.Мой Неко.

Блять, снова я накосячил! Не, я честно пытался быть хоро-о-о-ошим, но, блин, это... Сам от себя в шоке. Тянет, и всё тут, просто вот изнутри рвётся, наружу, и морально и физически. Грр! Не знаю, может, это у меня характер такой, а может, всё из-за того, что мой Хозяин вконец сучное существо, но то, что я себя виноватым не считаю — это факт! Вообще, я себе, конечно, нравлюсь, со всех сторон, без всяких «но» и «как бы», но порой мне жаль, что я родился неко. Быть человеком лучше, они свободны в выборе своей жизни, а вот мы — неко — нет. Мы для них лишь кошки, домашние животные, питомцы, любимцы (и не очень), те, кто спасает от депрессии путём поглаживания нас за ушком и т.д. Аж самому с себя порой противно. Но уж лучше жить у Хозяина, чем в питомнике - комната-клетка, минимум удобств и ожидание лучшей доли. Фыр! Эхх... Облезлые стены (снова), шум (раздражает слух), ропот (оно и понятно), громкий лязг решёток (утомляет) и параноидальный звон ключей. Ну, конечно, охрана — люди. Пф! Дрессировщики херовы. Тычок в спину. Сдерживаю шипение, низя, а то щекотать начнут. Перед носом открылась дверь. Вновь толчок в лопатки. Вошёл — впрыгнул. За спиной щелчок — я отрезан от привычного мира. Хотя и здесь уже, как второй дом. Рецидив, блин. А я чё? А я ни чё! Белый и пушистый. Нууу... с белым загнул, конечно, всё же. Ну и с пушистым тоже — кучерявый я. Хех. - День добрый, - привычная, уже заученная до зубного скрежета фраза, только вот день-то ни фига не благоволит: не добрый он, но и не злой. Просто никакой. - Здрасти, - услышал я привычное хоровое в ответ. Всё же хорошо, что здесь не как у людей, всё проще. - Я неко, сходняк* кошачьей породы ориентальная кошка, - какой-то лопоухий гном, а не гордость породы, но Хозяину нравится. - Идентификационный номер 3254445878520000012125559632588845451200023, - бляяя, не номер, а счёт в банке. Швейцарском. А ведь у кого-то короткие числовые значения есть, вот счастливчики. - Сочувствую, брат, - мыркнул очкарик. О, я не один такой невезучий. - Осуждён по статье 186 НК ОН, - продолжил я угрюмо, обернув хвост вокруг колен. - Злостно нассал в тапки хозяина, хаха, - со смехом расшифровал статью толстяк. Ну спасибо, а то я сам не знал, но в ответ лишь кивнул. - Шестнадцатая ходка. Обличительных клейм нет, - кивнул я сам себе и перевёл дыхание. Ей-богу, как школьник у доски. Но я рад, что на мне нет отметен, которые бы сообщили другим... кхм осуждённым, что я где-то, в предыдущую отсидку, что-то сделал вне правил, что повлекло за собой позор на мою кудрявую, совершенно не свойственную моей породе, голову. - Шестнадцатая? Воу, - восхитился блондин. Было бы чем гордиться! - Кличка Мопс, - закончил я, громко вздохнув, очаровательно улыбнувшись (шарм - моё всё) и дёрнув ушком. Нет, это сейчас всё просто, а раньше боялся, стеснялся, дрожал, как придурок. А теперь заматерел. Но всё равно обидно вновь получить срок, у меня на эти выходные планы были. Телик посмотреть, с соседскими неко в шарады поиграть, яйца вылизать. - И сколько до колокольчика? - спросил жирный, толстый, сильно мохнатый, серо-коричнево-бело-полосатый неко, явно главный тут. Колокольчик, пф! У людей "До звонка", а у нас, блять, - звоночек, бубенчик, колокольчик, пищалка, мать её! Грр! - Три недели, - вздохнул я, утомляют эти процедуры приветствия. Не, оно и понятно, что они нужны, но познакомиться и в ходе общения можно, всё равно совместно будем срок мотать, вместе: есть, спать, гулять, на всякие тренинги ходить. - Я - Белка. Порода Японский бобтейл, - вздохнул блондин с абсолютно везде белой шерстью, насупил моську и, повернувшись ко мне жопой, продемонстрировал свой куцый шарик-хвост. - А мне нравится, - подбодрил я сокамерника и вновь улыбнулся. Не, ну мило же. - Да, Белка, будь добр, прекрати пожалуйста заморачиваться по всякого рода пустякам, - миролюбиво сказал толстяк. У нас в тюрьмах, в отличии от людей, нет сленга-жаргона, у нас все миролюбивые. Ну... Иногда. Вот смотрю я на этого толстого, слушаю его речь-продолжение и уши в трубочку сворачиваются. Это же надо так изощрённо материться, да ещё и с улыбкой, кося глазами к переносице. Блин, только бы не заржать. - Угу, - всё же хрюкнул я. - Сижу здесь по статье 23 НК ОН. За ограбление, - ответил Белка. - Банка? - пошутил я с усмешкой. - Ага, - кивнул Белка и дёрнул ухом, явно неосознанно прислушиваясь. - И много денег вынес? - поинтересовался я, принимая более расслабленную позу. - Денег? Не, мой Хозяин в банке из-под мороженого сникерсы держит, от маман прячет, вот я и подрезал пару штук. Десятков, - фыркнул неко, смешно морща нос. - Хахаха, - я только и смог рассмеяться. Недопонимание, блин. - Меня зовут Ежикь, - сказал толстяк. Ох, не фига себе Ежикь, это медведь, слон, блин, но не колючая топтыжка. - Я породы Гипертрихоз. Сижу по статье 7884 НК ОН. - Эт-то... - намекнул я на расшифровку. Ну не буду же я весь кодекс учить, там статей двенадцать тысяч восемьсот сорок шесть штук. - Слишком толстый, - кивнул сам себе Ежикь и прижал уши к голове. А мне тут явно не будет скучно. - Меня зовут Мышь. Статья 788965458. Порода Манчкин. И ни один из этих критериев не обсуждается, - тут же зашипел Мышь, дёрнув давно порванным серым ухом и прижал свои короткие, словно детские, ручки к груди. Блять, жаль парня. Манчкин - это кошки-таксы, догадалась же мать-природа создать таких неко. Не, забавные, конечно, но без слёз на них не взглянешь. Так и стою у входа, мнусь, жду, когда жирный убл... пахан? Даст мне отмашку занять свои нары. Фу, как я очеловечился-то, слишком вульгарно звучат мои мысли. Даже с учётом того, что они всего лишь в моей голове. - Мопс? - спросил Ежикь. Я лишь закатил глаза. Ну вот кто, КТО, блять, просит людей-хозяев давать нам такие дебильные имена? Когда я родился, то был Тамаш, просто Тамаш. Так нет, пришёл дядя муд... человек, и, выписывая паспорт на меня, выдумал новое имя-мяу-кличку. Блин! - Мирабелло Отривин Пион Сергеевич, - уныло выдавил я из себя, ненавижу это тупое И.М.Я. - О, как! - Сочувствую, брат. - Бля, вот поиздевались. Почти одновременно выдохнули сокамерники. А у нас в тюрьмах нет строгой иерархии, как у людей. Мы и так нормально сосуществуем. Просто есть тот, кто отвечает за порядок в камере - Главнюк, по-человечески - пахан. И всё. А вообще, мы все равны, не имеет значения статья, внешний вид, род деятельности Хозяина, мы - это мы. Всё просто. Но Главнюк всё же нужен, да. Он распределяет места между осужденными (чтобы не было склок за место получше), он имеет право натыкать мордой в лужу (ну вот есть у нашей братии страсть ссаться по углам) или дёрнуть за хвост (о-о-очень неприятно), если шипишь не по делу. - Так ты у нас породистый? - спросил Ежикь меня. - Ага, - я лишь фыркнул, тоже мне, породистый. Да за такую породу убивать нужно. И, к сожалению, конкретно к моей масти данный вопрос не имеет абсолютно никакого отношения. Я лишь пошевелил ушками, вздёрнул хвост и показал сокамерникам запястье. Там было клеймо лилии. Геральдическое. Ей богу, чувствую себя проституткой времён мушкетёров. - Оу, питомник Фосфена. Крутое местечко, - с завистью протянул Мышь. Чёртов такса, нашёл обо что глаза завистью ломать. - Хых, Лилия, занимай лучшее место, тебе положено по праву рождения, - распорядился Главнюк. Вообще-то нет. Понятное дело, что это лишь дань уважения весьма известному и дофига навороченному питомнику, ну и плюс - шанс приколоться надо мной. Но делать нечего, точнее, я не отмороженный мозгом идиот, чтобы отказываться от хорошего лежака. А за "Лилию" я кому-то на хвост наступлю. Случайно. Раз двадцать. По крайней мере, можно наконец-то устроиться. Плетусь к правой стене, центральная "койка", что-то я не теми словами думаю, человеческих книг перечитал. Ну, шконка и шконка - овальный, кошачий мягкий домик синего цвета размером под гоблина. Но... О, ужас, нет! Матраса - нет, подушки - нет и внутри пахнет предыдущим зэком. Гадость! А что я хотел? Это тюрьма вообще-то, а не курорт. Забрался внутрь, всё как обычно, здесь можно спать лишь свернувшись калачиком, размеры домика не подразумевают вытягиваться в полный рост. Жаль. Устраиваюсь поудобнее, и, высунув голову из зева синего ужаса, стал смотреть вниз и вокруг, изучать обстановку. В принципе, ничего нового. На стенах до восьми домиков на камеру, расположены в шахматном порядке. Уголок-псевдо-кухня у окна - чтобы кушать. В дальнем углу "туалет" - убожество. И всё. - И всё же, почему ты Мышь? - спросил я у подранного и тощего неко. - Ну... - протяжно выдохнул, - вообще-то я Мышеловка, - скептически сознался он. - Мышеловка? - нахмурил брови я и прижал уши к голове. - Ага, - ответил Ежикь. - Он у нас тоже залётный, восьмая ходка, и все за убийства, - трагическим, с напускным безумием в голосе, проговорил он. Поёжился аж. - Бля, - выдохнул я и вывалился из чёртового скворечника на пол. - Ай, больно. Так ты убийца Муссов? - с ужасом в голосе просипел я. - Ага, гены предков. Что поделать, - развёл руками недотакса. В нашем мире убийство Муссов - это жуткое преступление. Эти невозможные недомерки-недолюди-переживотные любимцы человеков, потому что они... Да твари они, и всё тут. Весь фокус в том, что Муссы, как чёртовы змеи, имеют возможность скидывать свои шкурки, я не вдавался в подробности, но их мех ценится лучше, чем соболь, лиса, шиншилла и норка вместе взятые. Как итог, когда-то люди пытались посадить Муссов, как нас, на домашнее попечение, желая получить выгоду со шкур. Но, облом, Муссы не линяют в неволе, более того, их мех теряет всю прелесть и свои изумительные качества. Поэтому было решено оставить Муссов на воле, выкупая у тех их очередную линьку. Чтобы Муссам жилось хорошо, им было позволено ходить в специальные колледжи и школы, получать образование, устраиваться на работу и быть обычными членами общества. И чё у меня шкура не золотая? Собственно, Муссов не так много в мире, они плохо плодятся, поэтому их всячески оберегают и, соответственно, если Неко убивает Мусса, то попадает сюда, под надзор перевоспитателей, а его Хозяин выплачивает государству огромный штраф за потерю ценного меха. Как же всё в мире пафосно-то, а! Если же Мусса убивает человек, там вообще пожизненное без права апелляции. - И часто ссышь хозяину в тапки? Злостно! - хихикнув, спросил меня Белка. - Это шестой раз. Ну никак не могу устоя-ать, - блаженно прикрыл глаза я, вспоминая, какой это кайф, подчиниться инстинктам. - Ещё драл обои в коридоре (они жутко пахли флизелином), царапал мебель (ну бесил меня диван в гостиной), и несколько раз злоупотреблял валерьянкой! - выдохнул я. - Оу, да ты экстремал, - восхитился Мышь. - Ага, - кивнул я, вновь забрался в домик-скворечник-ужас моих дней и тут же уснул. Умотался за сегодня.