Хрупкое равновесие камней

Из допроса посла Г'Кара, проведенного начальником службы безопасности Майклом Гарибальди. О да, конечно, я отказываюсь от своего дипломатического иммунитета. Мне хочется, чтобы с этой ситуацией было покончено. И чтобы об этом больше никогда не говорили. Если от меня потребуется официальное заявление, буду только рад его предоставить. Все началось с того, что я проснулся в компании двух персон. Знаете, слухи о моих любовных похождениях возникли не на пустом месте, так что для меня это не было неожиданностью. Равно как и тот факт, что я лежал на полу. Осмелюсь сказать, что в моей каюте нет и дюйма… впрочем, полагаю, такие подробности вряд ли имеют значение для этого дела. Я говорю вам это для того, чтобы вы получили правильное представление о случившемся. Я веду весьма насыщенную событиями и впечатлениями жизнь, поэтому мало что может меня потрясти. Но даже я был поражен, когда по пробуждении обнаружил минбарскую барышню, пускающую слюни на моё плечо. Вы когда-нибудь имели отношения с минбарцами? Вот я определенно не имел. И не знаю никого, кто имел бы. Они, к сожалению, весьма необщительные. Только я смог примириться с этим — как это сказать по-вашему? — с расширением моих горизонтов, как она пошевелилась, и я смог разглядеть ее лицо. И снова был потрясен, обнаружив, что это не просто какая-то минбарка, а сама посол Деленн. Да, она была одета, хотя некоторые слои одежды отсутствовали. А я был в рубашке и штанах. И без сапог. Что бы ни случилось, по крайней мере, в этом было замешано расставание с элементами одежды. Нет, я все еще не помню, что произошло накануне вечером. Но, учитывая вялость при пробуждении и сужение фокуса зрения, могу предположить, что был не совсем трезв в то утро. В таком разбитом состоянии я не мог беспокоиться сразу о нескольких вещах одновременно. И, поскольку мы вроде бы были там одни, мои мысли сосредоточились на Деленн. Меня обуревали противоречивые эмоции: я был одновременно впечатлен собой и абсолютно напуган. Внезапно я очень отчетливо представил, как, проснувшись, она убивает меня в попытке спасти свою честь. И вдобавок меня стал мучить еще один вопрос: если я действительно был настолько неотразим и очарователен, что сумел соблазнить даже Деленн, то кто же, во имя Г'Квана, прижимается сейчас к моей спине? Я обернулся, пытаясь представить все возможные варианты. Что, если это капитан-лейтенант Иванова? Тогда я точно не выйду из этой комнаты живым, зато это будет примечательная смерть. Даже если это был мистер Ленньер, я мог бы увидеть в этом какую-то мрачную симметрию. Но ни одно, даже самое ужасное предположение, не подготовило меня к правде. Точнее, я скорее почуял это, нежели увидел, потому что меня почти удушили волосы, пахнущие подозрительно знакомым одеколоном. Я весь похолодел, когда осознал это, мистер Гарибальди: мне удалось соблазнить не только Деленн, чью привлекательность нельзя отрицать, но также и этого отвратительного наглого империалиста Моллари! И у него даже не хватило совести оказаться красивой женщиной! Нарны не кричат. Мы гордый и отважный народ. И, даже узрев Лондо Моллари в его длинной рубашке, едва не удушившего меня своим ужасным гребнем волос, я не закричал. Ну, может быть, выразительно вскрикнул. Моллари, будь он проклят, проснулся и сел так резко, что врезался в меня головой. Даже не вздумайте смеяться, мистер Гарибальди! Это совершенно не смешно! Я отшатнулся от него и опрокинулся навзничь, напрочь позабыв про Деленн. И с сожалением должен сказать, что едва не раздавил ее. Она очнулась и оттолкнула меня, и я снова врезался в Моллари, причем со значительным ускорением. В вашем языке нет таких фраз, чтобы выразить свою досаду на невезение и вселенную в целом, как в нашем древнем нарнском. Моллари тоже попытался отпихнуть меня, но мне уже порядком надоело быть их воланчиком. Это верное сравнение, не так ли? Воланчик. Странное название. В любом случае, я высказал много чего ласкового, и у Моллари хватило наглости рассмеяться мне в лицо. Месть была единственным ответом на это. Вот почему мы и сцепились, превратившись в комок из ног, рук и одежды, твердо решив выбить друг из друга дух. Не знаю, почему все так получается с Моллари, мистер Гарибальди. Общаясь с большей частью людей, даже с центаврианами, я могу держать себя в руках, не теряя достоинства. Но каждый раз, когда я встречаю его, то ничего не могу с собой поделать! Мы оба превращаемся в идиотов. Что за жестокая судьба! Мое желание надрать задницу этому центаврианину было столь сильным, что я даже не заметил, что наша куча-мала на самом деле состояла не из двух участников, а из трех. А потом Деленн закричала мне прямо в ухо: — Если вам двоим так не терпится убить друг друга, делайте это подальше от меня! Это сбило весь настрой, и мы смущённо отодвинулись от нее. Она приподнялась с пола и с достоинством села, сохраняя при этом чуть ли не полное спокойствие. — Быть может, кто-нибудь из вас скажет мне, что мы делаем… — тут она прищурилась и огляделась по сторонам. Это действие, наконец, привлекло мое внимание к тому, что творилось вокруг, и я осознал свою ошибку. Конечно, я догадался, что мы находились не в моей каюте. Свет и температура были другими, но они вполне подошли бы для минбарских апартаментов. В моем состоянии я просто предположил, что мы находились в каюте Деленн, но теперь я изучил обстановку вокруг более внимательно. То, что я принял за мебель, оказалось контейнерами, звук, который я слышал, больше походил на гул двигателей, а стерильный запах был следствием не минбарской брезгливости, а работы промышленных очистителей. — Может, кто-нибудь скажет мне, что мы делаем в грузовом отсеке земного транспортного корабля? — закончила свою мысль Деленн. — Возможно, мы не туда свернули, когда шли… ну, куда шли, — сказал я. В любом случае это было неплохое объяснение. Да, знаю, надо было придумать что-то поумнее, но мир все еще был для меня как в тумане, мистер Гарибальди. И, учитывая мой опыт пребывания на станции, я вполне мог подыскать случайное помещение, которое бы подошло для моих целей. Мне показалось, что лучший способ исправить ситуацию — это связаться с несчастным владельцем корабля и попросить его вернуть нас на «Вавилон 5». И желательно инкогнито. Одно дело — оказаться в сомнительной компании с минбаркой и злейшим врагом, и совсем другое — когда все на станции об этом узнают. — Эй! Есть кто живой? — крикнул я. — Кажется, нас случайно заперли. И мы бы хотели убраться отсюда. Нарны не орут, но центавриане не обладают таким достоинством. Я еще не закончил, как Моллари завопил: — Кош! Кош, ты, трижды проклятый ублюдок, консервная банка! Я полномочный представитель великой Республики Центавр! Как ты посмел допустить, чтобы меня похитили? То был момент, когда туман рассеялся, и я осознал реальность нашего положения, момент, когда я понял, что даже самое жестокое похмелье никогда не поражало меня настолько сильно. Мы попали туда не случайно, и теперь транспортник вез нас к явно неприятному пункту назначения, и каким-то образом в этом был замешан Кош. Конечно же, я осознал, что еще не пал так низко, чтобы соблазнять Моллари, меня всего лишь накачали каким-то наркотиком и похитили.