Агна танец

– Граф, как вы можете здесь жить? Это же настоящий склеп! Камю досадливо дёрнул уголком рта. Рука дрогнула, и правая чаша весов упала. Крепко сжав зубы, чтобы удержать рвущееся наружу ругательство, Камю принялся убирать излишек просыпанного порошка. Хотя появление гостя не было неожиданным, к его чрезмерно громкой манере выражаться граф испытывал исключительно негативные чувства. Рейджи Котобуки, один из баронов округа, был, что называется, заклятым соседом Камю. Как таковых друзей, подходящих под привычное для этого понятия описание, у графа не было. Не было у него так же и врагов. Воспринимать отдельно какого-то человека в качестве объекта для неприязни, ненависти, Камю считал низким и недостойным. Ни у кого и ума-то не хватит сообразить, что по отношению к ним испытывает граф. А в дружбу Камю не верил, убеждённый в том, что абсолютно каждый человек, заводя отношения с другими, лишь ищет выгоды для себя. Люди собираются в группы, потому что это удобно. У всего есть причина, и ничто не делается безвозмездно. Дружба – лишь красивое слово. Смысл есть лишь во взаимно-выгодном сотрудничестве. Вынужденное сотрудничество с бароном Котобуки Камю считал затянувшимся. Рейджи вполне мог стать опасным врагом для кого угодно, возникни у него подобное желание. Острый саркастичный ум отличал его от всех прочих. Но ему были глубоко безразличны переделы власти, дворцовые сплетни. Он был в курсе, кажется, абсолютно всего, что происходило в королевстве, но над потугами других вести свои закулисные игры лишь посмеивался. Во всех деталях Рейджи пересказывал Камю новости, когда тот был в достаточно доброжелательном состоянии духа, способный спокойно выслушать гостя. Иногда он даже позволял тонкой полуулыбке появиться на своём лице. За эту самую улыбку Камю то и дело корил себя, потому что она никогда не оставалась незамеченной. Ужаснее всего было то, что Рейджи в такие моменты многозначно молчал, а потом вдруг возобновлял свой монолог с абсолютно новой темы. «Вы, должно быть, слышали, мой граф, что небезызвестный вам барон Джингуджи всерьёз вознамерился перекупить часть флота Хиджирикавы. Помяните моё слово, в этой шумихе ещё всплывёт имя Ичиносе, ха-ха-ха». «Причём здесь он?» – неосознанно задумывался Камю, и тот час напускал на себя ещё более отстраненный, чем обычно, вид. Конечно же, и это не ускользало от внимания барона. Таким образом, общение Камю с Рейджи всё продолжалось, медленно, но неумолимо превращаясь во что-то кроме сотрудничества. Но ему всё также была отведена немаловажная роль. Камю никогда не спрашивал, чем занимается Рейджи за закрытыми дверьми своего поместья, молча передавая ему те особые алхимические реагенты, которые Котобуки не мог приготовить сам. В плату за них, кроме улыбки, чуть более печальной, чем обычно, Камю получал сведения, недоступные ему из-за низкого класса и отсутствия влияния при дворе и не только. Камю подозревал, что относительно его истинного происхождения Рейджи могло быть что-то известно. Но тот никогда и виду не подавал, виртуозно избегая тем, что были ровно неприятны и ему, и Камю. Они не лезли друг другу в душу. И это было самое ценное. – Не помню, чтобы интересовался твоим мнением, – хмуро отозвался Камю, наконец уравновесив обе чаши. – Я же о тебе беспокоюсь. Страшно представить, какие сумрачные мысли могут на ум прийти в такой-то обстановке, бр-р-р, – Рейджи картинно развёл руками в стороны, обводя взглядом каменные стены лаборатории, и поёжился. – Ко мне приходишь только ты. Думаешь, дело в обстановке? – Хах, да у тебя, друг мой, сегодня хорошее настроение, я смотрю. – Заткнись. Рейджи хмыкнул, но подчинился, зная, что резкость Камю является верным признаком его сосредоточенности. Упаковав порошок в бумажную облатку, Камю достал из шкафа подготовленную заранее закупоренную колбу с прозрачной жидкостью. Он поманил Рейджи рукой. – Добавишь сюда несколько капель крови и этот порошок, – пояснил Камю, протягивая Рейджи колбу и свёрток. – Эм, крови? – Котобуки невольно сглотнул. – Чьей? – Я думаю, что ты заинтересован в том, чтобы добавить свою кровь. Нужна кровь того, кто, как предполагается, будет хозяином, – терпеливо разъяснил Камю. – А теперь, я надеюсь, ты доставишь мне радость и как можно скорее избавишь меня от своего присутствия. – Какой ты сегодня милый. Люблю тебя! Одарив Камю лучшей своей сияющей улыбкой, Рейджи не заставил хозяина дома повторять дважды. Напоследок благодарно кивнув, он скрылся за дверью. Провожать его не было необходимости. Камю прислушивался к звуку его шагов. Каблуки башмаков Котобуки громко стучали по каменной лестнице, заглушив шаги другого человека. Впрочем, тот всегда двигался бесшумно. – О, Ран-Ран, суров как обычно. Я бы с тобой с удовольствием поболтал, но, увы, дела. Дела не ждут, а тем более дела великих людей, ха-ха-ха. Реплика Рейджи осталась без ответа, его смех всё удалялся и вскоре вовсе затих. Дожидаясь появления слуги, Камю нервно выхаживал по комнате, борясь с желанием выйти навстречу. Наконец, после условного стука, дверь распахнулась. Вошедший Куросаки Ранмару хмуро кивнул своему господину. Даже вырвав его язык, Камю так и не приучил слугу к должному порядку. Злиться на него смысла не было. – Нашёл? – коротко спросил Камю, вперившись испытывающим взглядом в разноцветные глаза, смотрящие бесстрастно сквозь него. Ответ был положительным. Он лежал на кровати, свернувшись, точно кот. Камю котов не любил. – Разбуди его, – приказал он. Ранмару посмотрел на хозяина сверху вниз, задержав нечитаемый взгляд на сложенных на груди руках и выше – на нахмуренных бровях. Камю его внимание в данный конкретный момент особенно нервировало. Быть может Ранмару хотел сказать, что действие снотворного скоро пройдёт. Лучше подождать, пока пленник сам оклемается, иначе разговаривать с ним будет бессмысленно, он ни слова связать не сможет. «Без тебя знаю!» – раздражённо выпалил Камю в ответ явственно прозвучавшему в голове голосу. Но он не мог больше ждать. Не тогда, когда заветная цель оказалась у него в руках. «Как прикажете, ваше отмороженное величество». Ранмару взял флакон с нюхательной солью, поднеся его под нос бессознательному пленнику. Тот сонно поморщился, промычал что-то, пряча лицо. Тогда Ранмару поднял его за плечи, заставив сесть, и ладонью похлопал по щекам. Бросил осуждающий взгляд на Камю – «Говорил же, не будет с него толку» – но граф, не обращая на слугу внимания, пристально вглядывался в новое незнакомое лицо. Пленник был уроженцем юга. Золотистое сияние загоревшей гладкой кожи не затмевал даже слой дорожной пыли. Но тёмные спутанные волосы были тусклыми. Лицо с необычными для королевства чертами казалось осунувшимся. Вероятно, что парень бродяжничал и голодал некоторое время, скрываясь. На лбу запекшаяся кровь отмечала длинную полосу царапины, едва не задевшую левую бровь, на щеке виднелась ссадина. Пленный представлял собой откровенно жалкое зрелище. Камю поморщился. Потерявшие достоинство люди вызывали в нём отвращение. Ресницы незнакомца дрогнули. Камю застыл на месте, наблюдая за тем, как он пытается открыть глаза. Его руки были связаны и Ранмару, сидя рядом, придерживал пленника за плечо. От боли ли, или от нежелания просыпаться тот тяжело выдохнул. И вдруг поднял глаза на Камю, удивительно ясные, странно сияющие глаза необычного оттенка. Таких необычных глаз граф никогда не видел. Их яркий свет разом преобразил весь облик измождённого пленника. – О!.. – только и произнёс он. Сузив глаза, словно стараясь добиться чёткости видимой картины, он улыбнулся. Оглянулся, осматривая небогатую обстановку комнаты. Связанные руки и ноги его как будто и не смущали вовсе. На Ранмару он посмотрел так, словно увидел старого доброго друга. – Это ведь ты меня схватил. До сих пор никому это не удавалось. Застали врасплох, хах. Камю не торопился говорить, продолжая пристально рассматривать незнакомца, не стесняясь ответного внимания. У него была слишком примечательная экзотическая внешность. Он и одежду свою не удосужился поменять, некогда яркие цвета, вышивка кричали о его происхождении. Бродяг с такими характеристиками солдаты города не могли обделить вниманием. Южане слыли пиратами, разбойниками. Обычно они обходили стороной большие города. По той или иной причине покинув родные острова, они вели кочевой образ жизни, путешествуя группами. Южанин одиночка, оборванец, худой, явно ослабевший от голода выглядел лёгкой добычей. Так почему он до сих пор был на воле? Камю с трудом удалось сдержать ликующую улыбку. Ошибки быть не могло! – Агнаполис, – произнёс он. Одно единственное слово. Его было достаточно. – Стало быть, вас интересует тайное знание, хранимое моей семьёй, – протянул пленник. – К несчастью, я последний. Со мной не успели поделиться всеми тайнами в полном их объёме. Так что я не уверен, будет ли от меня толк. У Камю не было никакого желания разбираться в чувствах южанина. Который странно себя вёл, странно говорил, странно улыбался. И стоило держаться от него подальше, но… – Ты мне нужен. – Ты хочешь воспользоваться мной или просишь о помощи? Ледяной король. До сих пор не пряча друг от друга глаза, они впервые встретились взглядами, чтобы не терять слов. – Ох, ладно, – незнакомец вздохнул, наигранная улыбка покинула его лицо. – Я не инструмент, никто из моей семьи не позволил бы собой воспользоваться. Прошу, развяжи эти верёвки. Если думаешь, что они могут остановить меня, значит, не знаешь, на что я способен. Камю вскинул подбородок. – Не думаю, что твоё положение позволяет тебе это утверждать, – упрямо бросил он. – Не будь глупцом, – произнёс сквозь зубы пленник. – Я останусь с тобой, потому что мне некуда идти. Я помогу тебе, потому что мне так хочется. И, между прочим говоря, меня зовут Аиджима Сесиль. Ранмару не сдержал усмешки. Камю с презрительным видом фыркнул. Щёлкнув пальцами, он заставил верёвки, стягивающие запястья и щиколотки Сесиля, заледенеть. После нового щелчка лёд раскрошился. – Не спускай с него глаз, – сказал он к Ранмару. Выйдя из комнаты, Камю спустился в подвал и заперся в лаборатории. Тогда он позволил себе расхохотаться. Запертый в четырёх стенах, Сесиль скучал. Уже исследовав каждый угол комнаты и убедившись в том, что окно закрыто намертво, он лежал на кровати, подложив под голову руки и праздно пялясь в потолок. Появление Ранмару он встретил с небывалым оптимизмом. – Ну наконец! Я уж думал, вы хотите меня с ума свести, – воскликнул Сесиль. Заметив верёвку в руках слуги, добавил: – Я же сказал, что не убегу. Это ни к чему, поверь мне. На мгновение они встретились взглядами, но Ранмару отвернулся, кивком головы указав на дверь. Когда Сесиль подошёл ближе, он схватил его за локоть, выведя из комнаты. – И куда же ты хочешь меня отвести? Думаю, что многоуважаемого ледяному королю не по нраву мой внешний вид. Сесиль, оставшись проигнорированным, тяжело вздохнул. – От тебя бессмысленно ждать ответа, так? Хм… Твой хозяин, вероятно, сильный колдун с крутым нравом. Думаю, что и твоё увечье его рук дело. Тебе нечего терять, так ведь? И всё же ты терпишь, остаёшься рядом, хотя он и не держит тебя… Такой холодный, величественный. Такой красивый… Сесиль почувствовал, как хватка на предплечье усилилась. Испытываемые ощущения заставили его блаженно улыбнуться. «Вот оно что». – Интересно, – произнёс он, приблизившись к лицу Ранмару. – Что за невидимые путы связывают тебя? В ту же секунду Ранмару резко толкнул Сесиля к стене, вцепившись пальцами в его горло. Он глухо рычал, глаза полыхали злым огнём. Задыхаясь, Сесиль протянул руку, желая прикоснуться к лицу Ранмару. В его глазах он видел боль, которую нельзя было выразить словами. Ранмару отшатнулся, избегая протянутой к нему руки, разжал пальцы. Сесиль сел на пол, раскашлявшись. Но Ранмару не дал ему времени прийти в себя, вздёрнул на ноги, потащив дальше по коридору. Ранмару втолкнул его в комнату с каменными стенами и полом. Посреди стояла широкая ванна с подогретой водой. – Что за удивительную заботу проявляет наш король, – хмыкнул Сесиль, осмотревшись. Ранмару прикрыл дверь, встал у стены, заложив руки за спину. Аиджима усмехнулся: – Останешься здесь. Хм… Словно верный сторожевой пёс. Ранмару крепко сжал зубы, не глядя в сторону Сесиля. Аиджима хмыкнул. Повернувшись к Куросаки спиной, он сбросил с плеч верхний запыленный балахон. Поверх легла туника и штаны. Ранмару бросил быстрый взгляд в сторону Сесиля, лишь услышав плеск воды. Южанин с восторженным возгласом погрузился в воду с головой, а вынырнув, счастливо рассмеялся. Некоторое время Сесиль плескался в воде, напевая что-то мелодичное себе под нос. Ранмару встрепенулся – пение Аиджимы показалось ему похожим на кошачье мурлыканье. Куросаки невольно заслушался и не заметил, как пение прервалось и Сесиль задумчиво произнёс: – Любопытно, чего же хочет твой хозяин? Он, должно быть, хорошо осведомлён. Или, как и многие другие, считает, что сила Агнаполиса творит всевозможные чудеса, – Сесиль отрывисто рассмеялся и заговорил вновь совсем другим тоном: – На моих глазах убили всех, всех, кого я любил, кто был членами моей семьи. Убили, потому что боялись нашей силы. Смешно признаться, меня спасло моё проклятие. Не уверен, что я ему благодарен за это. Ранмару взглянул в сторону Сесиля, когда тот вылезал из воды. Взгляд зацепился за многочисленные шрамы, исполосовавшие всё тело Аиджимы. Старые, белёсые – давние воспоминания, и свежие, начавшие вновь кровоточить. Струйки воды окрашивались в красный. Словно почувствовав чужой взгляд, Сесиль обернулся. Улыбнувшись Ранмару, Аиджима, не стесняясь своей наготы, подошёл к слуге, ступая медленно и не разрывая зрительного контакта. Вода, перелившаяся через край за время его купания, достигла ступней Ранмару, устремившись к стоковым желобам. – Должно быть, моё тело не столь привлекательно, как то, которое ты так жаждешь. Его кожа такая белая, словно сияющая изнутри неким особенным холодным светом, наверняка гладкая на ощупь, словно шёлк. Ранмару не мог пошевелиться, во рту пересохло. Но вдруг, вопреки накатившей слабости, он сделал шаг вперёд, навстречу Сесилю. Звук его голоса вливался ему в уши, раздавался в голове. Ничего кроме него не было. – Представь, как он будет выглядеть, возбудившись, каким огнём будут гореть его глаза, как заалеют щёки. А волосы прилипнут к запотевшей коже. Всклоченный, такой нетипично для себя неопрятный, насколько соблазнительным он будет. Сесиль закинул руки Ранмару на плечи, тесно прижавшись к нему обнажённым телом. – Отпусти себя, – прошептал Сесиль, влажной ладонью проведя по лицу Ранмару. – Позволь сделать то, что хочется. Сесиль приблизил своё лицо к лицу Ранмару, мягко улыбаясь. В его глазах было столько нежности, столько любви… Сесиль обвёл языком пересохшие губы Куросаки, заставив того приоткрыть рот, и скользнул внутрь. Он целовал до одури глубоко, жадно. Своим языком Сесиль задевал гладкий обрубок изувеченного языка Ранмару, заставляя того исступленно мычать. Этого было мало. Аиджима отстранился. Куросаки потянулся за ним как ребёнок, желая большего. Сесиль улыбнулся, приложив палец к его губам. Словно прочитав его мысли, слуга кивнул, позволив пленнику делать всё, что хочется. Сесиль заставил Ранмару сесть и принялся снимать с него одежду. Всё тело Куросаки содрогалось от накатывающего волнами возбуждения, но словно завороженный, он смотрел в изумрудно-зелёные глаза Сесиля. Аиджима ответил ему очередной улыбкой и наклонился над пахом, щекоча дыханием низ живота Ранмару. – Знаешь, – произнёс он, лизнув на пробу член Куросаки и прижавшись к нему щекой, посмотрел на Ранмару, – я хочу, чтобы все были счастливы. Я сделаю счастливым тебя. Я заставлю и твоего хозяина испытать опьяняющее счастье от мести, которой он так жаждет. Все будут счастливы. Веришь мне? Ранмару видел лицо Камю, смотрящее на него с нежностью и любовью. Конечно, он верил. «Он очнулся! Ты представляешь, он очнулся! Ты волшебник, Камю, просто волшебник, это всё благодаря тебе! Спасибо! Теперь, открыв глаза, он всё время смотрит на меня, не отрываясь. Смотрит и смотрит, его взгляд преследует меня по всюду! Я так рад, Камю, я так рад!» Рейджи смеялся и плакал, вцепившись в плечи Камю. Он пришёл около полуночи. На улице лил дождь. С барона текло, он весь трясся. Он сорвал дыхание и не мог больше произнести ни слова, захлёбываясь рыданиями. И смеялся, точно ненормальный, чужим, не своим голосом. Камю, обняв склонившегося перед ним Рейджи за плечи, растерялся. В любой другой раз он отправил бы навязчивого барона взашей, но ему ещё ни разу не доводилось видеть Котобуки в таком состоянии. – Ну же, успокойся, – неуверенно произнёс он. Рейджи ничего не ответил, закашлявшись. Камю наблюдал за ним, ощущая свою беспомощность. – Ранмару! – крикнул он в темноту коридора. – Чёрт побери, не заставляй меня ждать! От темноты отделился сгусток света. Камю показалось, что в нём сверкнуло два зелёных кошачьих глаза. Он рассмотрел контур фигуры приближающегося слуги, держащего в руке свечу. И прижимающего к груди чёрного кота. – Что ещё за чертовщина? – разгневанно воскликнул Камю. – Избавься от него! Ранмару смотрел бесстрастно, словно не видя Камю вовсе. Но у графа не было времени разбираться со слугой. Рейджи всё ещё дрожал в его руках. – Приготовь горячей воды, как можно скорее. Ну же, пошевеливайся! – приказал Камю, жестом руки заставляя Ранмару убраться. Куросаки склонил голову. Кот в его руках просительно мяукнул. «Ничего, мой хороший, граф просто не в духе. Пойдём». Голос Ранмару явственно прозвучал в голове Камю. – Аи, мой милый Аи, – горячо прошептал Рейджи, вернув Камю чувство реальности. Граф неосознанно поёжился, всё ещё ощущая на себе взгляд кошачьих глаз. С приготовлениями было покончено. Камю было неприятно следовать указаниям чужеземца, но раз ему была необходима помощь Сесиля, стоило довериться. Аиджима скорбно вздохнул, когда вместо обещанных людей, Камю привёл нескольких гомункулов, взятых у Рейджи. «Это неудачные образцы, – сказал Котобуки. – Используй, как хочешь». «Так вот чем ты занимался всё это время», – подумал Камю. Но Рейджи улыбался и граф решил, что не время, расспрашивать его о чём-то. Стоило заняться своими делами. – Эх, я не уверен, что получится, – напустив на себя озабоченный вид, Сесиль приложил палец к губам, разглядывая безмолвно застывших безобразных существ, напоминающих оживших мертвецов. – Они ведь не люди. – Но они живые, – холодно возразил Камю. – Я не хочу лишний раз рисковать, если вдруг окажется, что твоя сила пустышка. – Хм, и правда, – согласился Сесиль и довольно улыбнувшись взглянул на графа. – Если сработает с полуживой человеческой репликой, то и настоящий человек наверняка не сможет сопротивляться. Отлично. В таком случае, приступим? Камю кивнул. За его подвальной лабораторией скрывалось ещё одно помещение – пустой каменный зал. Сесиль сказал, что необходим проводник. Вода – оптимальный вариант. Чтобы она не просочилась в щели между камнями слишком быстро, Камю использовал колдовство, прихватив пол коркой льда. – Ты уверен? – спросил тогда Сесиль. – Примешав свою магию, ты тем самым усилишь влияние на себя моей силы. – Чем бы не была твоя сила, я смогу сопротивляться, – убеждённо возразил Камю. – Сомневаюсь, – с мягкой улыбкой возразить Сесиль, но спорить не стал. Вместо этого, он обернулся, обратившись к темноте, не освещённой светом волшебных свечей: – Ранмару, будь так добр, обеспечь безопасность своего любимого хозяина. – Ч-что? – возмутился Камю, но Ранмару уже появился перед ним с верёвкой в руках. Намного превосходя в физической силе своего хозяина, Куросаки, преодолев слабое сопротивление, усадил Камю на стул. – Поверьте, ледяной король, это для вашего же блага, – с невинным видом произнёс Сесиль, наблюдая за происходящим со стороны. Камю был обескуражен невозможностью произнести заклинание, словно в одно мгновение потеряв все силы. Обмякнув в руках Ранмару, он позволил тому привязать себя к стулу. – Ноги тоже лучше связать, а то как бы не пустился наш король в пляс вместе со стулом, – хохотнул Сесиль. – О чём ты говоришь? – хрипло произнёс Камю, подняв на Сесиля взгляд. В глазах его сверкала злоба, которая, по всей видимости, совсем не впечатлила Аиджиму. – Вы же хотели увидеть силу Агнаполиса! – словно восторженный глашатай, звонко произнёс Сесисль. – Вот её я вам сейчас и продемонстрирую. Считайте, что являетесь зрителем представления, счастливым обладателем места в первом ряду. Держите глаза широко открытыми, о, мой король. Ранмару, не отпускай своего хозяина. Ранмару встал за спиной Камю, положив руки ему на плечи. Камю никогда бы себе в этом не признался, но сейчас близость Ранмару его немного успокаивала. Происходящее пугало неизвестностью, но то, чего он желал, было куда страшнее. Использование любых средств было оправданным. Он сам этого хотел. Услышав о силе, способной низвергнуть в мгновение ока целую нацию, он возжелал достичь её, подчинить себе. И вот – она была перед ним. Сосредоточенная в одном человеке. Сесиль в одежде, подобной той, в которой он попал к Камю, стоял посреди зала. Огни свечей отражались от заледеневшей поверхности пола. Рассеянный свет преображал всю комнату, отдаляя её от реальности. В руках Сесиля появился кинжал, которым он без страха распорол кожу на руках. Кровь, срываясь с кончиков пальцев, падала на пол. Хрустальный перезвон заполнил комнату. Лёд растрескивался там, куда падали красные капли. Появляющиеся трещины окрашивались в ярко-красный, распространяясь по всему полу. Алое свечение заставило Камю сощуриться. Но он помнил, что не должен закрывать глаза. – Да начнётся танец! – воскликнул Сесиль, блаженно улыбаясь. Камю вздрогнул, когда вдруг из пустоты зазвучала музыка, чуждая слуху, необычная – звук барабанов. На самом деле, ему было всё равно. Он не мог найти себе силы думать о чём-то. Как завороженный, он наблюдал за танцующим Сесилем. Двигаясь, он словно не касался пола, лёгкая ткань его одежды развивалась, делая движения неуловимыми. Хотелось приблизиться, чтобы видеть лучше. Замечать каждую деталь, запоминая. Ощущать каждое движение. Позволить себе отдаться им, подчинившись. Быть очарованным этим танцем – не это ли высшее наслаждение?! Камю не почувствовал, как натянувшаяся верёвка больно впилась ему в кожу. Не заметил, что Ранмару сильнее сжал его плечи, не позволяя вырваться. Но он хотел оказаться рядом с Сесилем! Он хотел танцевать! Танцевать до упаду, до содранных в кровь ступней – какая разница, лишь бы отдаться на волю бешеному ритму! Сесиль улыбался. Он словно приглашал разделись с ним счастье танца. Доселе остававшиеся безучастными гомункулы, бессмысленно вращая слепыми глазами, дёрнулись, двинувшись к Сесилю. Шагнув на лёд они вдруг преобразились. Исчезла угловатость движений, неровность форм. Они двигались в общем ритме сумасшедшего танца, позволяя ему вести себя. Но их собранные из мёртвых частей телеса не могли выдержать сильного напряжения. Сухая кожа трескалась, облезая, оголяя грязное нечеловеческое мясо. Ломающиеся кости разрывали кожу, торчали безобразными острыми обломками. Кто-то упал на подкосившихся ногах и его тут же затоптали, сминая голову, словно трухлявый гриб. А Сесиль смеялся, кружась в вихре света и музыки. – Может, этого недостаточно, мой король? Только скажите, они во власти танца – они способны на всё! Двое гомункулов, сцепившись, не прекращая дёргать ногами в такт танца, рвали друг другу глотки. Алхимическая жидкость, пролилась на пол, вместе с клочьями гнилой плоти. Последний поднял кинжал и, подчиняясь мановению руки Сесиля, разорвал в безобразной улыбке рот. Искалеченные тела продолжали двигаться, биться в конвульсиях, не способные встать, но желая продолжить танец. Как только музыка прервалась, всё застыло. Словно очнувшись ото сна, Камю с ужасом взирал на картину, что была хуже кошмара. Он дрожал, всё тело болело от испытанного напряжения. Он помнил всё, он понимал, что это не было фантазией. Раскуроченные тела полулюдей, измазанные гнилью, были реальны. Камю закрыл глаза, задержал дыхание. Гомункулы могли быть людьми. Грязь могла быть вырванными внутренностями, кровью. Единственная прореха – ограниченная область действия необычной силы. С этим нужно было что-то делать, что-то придумать! Чтобы свести с ума, уничтожить, всех тех, кто посмел усомниться к его преданности, кто испугался его силы! Камю знал, он найдёт решение, не откажется от мести. Ведь теперь, как никогда раньше, цель была так близка. Сесиль, с пятнами крови и грязи на одежде, улыбался, ожидая вердикта. Он подошёл ближе, ступая по оттаявшей воде, кивнул безмолвному Ранмару, чтобы тот разрезал верёвки. Но справившийся с собой Камю обошёлся без чужой помощи. Стряхнув с себя ледяные крошки, он поднялся навстречу Сесилю. Вернув себе самообладание, Камю спросил своим обычным отчужденным тоном: – Почему твоя сила не подействовала на Ранмару? – Я уже подвергал его своему гипнозу ранее. Оставил часть себя, можно так сказать. Это и дало ему возможность сопротивляться, – ответил Сесиль, не изменяя улыбки. Камю бросил на Ранмару быстрый взгляд, но лицо слуги оставалось безучастным. – Хорошо, – холодно сказал Камю, обернувшись к Сесилю. – Ты мне нужен. Согласен? – Почему бы и нет. Это обещает быть забавным. Камю вскинул на Сесиля взгляд, по-новому изучая. Он всё ещё многого не понимал, не видел причин, мотивов. И поэтому спросил: – А чего ты хочешь? – Как же, всё очень просто, – Сесиль словно был удивлён непониманием Камю очевидных вещей. – Я хочу, чтобы люди были счастливы. Чтобы все вокруг танцевали. Впервые Камю улыбнулся ему в ответ. – Мне подходит.