Червоточина

      Роберт Дауни-младший не представлял как ему, девятнадцатилетнему парню с кучей проблем, теперь еще и о ребенке заботится. Чертова Бьянка! Как можно было забыть о таблетках? И вот теперь эта эффектная итальянка спокойно сидит в кресле и прожигает его хладнокровным взглядом, которому позавидуют многие серийные убийцы или маньяки. Да Роберт готов биться о заклад, что она придумывает ему что-то такое, что все египетские казни, произведенные сразу, покажутся детской шалостью. Накрылась её карьера фотомодели. Как и его актера, ведь она сама озвучила "расхлебывать будем вместе". Хотя с какой стати он обязан гробить свою карьеру? Да, им было круто вместе, и секс был просто отпадный (все-таки южный темперамент это нечто). Но ему этот ребенок не нужен. А аборт делать эта дура не желает.       Его мама все-таки чудная женщина, ей как-то удалось договориться с Бьянкой, касательно этого чертового ребенка. Минимальное участие Роберта в жизни ребенка, зато полное финансовое обеспечение. И вот будущая мамаша укатила в Лондон, поступать на художника по костюмам. И, естественно, именно Роб оплачивает и учебу, и проживание. Лишь бы не видеть ее и этого выродка. Его отец орал на него, правда, потом все-таки согласился, хотя и брякнул, что делает это ради ребенка.       Когда ему звонят из Рима спустя полгода, Роберт от души веселится на вечеринке, посвященной его 20-летию. Рядом сияющая Сара, неплохая роль в телешоу. И этот чертов звонок! Но когда на ломаном английском с ужасным итальянским акцентом ему говорят: "Сеньор Дауни, у вас только что родилась дочь", весь шум вечеринки и чувство счастья, не смотря на выпитый алкоголь и пару затяжек марихуаны, пропадает. Все блекнет, и мир сжимается до того маленького существа, которое только-только появилось на свет. Заплетающимся языком он просит назвать её имя, и в треске телефонной трубки раздается - Агнесса, а затем просто кладет трубку. Все, что он хотел узнать, уже узнал. Больше ничего и не надо. Но непонятная эйфория захлестывает его. Он пьян, но уже не от виски или что он там пил? Он уже и сам не помнит. Теперь он пьян от счастья.       И уже через две недели (а именно настолько его и хватило), он срывается из Нью-Йорка и едет в Рим. Узнав об этой выходке своего сына, Элси Форд лишь улыбается Саре, которая никак не может понять причины такого поведения взбалмошного Роберта.       Она настоящий ангел. Такая крохотная, хрупкая. В первые минуты он просто боится взять эту кроху на руки. Но Бьянка решает все вопросы своей властной рукой - просто толкает розовый кулек ему в руки. Спящий херувимчик, произносит Роберт вслух, чем вызывает улыбку у итальянки.       Осторожно прижимая к себе плед, при этом боясь лишним движением навредить младенцу, он вглядывается в новенького человечка, и в этот момент малышка открывает глаза. Глаза у нее уже сейчас словно колдовское пламя. На свете нет ни одного изумруда, что сравниться с этими глазками.       Роберт проводит по крошечной ладони, которая меньше его мизинца, и чувствует крепкую хватку пальчиков. Ребенок, его ребенок, цепляется за палец своего отца, словно пытаясь его удержать.       Их первая встреча. Первое свидание отца с дочерью. Первая и последняя, как тогда Дауни, ведь он не собирался привязываться к этому человеческому детенышу, к появлению которого на свет хотя и был причастен.       Он был просто в бешенстве. Мать с отцом решили, что внучка должна жить рядом! И вот Бьянка уведомляет его о том, что они с Агнесс переезжают в Лос-Анджелес и жить будут относительно недалеко от него, в кварталах семи. И ставит перед ним еще и условие, что он может видеться с ребенком каждую субботу. Что она себе позволяет?       Проезжая мимо дома номер 43, он невольно ловит себя на мысли, что хочет увидеть свою дочь. Агнесс сейчас уже почти три года. Но вместо дочери, он часто видит нового мужика Бьянки - Маттео. Он тоже итальянец, только уроженец Венеции. Оператор. И зарабатывает больше Роба раза в четыре. У него куча всяких наград, его уже считаю маститым мастером в своей нише. Они с его бывшей любовницей (давайте уже называть вещи своими именами) ровесники, познакомились на каких-то съемках. И его теперь называют «папой».       Теплые майские дни наступают совершенно молниеносно, Сара сидит в Нью-Йорке на очередных съемках, у него самого съемки давно закончились. И он совершенно свободен. Погода просто чудо, и он решает прогуляться пешком. Ноги сами ведут его к дому Бьянки. Судя по всему, её нет дома. Он бы взял да и развернулся, но шторы в гостиной явно кто-то теребит с явной целью - оборвать их к чертовой бабушке. Роберт осторожно стучит по стеклу костяшками левой руки, и шторы моментально перестают колыхаться. Возможно, это всего лишь кошка, эта баба ведь их чуть не коллекционирует.       Он уже доходит до почтового ящика, когда что-то внутри заставляет обернуться назад. Закутавшись в штору, у окна стоит маленькая девчушка. Худая, бледная, как моль, со спутанными волосами, которые вроде бы являются кудрявыми. Но эти глаза невозможно забыть. Перед ним стоит его дочь!       Он осторожно подходит к окну и опускается на коленки. Гравий больно врезается в кожу сквозь брюки. А это маленькое чудо стоит и улыбается, да так заразительно!       Буквально секунду спустя, Агнесс исчезает за шторой, и Роберт слышит возню за входной дверью. А потом щелчок, и вот дверь приоткрывается. Она все еще смотрит на него, цепляясь худыми ручонками за дверной косяк. В голове тут же сверкает мысль о том, что Бьянка ни черта не занимается воспитанием ребенка - вот как она просто так открывает незнакомым людям!       Она щурится от солнца, топчется на месте. Босая, лодыжки до того маленькие, что не понятно как она передвигается.       - Привет, Агнесс. А я....я...- Роберта немного штормит после недавней вечеринки, еще не весь алкоголь выветрился из его дурной головы. Он даже не знает, как объяснить этому созданию, что он её блудный папаша, который вдруг решил навестить её.       Дверь открывается шире, и теперь она выходит на порожек и так же присаживается на корточки. У нее безумно обаятельная улыбка и эти милые ямочки на щечках.       - А я знаю! Ты мой папа!!!- радостно улыбается девочка еще шире, и внезапно виснет у него на шее. Это неожиданно, но приятно. Приятно до безумия! От этих волос пахнет шоколадом и ванилью. Такая хрупкая, что он даже боится обнять ее чуть покрепче.       Он не собирался проводить с этим аппендицитом на ножках весь день, честное слово рейнджера. Но день пролетел как две минуты. Она что-то щебетала, перескакивая с итальянского на английский. Рассказывала о каких-то бабушках и дедушках, которые живут там, неопределенно махая в сторону горизонта (видать, в Италии, где же еще). А потом взяла да уснула, прижимаясь к нему. И это крохотное создание вызывало в нем противоречивые чувства, вырывая из сладостного плена алкоголя и прочей гадости, которое уносило его от долбанной реальности.       Когда Роберт расстается с Сарой, то он топит свое горе в алкоголе и коктейле героина с кокаином. Ему ничего не хочется. Потом, правда, сходится с очередной моделью, даже успевает заделать сына. Да, это планированный ребенок. Но держа его в руках, Роберт понимает, что нет того чувства, что было, когда он взял на руки Агнесс.       Девчонке в этом году будет шесть лет. Его родители не переставая рассказывают о многочисленных успехах малышки. Вот она заняла какое-то там место на соревнованиях по плаванию, а вот это ее первая медаль по художественной гимнастике. А это ее рисунок, который занял первое место в школьном конкурсе, Роберт. Вот, взгляни, она заняла очередное гран-при очередной олимпиады по математике. Вон там ее фотография с конкурса по лучшему сочинению, который был на уровне штата. А это она на отдыхе с матерью и Маттео. А вот они с Маттео путешествуют по Скандинавии. Это она на фоне Эйфелевой Башни, а это в Пизе, а это в Бангкоке.       Потом мать заявляет, что ему надо обязательно приехать в эту пятницу. И он приезжает, хотя и после очередного звонка. Он не слишком трезвый, как его только не арестовали по пути сюда? Но попадая в отчий дом, вся та дурь, которой он накачивал себя, исчезает. На заднем дворе дома матери носятся дети в разных костюмах, их развлекают клоуны и аниматоры. Везде наставлены горы коробок. Праздник детский какой-то.       Праздник… детский… Ему хочется взвыть от осознания того, что у Агнесс сегодня день рождения. Он видит, как в толпе детей радостно пищит маленькая девчонка. Ее волосы сегодня расчесаны, и собраны в аккуратную прическу шелковой лентой, которая имеет непонятный розоватый оттенок. Была бы тут Дебора, она бы подсказала ему, что за цвет, Роберт же ничего в этом не мыслил. Меньше всех остальных детей. Тощая, словно ее не кормят. На все лицо только эти зеленые глазища.       В карманах завалялся только какой-то брелок, который он стащил у костюмеров на последних съемках. Оставив его на крае стола, Роберт уходит с этого гребанного утренника. Он, конечно же, мастер испохабить все, но почему-то праздник Агнесс портить не желает. Это не её вина, что папаша законченный мудак.       На следующее утро его будит не ор Индио, ни упреки Деборы, а ведро холодной воды. Его отец никогда не нежничал с ним, но есть разница – то ли это десятилетний пацан, то ли мужик которому уже двадцать шесть. Из всего брюзжания он понимает только одно, что он никчемный сын. Да-да, поливай его грязью, папочка, он и не такое про себя слышал.       Но следующая фраза заставляет почувствовать себя ничтожеством, убогим ничтожеством. От слов больно, невыносимо больно:       -Она тебя весь день прождала. Все твердила, что папа обязательно придет к ней. Ведь он же просто не может не прийти. Сидела на подоконнике и следила за дорогой, боялась, что пропустит твой приход. Агнесс его ждала.       Когда Бьянка ставит его перед фактом, что Агнесс лучше будет в Европе, на него накатывает необъяснимая злость. Он все орет, что это и его дочь, и он имеет право воспитывать ее. Но его быстро ставят на место – ты ее за десять лет всего три раза видел. «Мы с Маттео все решили. В Риме ей будет лучше. У нее там друзья, многочисленные родственники. Здесь она лишняя». Вот как всё оказывается просто.       И ее увозят. Он даже не приезжает, чтобы увидеться с ней напоследок, хотя мать предлагает ему. Она в Риме ходит в спортивную школу, там на нее возлагают большие надежды. Даже уже в олимпийский резерв включили. Она настоящий гений, уже в одиннадцать изучает программу старших классов. Да ее предложениями из престижных университетов закидали.       А потом случается еще один большой сюрприз. Маттео пригласили работать в Австралию, и угадайте, кто едет с ним на другой конец земного шара? Правильно, Бьянка с дочерью! На целых два года! И плевать, что Роберт тут себе места не находит, срывает на всех свою злобу.       Периодически он видел у матери какие-то фотографии с красивыми пейзажами. А потом начался его персональный ад – рекламная компания этого гребаного фильма о борьбе вампиров и оборотней против людей (какая муть-то), где одним из художников по костюмам и была Бьянка, муженек видимо пропихнул. Но когда на одном из постеров он увидел до боли знакомые зеленные глаза, то прямо посреди ночи не постеснялся позвонить в эту гребанную страну. Он орал и требовал, чтобы она прекратила эту чехарду с ребенком. И чтобы не пыталась через ребенка удовлетворить какие-то свои амбиции. А ответом было лишь сухое: «Всё? Или мне ждать продолжения?» и повесили трубку.       Фильм стал самым кассовым фильмом года, подростки буквально помешались на нем. Главная героиня в исполнении его дочери стала чуть ли не иконой для армий готов во всех странах мира. Все кинокритики сходились к тому, что у Агнесс Фальче талант, который подобен брильянту, и ведь ей только пятнадцать. А потом начались и обложки журналов, и модные показы. И везде были эти колдовские глаза. Нет, напористости и умения пробиваться в обществе у девчонки было не занимать. В каждом интервью оды ее любви режиссерскому таланту режиссера и благодарности, что заметил ее и дал ей небольшую роль в таком значимом фильме. Девочка определенно точно знала куда подмазаться. Неудивительно, что потом ее сразу начали приглашать в разные проекты. Девчонка проявляла чудеса - каждый ее выбор из предложенных киноролей был весьма интересным. Она определенно знала что может сыграть хорошо, а что нет.       Неудивительно, что она тут же заинтересовала критику и вскоре стала любимицей этих журналюг, которые имели свои представления о высоком искусстве.А когда она получила главную роль у Спилберга в очередном киношедевре, то все заговорили, что она обязательно получит номинацию на Оскар. И она получила эту номинацию. Роберт тихо злорадствовал, когда его драгоценная дочурка взяла и села в лужу, хлопая в ладоши и провожая взглядом выигравшую заветную статуэтку соперницу. Вот только глаза ее выдавали - она была зла.       Он старался жить своей жизнью, даже ради Сьюзан лег в реабилитационную клинику. И прошел весь курс ради этой женщины. Она его поддерживала во всем. Роберт настолько осмелел, что открыл ей факт наличия у него взрослой дочери. Откуда он знал, что Сьюзан решит, что для лучшего выздоровления надо припереть его дочурку в клинику на встречу с папенькой?       Да, ее отказ затронул что-то там внутри в душе. И этот червь долго его грыз, но он сумел и его побороть – начал активнее участвовать в воспитании Индио.       Ее подростковый период Роберта никак не коснулся. Это не он был вынужден вытаскивать ее из ночных клубов, где она находилась в компании каких-то футболистов, которые играют за клуб, при котором располагается ее спортивная школа. Не он вынужден бегать по многочисленным квартирам, где играют свои концерты никому неизвестные рок-группы. Не ему приходилось возвращать беглянку, которая сбежала в другую страну, только потому, что она решила увидеть красоту дикой природы своими глазами. Не он оплачивал медицинские расходы, из-за того, что она опять с кем-то подралась и ей разбили лицо. Не он вытаскивал ее из постели (в самом прямом смысле слова, куда она залезла с очередным бойфрендом своей матери, и плевать, что этому сукиному сыну было два раза больше, чем ей. Откуда он все это знает? Его родители решили, что ему нужно знать об этом.       Его бесили дети. Особенно сын. Каким дегенератом надо быть, чтобы остаться на второй год. Все учителя говорили одно и тоже, «мальчик отстает от сверстников, мы не можем утверждать его отсталость в развитии, обратитесь к психологам».       На юбилее матери он немного перебрал и пошел проветриться на задний двор. Хотя ради Сьюзан он и не пил, а тут повело со стаканчика виски с отчимом. На качелях сидела девчонка лет 15 с виду, может и больше. Черт разберет этих акселератов. Она, не отрываясь, смотрела на окна гостиной, где происходило торжество. Это была Агнесс. А дочурка у него ничего, есть на что полюбоваться. Красивая грудь, отпадные ноги, тонкие руки с красивыми пальцами. Да и на личико смазливая.       Она не напоминала ему ту трехлетнюю кроху. Ему захотелось даже поговорить с ней, на что она лишь скорчила оскорбленное лицо и гордо промаршировала в дом. Хотя, может, и не нужно было обзывать ее кровосоской? Что она там бросила ему вслед, он толком и не расслышал. Вроде «родителей не выбирают, придется смириться». Даже не сказала, а выплюнула с нескрываемым презрением. Да, он лишь второсортный актер, который больше напоминает торчка и пьяницу. Нет в нем лоска, холености.       Конечно же, его мать долго сокрушалась, что внучка резко уехала с праздника в его разгар. Его отец только что-то ухмылялся. А Сьюзан все твердила, что девочка просто не может простить того, что Роберт так редко появляется в ее жизни и не пытается наладить с ней отношения. Но ей уже семнадцать!! Какого черта ей сдался папаша, которого она видела от силы три раза? Да не поверит она в чудесную историю о том, как он победил все свои наркологические пристрастия, только чтобы стать для нее идеальным отцом.       Когда как гром средь бела дня грянула новость о том, что она решила выскочить замуж за какого-то там футболиста. Мол, знакомы давно, дружат тысячу лет, прям идеал мужчины. Роберт весь вечер просматривал все ссылки, которые ему нашел гугл об этом любители попинать мячик.       Видимо, его гены все-таки проснулись.       На свадьбу, естественно, его никто не позвал. Но на всех журналах были фотографии этой свадебки. А как же, любимица модного дизайнера Эль Сааба вышла за футболиста сборной Италии. Прям и платье для Музы дизайнер сшил эксклюзивное, такого больше ни у кого не будет.       Видимо, следующее новостью должно было то, что она скоро разродится. Но нет, новости не было. Зато муженек, оказывается, стал папашей от бывшей подружки. Если у Дауни и была надежда, что она пошла в свою мать, то она отпала на корню. Вместо этого в прессе стали появляться фото, на которых она нянчилась с ребенком. Да и с бывшей тоже в хороших отношениях была.       А потом был чертов 2008 год. Где она заставила всех встать и аплодировать ей. Добилась своего. Оскар за лучшую женскую роль. И все эти чертовы интервью, фотосессии. Очередные съемки в фильмах.Она предпочитала арт-хаус или малобюджетные короткоментражки, которые показывали на Сандейс. Ее под свое крыло тут же взял Харви Вайнштейн, которому палец в рот не клади. И вот она начала мелькать на тусовках, кинопремиях, участвовать в съемках у известных режиссеров.       Да, Бог внешностью не обделил. Красивая, стройная, длинноногая девица модельной внешности с шоколадными кудрями и зеленными глазами. А если еще и ум прибавить. Прям с картинки девочка-припевочка. Вот только за приторной внешностью и складными ответами журналистам сквозило еще той гнилью.       Повстречавшись со Сьюзан на какой-то вечеринке, она, улыбаясь ангельской улыбочкой, спросила у той, как же здоровье у несравненного мистера Дауни. С такой искренностью, что Сьюзан поняла смысл фразы «кровь в жилах стынет». За фасадом милого создания явно скрывался тайфун, который еще наведет катастроф.       И чем радостнее и счастливее складывался его брак с женой, тем все больше мыслей сводилось к одной константе – Агнесс. Да, он чувствовал вину перед ней, но что он мог ей дать тогда? Вот если бы время вернуть назад…       Вся тусовка только и говорила об очаровательной Агнесс Фальче, которая все время проводит в благотворительности и работе. Это действительно впечатляло. Критики просто боготворили ее, называли новой королевой драмы. В Венеции и Каннах она затмила всех. А потом был Оскар, где они и столкнулись. Нимфа, сошедшая с полотен живописцев. Да, манера держать себя была на высоте. Но столкнувшись взглядами, Дауни увидел то, что искал. Потерянный ребенок, который обиделся на всех на свете. И прежде всего, на него. Но это было лишь мимолетное послабление.       Успех не радовал его, да, гонорары были впечатляющими. Появилась и востребованость. Но чувство, что это лишь затишье перед бурей, не покидало его. Мстители собирали колоссальную кассу в мировом прокате. Но все же на Оскаре он снова столкнулся с зелеными глазами, которые смотрели с презреньем. Она величественно прошла мимо их столика, заставив всех смотреть ей вслед, унося с собой очередную золотую статуэтку. Скарлетт что-то там съехидничала, ее даже кто-то поддержал. Но не Реннер, который обожал всяческие подколы. Вроде кто-то пошутил, что он явно заболел.       Болезнь действительно была, и звали ее Агнесс Фальче. Как она окрутила Джереми, никто не знал. Но когда в сети всплыли фотографии из ночного клуба, где Реннер самозабвенно целовал ее, сидящую на его коленях. Скандал был такой величины, что боссы киностудии не знали, как и замять его. Даже вышли на Харви, но тот заявил, что она не слушает никого и никогда. Правда, ляпнул, что как только Джереми ей надоест, она его кинет.       Вот только болезнь не покидала его. Мало того, что она крутила роман с Реннером, так еще и умудрялась мелькать с мужем на всяких вечерах, причем на фотографиях те выглядели как влюбленные подростки. Можно все было списать на заповедь «хороший левак укрепляет брак», если бы этот левак не довольствовался своей ролью третьего. Он кинул свою канадскую модель, которая успела сдружиться с Сьюзан и каждый день рыдала у них дома. А его жена выносила мозг самому Роберту, напутствуя его поговорить ребенку, который слишком заигрался в месть. Да, разговор назрел, но сам Дауни не горел начинать его первым. В памяти всплывали сцены ссор с Бьянкой, которая так расцарапывала ему лицо, что приходилось накладывать профессиональный грим. И никто не давал ему гарантий, что дочь не пошла в мать.       Разговор все-таки состоялся, и случился он на съемочной площадке сиквела Мстителей. Сами боссы Марвел при участии Стэна Ли сделали ей предложение сыграть одну из злодеек из вселенной Мстителей со стороны ГИДРЫ. У нее и так была небольшая роль во втором Капитане Америке, после которого Эванс чуть ли не целовал землю, по которой она ступала. Да и интрижка с тем румыном, только подогревала интерес публики к фильму. Добавив в эту бурлящую массу и новость о внезапном разводе с мужем. Но как оба подчеркнули в заявлении к прессе, они ценят друг друга и любят, всегда будут поддерживать друг друга. Штампы, штампы, и еще раз штампы. Фанаты же бились в экстазе и гадали (кто на картах, кто на кофейной гуще), с кем же она теперь встречается – с Эвансом или Стэном, а может все-таки с Реннером.       Точка кипения была достигнута ровно на самом экваторе съемочного процесса сиквела. К тому время вся съемочная команда разделилась на два лагеря – тех, кто ненавидел новенькую и тех, кто ее обожал. Многочисленнее был, естественно, второй лагерь. В первый же входил Роберт, Скарлетт, Элизабет, Коби, Хейли. Скромная такая компания. В основном, бабская. Учитывая, что все гримерши и половина костюмерш тоже люто ненавидели Агнесс. Зато вся мужская часть считала девицу своим парнем. Аарон с Эвансом даже ходили с ней на хоккей. Естественно, что там присутствовал и Реннер, куда уж без этого Ромео. Но сам Роберт все же склонялся к той мысли, что страсти-то между ней и Джереми поутихли, по крайней мере, она мило щебетала с Эвансом, который объяснял ей в перерывах что-то. Да, Дауни посмотрел весь тот матч.       Масло в огонь подливала еще и Сьюзан, которая под всяческими предлогами приезжала на съемочную площадку вместе с бывшей героя-любовника. Видимо, цель у них была пробудить чувства у того, но чувства не просыпались.       В тот день ничего не предвещало проблем, если бы не факт, что члены семей приедут на съемочную площадку. Естественно, видя своего зятя (хоть и бывшего, но вот жесты точно говорили об обратном), Дауни мысленно прикинул, что убийство карается лишением свободы вплоть до пожизненного (в зависимости, от фактических обстоятельств совершения преступления), но тут же отметил, что с этим пунктом как-то мог смириться. Хуже дела обстояли, что Реннер не то, что орал на свою девицу, а открытым текстом заявил, что подал документы на развод.       Сама Агнесс разговаривала с Эвансом, которым примкнул к ней и ее мужу. Кристофер громко о чем-то смеялся, привлекая к себе всеобщее внимание. Но ни ее, ни ее мужа это не стесняло. Они даже втроем мило болтали. Правда, потом зятек покинул их общество, все-таки он прибыл сюда с командой для сборов. Он двинулся к проходной, разговаривая по телефону, и в этот момент Роберт понял, что его подозрения об интрижке Агнесс и Джереми были ошибочны. Все оказалось на самом деле куда более катастрофично, чем Роберт мог подумать. Потому что Эванс легко, почти незаметно коснулся губами ее плеча. В памяти тут же всплыли все эти фотографии со съемок второго Кэпа, когда ее постоянно замечали в компании этих двух «друзей». Так вот что значили все эти дружеские посиделки и фото втроем. Стэн был просто прикрытием, фанерой, из-за которой все окружающие не могли понять, что происходит на самом деле.       Он вспомнил и те фото с Реннером, это ведь была вечеринка, которую Марвел организовала после объявления новой фазы фильмов о супергероях. И там тоже был Эванс. Так это изначально был этот улыбчивый бостонский сученок.       Когда к Агнесс все же подошел Реннер, то все в голове у Дауни встало на свои места – эта стерва разыгрывает всех и вся, играя на публику с другими мужиками, лишь бы никто и не подумал на связь между ней и Эвансом. Джер что-то рассказывал ей, отчего она смеялась. Им было весело, наверное, и Джер был в курсе всего. Нервы первыми не выдержали у Сьюзан, которая через чур громко заявила, что Роберт должен фактически поговорить со своей несравненной прелестницей дочерью. Данную весть услышали все.       Тишина, которая повисла на площадке, была очень даже осязаемой. И прервал ее смех этой самой прелестницы. Она просто смотрела на своего нерадивого папашу, и в ее взгляде было все – брезгливость, презрение, насмешка. Да, родил вот такую, получи и распишись.       -Мило папочка, не правда ли? Ты за двадцать восемь лет сказал мне всего пару фраз, а теперь я должна слушаться твою совершенную женушку. Какая прелесть! А она еще тупее, чем от нее можно было ожидать. Еще и собачонку за собой притащила. Правда, забыла уточнить, а нужно ли это. Некоторых все устраивает. Мне всегда говорили, что, несмотря на мое полное физическое отличие от моего обожаемого папы, я его полная копия. Только более совершенная. – Она медленно встала с диванчика, и подошла вплотную к Роберту. В руке у нее что-то было, вот только никак невозможно было понять. Она постоянно крутила что-то между холеных пальчиков, но в последний момент убрала это в карман своих брюк. - Я так стремилась тебе доказать, что я - это лучшее, что может быть в твоей жизни. Что никто никогда не сравниться со мной. Все эти чертовы спортивные достижения, успехи в школе. Все ради того, чтобы на меня, наконец, обратили внимание. А потом как-то все прошло. Даже было жаль, что ты тогда не сдох от очередной дозы. А теперь мне не нужны твои напутствия о взрослой жизни, папочка! Кто сказал, что ты мне вообще нужен? Ты никто, и звать тебя никак. Зачем пятнать свою репутацию фактами родства с таким дерьмом?       Она подхватила свою куртку, которая небрежно висела на кресле режиссера и направилась в сторону автостоянки. Каждое ее слово отдавало непонятной болью в груди. Правильно, бей со всей силы. Не смей жалеть, Агнесс. Он все это заслужил. Но только не смотри своими колдовскими глазами в душу. Не выворачивай ее на изнанку. Не потроши эту жалкую душу, ибо ты видишь все, что Роберт пытается спрятать ото всех. Его не любят на съемочной площадке, он это знает, и дело даже не в размере гонораров. Он просто ставит себя выше всех, но ты правильно указала ему его место.       -И да, ты воспитал первоклассную суку, папочка! Я ведь вся в тебя. – Кинула она на ходу, закуривая сигареты. Сейчас она была точной копией своей матери, вот только жесты, когда она прикуривала сигарету, были его.       На следующий день она не появилась на площадке, ее телефон не отвечал. Он буквально ощущал взгляды некоторых, но все благоразумно молчали и не упоминали о недавних событиях. Ее бывший муж трубку не брал, но потом менеджер команды ответил, что сейчас идет футбольный матч, где он принимает участие.       Собственно, спасало то, что решили снимать сцены, где ее не было. Роберт и не думал, церемониться с Реннером, просто зажал после съемок в закутке и, схватив за шиворот, потащил в трейлер. Ему нужно было кое-что узнать.       -И как долго она и ты делаете вид, что оба по уши влюблены друг в друга? – прямолинейность всегда была его коньком. Он хотел расставить все точки над i.       -Ты о чем, Роб? Если она в кого и влюблена, так точно не в меня. Да и все на площадке это уже знают, скрывать бессмысленно. Они ведь друг от друга не отходят, всегда везде вместе. – Джер явно понимал, что разговора не избежать. Он отцепил руки Роба от своего воротника, и с самым обычным видом плюхнулся в одно из кресел, стоящих в трейлере Дауни. Вел себя словно он тут хозяин, даже открыл банку газировки.       -А ты так, за компанию? – Роб только сел напротив его, и устало тер виски. Голова раскалывалась, сказывалась бессонная ночь. И, скорее всего, возраст. Мать твою, дожил! Он жалуется на свой возраст, а ведь еще совсем недавно уверял всех, что вечно будет молодым.       -Роб, не кипятись. Я все понимаю, твоя дочь тебе дорога. Но ей уже 28, и она сама решит, что ей надо. Крис, насколько я знаю, уже ее и с родителями познакомил. А я так просто, за компанию. И да, это была ее сумасшедшая выходка – увидела, как фотографировали нас, ну и предложила подшутить над всеми. – Реннер же с вечно ухмылкой рассматривал его, не спеша, попивая напиток.       -Подшутить? – Роберт был на грани, ему отчаянно хотелось врезать этому стрелку недоделанному. Он даже отнял руки от лица, зло, уставившись на партнера по съемкам.       -Да, розыгрыш в ее стиле. Если она захочет сделать больно, поверь, это будет как вчера. – Но, ухмылка стала еще только язвительнее. Знал, куда бить, чтобы побольнее, гад.       -Где она?       -Наверное, с Эвансом. Я не держу свечку, поверь мне. Такой чести удостоился только Стэн, они не вылезали все выходные втроем из номера Криса. И если в тебе так проснулся заботливый папочка, то будь уж честным сам с собой. Ей не нужен отец. Она прожила без тебя, и проживет еще. Ты для нее ничто, Роб. – Джереми Ли Реннер относился к той категории людей, которых Дауни боялся и обходил стороной. Словно в жилах у него не кровь, а самый настоящий змеиный яд, который отравит тебя даже стоит тебе на него взглянуть. Он мог быть душой компании, но это не меняло его сути. Джер не прощал ни одного слова, и при случае возвращал все обиды в стократном размере. Прямо как сейчас.       Он не слышал, как Джереми ушел, просто сидел в кресле и думал, о последних словах. Он столько лет даже и слышать о ней не хотел, а она все это время старалась обратить его внимание на нее. Чтобы он хоть краем глаза посмотрел. И чего он хочет сейчас? Ему платят его же монетой.       Сьюзан тем вечером не заводила разговоров о произошедшем. Ему было плевать на все извинения. Все эти мрачные мысли поглотили его, а потом его подхватили волны беспокойства за Индио, который пошел по его стопам. Сидя с ним в рехабе, куда его направили по решению суда, он разговаривал с сыном. Обо всем, даже об Агнесс. Рассказывал, как ему тяжело именно сейчас. Когда он понял, что такое быть ненужным. Индио просто обнимал его. Его мать поняла все его состояние. Даже его отец сочувственно хмыкал в трубку.       Съемки пролетели словно их и не было. В прессу никто ничего не слил, за что Роберт был благодарен Кевину и его людям. Агнесс он не видел, хотя ему казалось, что если он увидит ее, ему станет лучше.       Потом были съемки в фильме «Судья», который был первым детищем их продюсерского центра. Это помогало ему дистанцироваться от всего. Он даже возобновил общение со своим отцом. Больше времени уделял матери, у которой пошатнулось здоровье. Индио вечно болтался у них с Сьюзан в доме, помогая с младшим братом, давая беременной мачехе немного свободного времени. Все наладилось, снова появилось, ощущение, что он нужен.       Пока Сьюзан не влетела с журналом в руках, прямо на съемки. Она молча, ничего не объясняя, открыла ему журнал и ткнула пальцем. На весь разворот было фото Агнесс. Темные круги под глазами, впалые щеки, синие губы. Заплаканные глаза, которые она и не думала прятать. Она сильно похудела, это было видно даже на нечетких любительских снимках. Вся бледная, изможденная.       Он никогда раньше и не жаловался на сердце, и не понимал, когда мать резко хваталась за грудь. Но сейчас он не мог и вздохнуть. Словно вся эта застывшая в зеленых глазах боль передалась ему.       Он звонил ей, сорвав все съемки. И никто не брал трубку. Даже автоответчик был выключен. Он звонил Харви, который сам не мог дозвониться ей. Ему с трудом удалось дозвониться до Бьянки, которая не могла ему ничего объяснить. Она не понимала, что произошло. Всего две недели назад Агнесс радостно хвасталась ей кольцом в честь помолвки. Рассказывала, что они с матерью и сестрами Криса уже выбирают свадебное платье и рассылают приглашения на свадьбу. И буквально неделю назад, она позвонила посреди ночи, вся в слезах и просила увезти ее на другой конец света, лишь бы не оставаться в Бостоне. А последние несколько дней она вообще не подходила к телефону, что заставило Бьянку саму прилететь в этот гребанный город. И она именно сейчас едет к своей малышке. Она так и сказала «малышка».       Роберт метался весь оставшийся съемочный день, запарывая дубль за дублем. Да, Бьянка говорила, что перезвонит потом. Но куда уж там, уже через час он звонил Хэмсворту, и потребовал точный адрес Эванса. Уже сидя в машине, которую гнал в Бостон. Ехать всего два часа.       Ему было наплевать, как отнесется к его приезду Агнесс или семья Эванса. Главное, увидеть, что все с ней в порядке. Что на этих фото не его дочь. Только увидеть, что с ней все в порядке.       Когда ему дверь открыла заплаканная мать Криса – добрейшая женщина, какую он только встречал в своей жизни - Лиза, то все его надежды посыпались крахом. Агнесс не ест уже вторую неделю, она лишь плачет. Они всей семьей пытаются заставить ее сделать хоть пару глотков бульона. Он не видел грациозную нимфу, которая на церемонии Оскара заставляла мужчин смотреть ей вслед, открыв рты. В ней что-то сломалось, исчезло навсегда. Но видеть эти слезы, эту беззащитность…       Вокруг нее кружили сестры Эванса, его брат и мать, пытаясь окружить ее заботой. Но Агнесс лишь мотала головой, выдиралась из объятий. Бьянка сидела абсолютно серая у ног дочери, которая уставилась в стену. Сидя на уютной кухне Лизы Эванс, Роберт крутил в руках чашку с чаем и слушал, как эта женщина рыдает и не находит себе места от своей беспомощности. Сначала, все думали, что это обычная интрижка. Такое часто происходит – съемки длинные, дом далеко, а рядом такая же девчонка, которой бывает одиноко в своем номере. Потом они случайно столкнулись на каком-то светском мероприятии, и закрутилось чертово колесо. Они специально искали встреч друг с другом. Когда в прессе появлялись фотографии со всяким свиданий, каждый из них устраивал другому истерики, выяснение отношений. Затем началась стадия, когда они начали скрывать эту безумную химию, прикрываясь то людьми, которые оказывались всегда рядом (как и было в случае с Реннером или Стэном). Лиза не могла поверить в правду, когда ее сын привел Агнесс под покровом ночи в дом. Он просто бросил ей и сестрам, которые тогда навестили мать, что отныне она будет жить здесь. А его дочь старалась стать членом этой дружной семьи, всегда улыбаясь и стараясь, стать идеальной женой в представлении Лизы Эванс.       Роберт и сам не знал, почему он ненавидел Криса. По сути, это просто возникло в первый совместный съемочный день. Ему было завидно – красивый, умный, талантливый парнишка, который благодаря своему природному обаянию, харизме, завораживает всех вокруг. Подчиняет себе. И вот ты уже сам, не замечая этого, следишь за ним, ловишь его улыбку.       Крис Эванс был идеальным, даже слишком идеальным, чтобы казаться реальным. Но и у него был минус – он каждые полгода, то встречался, то расходился со своей бывшей Минкой Келли. Девица была бездарной, и такой же тупой. Выплывала она лишь благодаря своим знаменитым бойфрендам, да и тем, что вечно намекала на то, что ее папаша когда-то играл в знаменитой рок-группе. Но Эванс отчего-то вечно вспоминал об этой девице, и попадался с ней.       На этот раз, по сути, произошло тоже самое. Эванса поймали на прогулке с мисс Келли. Вот только перед этим, Минка решила, что надо вернуть себе бывшего, который становился все популярнее и популярнее. Она собственной персоной явилась на порог дома Эванса и в подробностях поведала о том, как они весело проводили с Крисом время, абсолютно не стесняясь ни матери Криса, ни его семьи. Агнесс лишь покорно проглотила все эти откровения, и поднялась из-за стола. На следующее утро она не отзывалась и не открыла дверь, так что Скотт (младший брат Эванса) просто снес дверь в испуге за девушку.       Куда делся сам Эванс? Понесся за Минкой, которую его мать выставила за порог дома. И это к лучшему, ибо Роберт вряд ли бы оставил его в живых. Он просто сидел на кухне и не знал, что ему делать. И вдруг в голове яркой молнией на ночном небе блеснуло старое воспоминание, и он бросился наверх. Не смотря на серую Бьянку, Роберт подхватил дочь на руки, и начал тихо качать ее на руках, приживаясь губами ко лбу. Словно, убаюкивая младенца.       Воспоминание, что подтолкнуло его к этому, он бережно хранил внутри себя много лет. Тогда Бьянке срочно потребовалось куда-то уехать, и она привезла укутанную в одеяло Агнесс ему. Не совсем трезвому отцу, который не знал, что ему делать с четырехлетним ребенком. Ребенок приболел тогда, и немного плакал от не спадающего жара. Роберт не знал, что тогда, собственно, делать и весь вечер и ночь качал на своих руках малышку, целуя горящий лобик. Улыбаясь, когда она все-таки заснула, но, не выпуская ее из своих рук.       Это было самым сокровенным его воспоминанием, и теперь он также шагал по комнате, укачивая ее. Пусть уснет, забудется сном. Агнесс лишь вцепилась в его футболку, постепенно переставая плакать. Как же Роберт хотел в тот момент, забрать всю ее боль. И только сейчас он понял, что кроме нее у него нет ничего. Весь мир сузился до одной женщины в его жизни.       Агнесс Эвансы отпускали с трудом, но противится ее родителям они не стали. Роберту было без разницы, куда Бьянка увезет дочь, лишь бы подальше отсюда. Но каково было его удивление, когда через месяц курьер доставил ему странную посылку. Небольшая стандартная картонная коробочка, в которую упаковывают мелкие посылки. Внутри лежал обычный, затрёпанный брелок. Краска уже давно облупилась. Обычный смайлик, который был заново нарисован обычным маркером. Тот самый, который он тогда оставил в качестве подарка на шестилетие. И лист бумаги, на котором было написано идеальным почерком: «Дети являются отражением своих родителей. Я вобрала в себя все ваши пороки. Стала червоточиной того, что Вы сами хоронили в себе многие годы. Но я все это время ждала своего отца, который так и не пришел ко мне. Искала его во всех людях, да так и не нашла. Я так хотела быть самой лучшей дочерью. Так сильно ненавидела, презирала тебя, скрывая свое поклонение перед тобой, Отец. Как жаль, что ты пришел ко мне так поздно. В самый последний момент, когда спасти меня было уже не суждено. Когда я поняла, как мучительно любить и быть отвергнутой. Когда крыльям уже не суждено вознести на небеса. Прости меня… Ибо я себя простить уже не смогу. Агнесс.»       Роберт понял все - каждую запятую, каждую точку. Это был его личный приговор, его личная индульгенция. Он просто убрал это письмо в самый дальний ящик стола, вместе с брелком.       Ему было дано прощение, но он был зачеркнутой строкой в ее жизни. И он понял, она не будет искать встреч, и его просит не делать этого.       Через каких-то шесть месяцев он увидел ее на очередной ковровой дорожке. Сияющая, ослепительная. Словно она и не ступает по земле, а парит. И эта улыбка, которая чарует. В черном скромном платье, она шла как Богиня сошедшая с неба. И только взгляд, когда они пересеклись взглядами, остался тем же. Он выворачивал его душу, заставляя вспомнить все, что он так давно похоронил в себе. Все, что он считал убитым годами самоконтроля и воли, стремления стать выше всех. Все его пороки обретали физическое воплощение. Воплощение столь прекрасное, удивительное, чарующее и столь же губительное. Его Дочь.