуть приоткрытый от удовольствия рот Лидии выглядели для Джона словно награда за его долгие труды и попытки подкатить к обладательнице самого замечательного голоса, что он когда-либо слышал.
***
- Ах, не останавливайся, - просит его Лидия, покусывая нижнюю губу от наслаждения, почти без сил плавно шевеля бедрами, легко оседлав небесного, пока тот, держа ее за талию, спокойно делал свое дело, толкаясь к победе.
Но кто бы знал, что их не совсем тихое занятие приведет к тому, что, услышав стоны и сладкие "Еще, еще, еще!", проснется Клара, которая была не в духе сейчас разбираться, кто там, да что там. Ей хотелось поспать, а эти нелюди ей мешают, а Освальд была страшна в гневе как никто другой, сметая все на своем пути, если ты с ней не согласен. Посему девушка особо не церемонясь, накинула поверх пижамы свой халат, направившись прямиком в сторону комнаты, откуда доносились столь неприличные и ужасно аморальные крики.
***
Не решаясь закончить все это вовремя, Лидия смотрела сверху вниз, как сильно Мёрфи наслаждается всем, что сейчас происходит. Она всегда хотела быть сверху, во всем. И секс тоже не является особым исключением. Она начинает двигаться медленнее, чем вызывает недовольную реакцию, а чего она, собственно, добивается? Она хочет позлить его, как неожиданно распахивается дверь, а руки Мёрфи по привычке хватают Мартин за ягодицы, а девушка вздрагивает, оборачиваясь.
В дверях стоит Освальд, открыв рот от изумления, выронив из рук что-то тяжелое и тупое, которое тут же упало на пол, о чем свидетельствовал громкий звук чего-то об пол. Видимо, девушка действительно потеряла дар речи после всего, что ей пришлось увидеть сейчас. Лидии даже показалось, что она посидела, хоть в темноте было очень сложно что-то разглядеть.
***
На следующее утро все будто бы забыли об этом, однако Клара постоянно так и норовила подколоть Лидию, пока никого не было рядом чем-то вроде "Ну как ночка? Хорошо развлеклись?", а Мёрфи лишь разводил руками, фыркая, говоря, что Мартин сама виновата, ибо нефиг так сильно кричать, Банши.
