Кровь и пламя. История угасшего огня.

Вспышки… Спустя почти год после той кровопролитной ночи я настолько к ним привык, что даже перестал зажмуриваться, как раньше, машинально защищая глаза от яркого света. Спокойно смотря в объектив, я улыбался, обнимая за плечи своих друзей. Вспышки фотокамер стали неотъемлемой частью нашей жизни. - Всё, расходитесь, ребята устали! – репортёров гонят из-за кулис, а они всё продолжают делать снимки, которые уже через пару часов появятся в интернете. Этот концерт был особенным. Не потому, что мы впервые выступали в таком огромном зале, не потому, что зрителей в этот раз было столь огромное количество, и даже не потому, что некоторые песни прозвучали сегодня впервые. А может, и поэтому тоже… Толпа, плотной волной простиравшаяся от сцены до самого края зала, выкрикивала наши имена, хором пела выученные наизусть песни. Люди вдумывались в тексты, стараясь найти в каждой строчке отголоски пережитого прошлого. Они знали о нас всё… Был ли шанс что-то скрыть? Был ли в этом какой-то смысл? Популярность сыграла ту самую интересную роль, о которой когда-то говорил Мияви: будучи у всех на виду, мы обрели необходимую поддержку. Всё получилось очень вовремя. Выступления, контракт с крупным лейблом, стремительно разрастающийся круг поклонников… Затем внезапное исчезновение, которое не осталось незамеченным ни для фанатов, ни для мелкой прессы, бравшей у нас интервью… И вдруг, как гром среди ясного неба, в различные печатные издания и на телевидение посыпались звонки с одного и того же номера, обещавшие репортёрам громкую сенсацию, каким-то образом имеющую отношение к нашумевшему самоубийству владельца крупной звукозаписывающей компании… Это и был план «В»: созвать к назначенному часу толпу жадных до сенсаций репортёров. Мияви не хотел рассказывать подробности этого плана, потому что до последнего момента не был уверен, что кто-то придёт. Когда на свалке я видел перед собой голодную свору бездомных собак, принявших нас с Кою и Такой за бесплатный ужин, в голову пришла мысль о том, что нужно обезвредить вожака, и тогда другие дадут дёру. В человеческой своре зачастую бывает точно так же, вы знали? После смерти Мацумото многие бандиты лишились авторитетного покровителя, имевшего связи в среде таких же бандитов из правоохранительных органов. А те, в свою очередь, уже не могли покрывать их преступные действия. Беззаконие всплыло на поверхность… И надо сказать, что план «В» существенно ускорил этот процесс. Адвокаты прекрасно понимали, что их подзащитным не удастся полностью избежать наказания, поэтому всячески пытались убедить суд его смягчить. А ещё они старались как можно больше запятнать нас. Такая работа, адвокатам за это платят, несмотря на то, что каждый из них прекрасно понимает, что дело, по сути, проигрышное. Вереница судов растянулась на несколько месяцев. Обычно у нас в стране всё решается довольно быстро, но в данном случае было слишком много фигурантов и эпизодов, которые суд подвергал тщательному, всестороннему исследованию. Показания, объяснения, протоколы судебных заседаний, судебно-медицинские экспертизы, ходатайства, несколько десятков томов уголовных дел… Нас как основных свидетелей по многим возбуждённым делам обеспечили круглосуточной охраной на случай, если кто-то из приспешников Мацумото пожелает мести. Мы выступали на заседаниях в качестве свидетелей, потерпевших и обвиняемых. Одна из статей, которую нам хотели припаять, - незаконное ношение оружия, а Мияви и вовсе чуть не попал под обвинение в доведении до самоубийства собственного отца. До сих пор не знаю, как мы выкарабкались… Я, Шима, Таканори, Акира, Ютака, Мияви… Не без помощи двух гениальных адвокатов, разумеется. Мужчина и женщина. Они защищали нас спокойно и хладнокровно, будто знали наперёд, что мы выйдем из зала заседания оправданными по всем пунктам. И наши поклонники… Они создавали странички сообществ в социальных сетях, собирались вместе, устраивали что-то вроде митингов возле здания суда в те дни, когда мы находились внутри. Полиция разгоняла их, а они снова и снова приходили, держа в руках большие плакаты… В результате расследования, правоохранительным органам, которые на этот раз действительно являлись правоохранительными, а не противоправными, удалось выйти на тот самый автосервис, где ребята перебивали номера украденных тачек. Вопреки моим опасениям, склада оружия и опасных химикатов никому, кто производил обыск, обнаружить не удалось. Полагаю, кое-кто позаботился об этом… Выжившим членам стаи, впрочем, не удалось избежать наказания за подделывание номеров. За такие заведомо незаконные действия им грозил реальный тюремный срок, но тот, кто их защищал, совершил настоящее чудо: ребята отделались условным наказанием. Пусть это тоже очень плохо, но, по крайней мере, они не угодили за решётку. Главного обвиняемого по делу об угоне автомобилей найти до сих пор не удалось. Последний раз я видел Ниимуру в ту ночь, возле клуба: убедившись, что мы в относительной безопасности, он затащил в машину своих «птенцов», после чего, взвизгнув колёсами, скрылся за поворотом. Что стало с телом Тошии, мне не известно. Равно как и то, выжил ли Каору после тяжёлого пулевого ранения. Тот факт, что многие друзья и незнакомые невинные люди погибли из-за нас, не давал мне покоя. Если смотреть в корень, то виноват во всём произошедшем, конечно же, Мацумото. И все, кто на него работал. Все ли? На мой взгляд, отец Ютаки ни в чём не виноват... Когда суд предоставил ему последнее слово, мужчина сказал, что у него не было выбора, и, ответив согласием на предложение авторитетного бандита, он просто защищал своего сына, потому что отказаться было нельзя. Тем не менее, он успел натворить дел, и судья счёл необходимым посадить его за решётку. На самом деле, это Мацумото должен быть за решёткой… Именно он должен был ответить по всей строгости закона, но вместо тюремной камеры ему досталась пуля, которая предназначалась мне. Может, оно и к лучшему. Такие нелюди не имеют права на существование. Ютака… В ту ночь, найдя его без сознания, я не знал, что мой друг находится в коме. Всё то, что с ним сотворили эти изверги, я узнал спустя время из заключения судебно-медицинского эксперта. На основе обследования и слов пришедшего в себя парня он составил доскональную картину произошедшего, которая, разумеется, тоже сыграла свою роль во время судебного делопроизводства. Акира долго пролежал в реанимации… Врачи кололи ему успокоительное, потому что он практически не мог спать. Он боялся спать. А когда засыпал, ему снились стены, металлические наручники и плети, резкими ударами обрушивающиеся на спину. Ни Рейта, ни Кай до последнего момента не надеялись, что кто-то за ними придёт. Акира искренне уверовал в то, что нас с Кою и Такой прикончили ещё до их возвращения к дому, где поджидала засада. Мияви находился под наркозом, когда из его плеча вынимали пулю, но потом, морщась от неприятных воспоминаний, уверял нас, что даже сквозь глубокий сон чувствовал каждое движение руки хирурга. Что до меня, Таканори и Кою… похоже, нам просто повезло… - Всё, расходитесь, ребята устали! – последние вспышки отразились ярким светом от стены коридора, по которому мы шли к гримёрке. Кто-то задержал меня, задав вопрос, поэтому я отстал и вошёл в помещение последним. Развалившись на диване напротив длинного стола, уставленного косметикой и средствами для укладки, Акира и Ютака уже открывали бутылку шампанского под собственное громогласное пение. Ничто не напоминало о пережитом. Мы только что отыграли большой концерт в огромном зале. Мы только что почувствовали себя по-настоящему счастливыми. Почувствовали, что всё плохое осталось позади… - А где остальные? – я заглянул за дверь, будто рассчитывал, что вокалист и гитарист выскочат на меня из засады. - Уруха решил до туалета прогуляться. Насчёт Таки не ведаю. Готов? – Акира посмотрел на Кая, держа в руке бутылку, - Короче, три, два… - не успел он сказать «один», как пробка с диким хлопком вылетела из горлышка, ударившись о потолок, - Юу, скорее найди потерявшихся, иначе они пропустят всё веселье! – с этими словами басист начал разливать алкоголь по бокалам, которые держал барабанщик. Кивнув, я вышел из гримёрки и отправился к туалету, предназначенному для персонала. Завернув за угол, я увидел Таканори, который как раз туда заходил. Отлично, значит, не придётся бегать по всему зданию. Не переставая улыбаться и думать о том, как всё здорово, я влетел в туалет и увидел Таку. Сначала мне показалось, что парень просто умывается, склонившись над раковиной, однако в следующую секунду я заметил слёзы, текущие по его щекам тёмными дорожками, окрашенными в цвет размазанного макияжа. Заметив меня, он попытался отвернуться и скрыть своё состояние, но я подошёл и обнял его, не понимая, что происходит. Всё же здорово, всё получилось, мы только что отыграли такой концерт, сейчас не место слезам и страданиям! Таканори прижимался ко мне всем телом, будто боялся, что я исчезну, если он хоть немного от меня отстранится. - Это не моя судьба, не моя… - говорил он, давясь слезами, - Я должен был погибнуть, я же неудачник… - Что ты такое говоришь? – я положил ладони на его щёки и приподнял голову, заглядывая в глаза. Этот взгляд… лучше бы я его не видел… - Огромный зал только что пел хором твои песни, помнишь? Они твои, твои, это твой голос звучал на весь зал! Это твои тексты вдохновляли поклонников, даря им тепло и поддержку! Посмотри на себя! Какой же ты неудачник? – я обнял его крепче, поцеловав в висок. Мой мальчик, сколько же ты пережил, как тяжело теперь принимать новую реальность… - Мама… - он всхлипнул, посмотрев в потолок, - Мама, ты видишь меня? Видишь?! Я больше не такой, как раньше! Теперь ты мной гордишься?! – и слёзы вновь хлынули по щекам бесконечным потоком. - Она видит. Она гордится, я уверен, - забыв себя и то, где мы находимся, я покрывал поцелуями его лицо, чувствуя на своих губах привкус потёкшей косметики. - А Рейла?.. Рейла видит? Как думаешь, ей понравилась та песня?.. - Конечно, понравилась, она не может не нравиться, - наши губы встретились… как когда-то… очень и очень давно… Знакомый вкус долгого поцелуя… жадного, страстного… Ты столько пережил, мне жаль тебя… я люблю тебя… «У тебя есть я, верно. У меня – ты. А у него – никого, и ты это знаешь. Определись, наконец, любовь это или жалость». Да какая разница? Ты просто будь рядом, как прежде… Таканори мягко отстранился, стараясь не смотреть мне в глаза. Наверное, ему было стыдно. Наверное, мне тоже должно было быть. - Пора возвращаться, иначе нас будут искать, - закрыв глаза, он ещё раз коснулся моих губ своими, после чего ушёл, не обернувшись. Я глубоко вздохнул и, подойдя к раковине, включил воду. Наклонился, ополоснул лицо… Что на меня нашло пару минут назад? И, главное, зачем?.. Выпрямившись, я увидел в зеркале Уруху. Он стоял за моей спиной. Оказалось, что всё это время Кою находился за дверью туалетной кабинки. Его взгляд… Вот то, что действительно не нужно было видеть. - Кою… - Как же мне надоели твои метания, если бы ты знал, - тяжёлый голос, каждое слово давалось Урухе с большим трудом. Оправдываться было бессмысленно. Ведь он слышал… и, наверное, видел… Развернувшись к нему, я наблюдал за тем, как рыжий медленно подходит ко мне, сдерживая слёзы, - Я думал, что ты наконец определился, - правая рука сжалась в кулак, - Я думал, что между нами никого нет! – удар пришёлся по челюсти и получился таким мощным, что я потерял равновесие и стукнулся спиной о стену, еле удержавшись на ногах. Уруха приблизился ко мне вплотную и, прижав к стене, расстегнул ремень, после чего лёгким движением справился с ширинкой. - Что ты делаешь? – он находился в состоянии аффекта, а потому ожидать можно было всего, что угодно. Я пытался остановить его действия, но получил удар коленом между ног. Воспользовавшись моментом, Кою толкнул меня на пол и, стянув джинсы и бельё, пристроился на моих бёдрах. Я снова попытался что-то сделать, как-то остановить это безумие, но его пальцы уже начали меня растягивать. Резко. Больно. Я взвыл, царапая ногтями кафельный пол. - Ты мой! Мой! – Уруха входил грубыми толчками. Футболка на спине быстро намокла от холодного пота и слёз рыжего, - Ты принадлежишь мне! Невыносимая боль. И с каждым толчком – невыносимее. Неизвестно, кому из нас в тот момент было больнее: мне, когда Уруха в отчаянии насиловал моё тело, или ему, когда он наблюдал за нашим с Такой долгим поцелуем. Кончив, он поднялся с пола и, застегнув ширинку, сделал шаг в сторону. Его заметно шатало. А я вообще не мог пошевелиться, продолжая лежать на полу туалета для персонала. Какое унижение… Но у меня не было сил даже на то, чтобы зарыдать. - Ты сделал свой выбор. Оставайся с ним, а ко мне больше никогда не приближайся. Холодно… Больно… Он ушёл, прикрыв за собой дверь. С моих губ тихо сорвалось его имя. Где-то в своих мыслях я бежал за Кою и падал на колени, моля о прощении, а он ненавистно взирал на эти жалкие попытки вернуть любимого человека. Где-то в своих мыслях… В реальности же я лежал, роняя слёзы на кафель, а с губ по-прежнему тихо срывалось это имя… Шима…