A nerd and The most popular guy

Все пошло не просто комом. Все покатилось к чертям. Акаши не планировал так сильно увлекаться этим фильмом. Сам сюжет не то чтобы особо напрягал: старшеклассники начали замечать призраков в школе — с кем не бывает, — но психологическая подоплека была достаточно занимательной, и Сейджуро позволил себе расслабиться. Все шло так хорошо, что Куроко снизошел до разговоров, комментируя фильм. Похоже, ему даже нравилось, что говорило о том, что и ему вообще-то интересны характеры героев и все такое. Дело в том, что Тетсуя держал на коленях ведерко с попкорном. По сути, Куроко купил его себе, но великодушно позволил присоединиться — на самом деле он купил слишком большую порцию и все равно бы все не съел. Акаши просто нужно было следить за своими руками, чего он благополучно не сумел сделать. Казалось бы, с детства играет в баскетбол, занимался фехтованием, должен иметь отменный контроль над телом и поразительные рефлексы. Не сказать что Акаши смутился, уткнувшись рукой не в ожидаемую кучу попкорна, а в джинсовую ткань, но был несколько обеспокоен. Потому как количество прикосновений, которые Тетсуя мог трактовать как домогательство, явно превышало норму в двое суток. Сейджуро не знал, почему продолжал держать пальцы на бедрах Куроко, хотя видел, с каким непониманием тот смотрел на это преступление. Когда ожидаемого взрыва не последовало, Акаши-таки убрал руку, потирая пальцы о внутреннюю сторону ладони.   — Это же тоже случайно, я правильно понимаю? — Куроко повернулся как-то невыносимо медленно, и Сейджуро впервые не мог точно сказать, что выражает лицо этого человека. До этого Акаши доставались только недовольные зырки, а тут был совершенно индифферентный взгляд. Вкупе с тем, что на экране призрак вырвал чье-то сердце, было как-то странно. — Да, совершенно случайно, — Акаши откинулся на спинку кресла и переплел руки на груди. Хоть при себе будут, черт подери. — Ладно.   ладно?   Сейджуро искоса глянул на Куроко, который снова умостил попкорн на колени — точнее, почти прижал его к животу — и снова впер взгляд в экран. "Ладно" — после того, как вдарил кулаком за явно случайность? "Ладно" — хотя это больше смахивало на домогательство? Акаши его все же не понимал, и в этом было что-то действительно захватывающее. И отталкивающее одновременно. Потому что Сейджуро привык все всегда понимать. Хотя, возможно, всему еще будет свое время. В конце концов, Куроко не дает себя узнать ни с какой стороны — разве что объем его лексикона с пометкой "нецензурная лексика". Внезапно происходящее на экране потеряло какой-либо смысл и перестало хоть как-то интересовать Акаши. Задумчиво склонив голову набок, он, не особо скрываясь, начал разглядывать Куроко, все так же пялившегося в экран. Но отчего-то Сейджуро был уверен, что Тетсуя прекрасно знает, что на него так пристально смотрят, что его самым безобразным образом почти сканируют. Акаши не мог сказать точно, почему — потому что слишком привык анализировать, что уже забыл, на что смотрит, — но, возможно, все дело в чересчур напряженных плечах и плотно сведенных друг к другу коленях. Ну или у Куроко была другая причина так себя вести. Было в Куроко что-то такое, чего Акаши, как ни бился, не мог понять. Это "что-то" было очень важно, потому что явно было ключом к Тетсуе, рычагом давления на него. Также это "что-то" позволяло Сейджуро продолжать быть уверенным почти подсознательно, что он дойдет до своей цели. Так вот именно сейчас "что-то" находилось очень близко, что оставалось только схватить поувереннее.   Однако.   Куроко, натянув рукава пуловера до костяшек, сжимал черную ткань в кулаках. Он не хотел, чтобы его раскрыли. Ни за что на свете. И Акаши впервые почувствовал, что готов оставить свой интерес ради сохранения чьего-то комфорта.   Все действительно катилось к чертям. Если так продолжится, то Сейджуро вполне может дойти до точки, после которой готов полностью распрощаться с идеей завоевать доверие Тетсуи, если тот так сильно хочет остаться в стороне. Акаши это не нравилось, это почти бесило, потому что он, получается, готов что-то бросить, когда желаемое столь близко. Глупо, просто глупо. Акаши, поставив руку на дальний от Куроко подлокотник, приложил ладонь ко лбу, прикрывая глаза. Идиотизм. Полный идиотизм. Сейджуро ожидал в этой ситуации от себя чего угодно, но точно не такого. В конце концов, сколько у него было отношений, такого дерьма он еще не воротил. Все было так просто, что хотелось себя ударить. Зачем же все так усложнять, черт подери?   Куроко, кажется, смотрел на него. Смотрел даже встревоженно. Оно и ясно — Сейджуро бы сам так смотрел, если бы видел, как секунду назад крайне напряженный человек так скалился.   Акаши приподнялся, рукой проводя по волосам, зачесывая непослушную в край челку назад. Он повернулся: Тетсуя и правда смотрел, его взгляд уже не был таким неопределенным. Будь он менее напряжен, точно бы поинтересовался, не сказывается ли баскетбол и удары мячом на психике, но Куроко просто выразительно смотрел, чуть нахмурив брови; они встретились взглядами.   — Сходим на пляж? Там сейчас тихо.     *** Сказать, что Куроко был удивлен, — значит ничего не сказать.   Сначала его облапали, потом чуть не заставили немедленно признаться в возбуждении одним лишь взглядом, а теперь он с Акаши мирно гулял по чертовому пляжу. Причем Сейджуро шел как будто ни в чем не бывало, засунув руки в карманы джинсов. Тетсуя искоса на него поглядывал и недоумевал, почему этот человек так спокоен. Черт подери, нет, это были не те мысли, которые кружили в его голове, но лучше бы это были они. лучше бы он чаще так откидывал волосы   Глупости. Но не признать того, что Акаши выглядел красиво, было нельзя. Хотя, в этом вообще не было сомнений. Как будто бы нормальная прическа изменила бы мнение Куроко о нем в целом. Волосы, возможно, нет. А вот поведение — вполне. Вел бы он себя так постоянно, Тетсуя был бы ближе. Такой Сейджуро тянул, как чертов магнит, будь он проклят. Трижды.   Куроко, в отличие от Акаши, шел босиком: он снял свои кеды и, связав шнурки, повесил их на плечо. Песок еще был холодным, несмотря на то, что солнце грело вполне прилично. Весна, как ни крути. За спиной болтался полупустой рюкзак — Тетсуя носил его почти по привычке, которая появилась совсем недавно.   — Ты злишься? — вопрос застал врасплох, и Куроко даже остановился. Акаши, пройдя пару шагов, обернулся. Сбой в матрице. — Из-за чего? — Из-за меня.   Тетсуя опустил глаза, начиная разглядывать свои пальцы, испачканные в песке. Где-то под ногами валялась ракушка.   — Вести с тобой, — Куроко наклонился, поднимая ракушку и начиная ее разглядывать, — душещипательные разговоры, касающиеся меня, я не хочу. — Но они касаются и меня тоже, не так ли? — Это неважно, — Тетсуя спустил свой рюкзак с одного плеча и сунул находку в маленький карман на пуговице. — Это важно для меня. — Для меня нет, — Куроко посмотрел Акаши в глаза и отчего-то едва заметно вздрогнул. Мотнув головой, он спросил: —Почему? — Это зависит от твоего ответа, — Сейджуро ухмыльнулся. — Это глупо. — Почему же? По-моему, очень даже. В конце концов, у тебя есть шанс избавиться от меня. А у меня, — Акаши запрокинул голову, будто задумался, — узнать наконец что творится в твоей голове. — И почему это… — Сначала ответь, потом узнаешь. Ну, или не узнаешь — как повезет, — Сейджуро опустил голову: снова эта чертова ухмылка. — А если я, скажем, просто пошлю тебя, а потом развернусь и уйду? — Куроко скрестил руки на груди. — Ты этого не сделаешь, — Акаши подошел на пару шагов ближе, но не нарушая личное пространство Тетсуи. — Ты слишком самоуверен, я уже говорил тебе? — Куроко нахмурился. — С чего ты решил— — Я верю не столько в себя, сколько в тебя, — Сейджуро склонил голову набок и сощурил глаза. — Тебе интересно, не так ли, Тетсуя?   Куроко молчал как-то непозволительно долго для человека несогласного, и он, черт подери, это понимал, но ничего поделать не мог.   — Я злюсь, — выдал он наконец, вскидывая голову и отводя взгляд куда-то вбок. — Но это не значит, что я вот взял и послал тебя. — В таком случае, — некая игривость будто вмиг сошла с голоса Акаши. Он что, расстроен? Только, блять, не это. — Я не договорил, — Тетсуя поджал губы. — Ты меня не знаешь, Акаши. Ни капли. Поэтому не делай никаких выводов. У тебя нет для этого никаких оснований. И права тоже. — И что же тогда это должно значить? — Сейджуро вскинул бровь. — А то, — Куроко сделал, кажется, полшага — мир исчез. Как глупо, — что я, возможно, получаю удовольствие от того, что ты таскаешься за мной, как щенок. — Это было грубо, — снова ухмылка. — Я злюсь потому, что хоть я получаю удовольствие, я не могу его принять, — Куроко проигнорировал его. — Ты меня бесишь. — Я уже понял, — Акаши протянул руку, холодным пальцами касаясь чуть влажной от испарины ладони Тетсуи. Тот нахмурился, глядя на этот жест. — Ничего ты не понял, Акаши Сейджуро, — Куроко попробовал чуть ли не мягко освободить свою кисть. Не хотел? Но чужие пальцы сильнее сжали ладонь. — И еще не скоро поймешь. Тетсуя расслабил плечи.   — Отпусти меня. Я не хочу этого, — он еще раз дернул рукой. — Не надо. — Тетсуя. — Нет.   Акаши издал какой-то особенно усталый выдох, но пальцы разжал.   — Зато ты понял. — Несомненно. Потому что ты хотел, чтобы я понял. Не могу сказать про себя такого же.   Сейджуро смотрел на него с какой-то горечью. И это было глупо. Как и все сегодня.   Абсолютно бессмысленно. *** Акаши действительно не мог понять, хотя бы потому, что не знал буквально ничего. Куроко понятия не имел, что там навоображал себе Сейджуро на его счет, однако вряд ли он думал правильно. Наверное, он рассматривал Тетсую, основываясь только на том, что видел своими глазами. Но это была только верхушка айсберга, что насчет его основной части? А там, на дне, демоны, демоны, демоны… Знал ли Акаши, что Куроко носит одежду с длинными рукавами не только потому, что мерзнет из-за пониженного давления, но и потому, что боится, стесняется своих запястий? Или нет, не так. Не хочет, чтобы кто-то еще знал о подобной слабости. Его боль была только его болью, его глупость была только его глупостью. Тетсуя не видел ничего эстетичного в том, чтобы резать себя, просто так почему-то было легче. Уходить из жизни он уже не собирался. Раньше, да, было такое. Наверное, вообще у каждого подростка бывает депрессивно-суицидальный период, когда хочется забыться сном навсегда, отойти во тьму иль в мир иной — тут уже вкусовщина. Почему-то осознание того, что все можно закончить именно сейчас, пришла к нему сразу же, как он свалился с чертовых брусьев. Потом только пришла боль, настолько жуткая, что все мысли смело в сторону, кроме одной. это должно кончиться Раньше Куроко не понимал этого деления жизни на "до" и "после", однако вот этот переломный момент наступил и с ним. Все время, что он был в больнице, Куроко был крайне флегматичен. Его никто не навещал, кроме сестры, которая периодически приносила ему ту или иную вещь. Вообще, раньше она была не такой уж стервой. Конечно, она его не то чтобы любила, но относилась вполне нормально, как если бы Тетсуя, например, жил в ее семье по программе по обмену учениками. Но некоторое неравнодушие Элис не волновало Тетсую. Его вообще ничего не волновало. Даже когда на телефон пришло скупое сообщение от — уже бывшего — парня, который просил "сделать перерыв", Куроко просто пожал плечами и подумал, что так, пожалуй, будет лучше. Человек, который боится в глаза сказать подобное, не заслуживает никаких отношений. Мэтт оказался трусом, который встречался с вроде как популярным учеником на год младше ради статуса. Возможно, поэтому Тетсуя с таким спокойствием принял решение Акаши в столовой. знаем, плавали Во всяком случае, Куроко в какой-то степени был благодарен Сейджуро. Тот настолько явно присутствовал в жизни Тетсуи, что весь негатив переходил на капитана баскетбольной команды. Куроко просто некогда было думать о суициде: у него был чертов Акаши, и с ним было столько проблем, что они невольно заставляли жить, чтобы их решить. В конце концов, кто-то должен поставить этого богатенького мудака на место, на так ли? Своей смертью Куроко этого точно не сделает — Сейджуро должно быть слишком фиолетово. Вот именно, что должно быть. Что это были за глупые — романтичные — разговоры на пляже? Почему он так резко — а главное кардинально — изменился? Понял что-то, что не должен был? Тетсуя зыркнул на Акаши, сидящего на водительском кресле. Они уже вот как минуты две подъехали к дому Куроко, но молчали. Тетсуя размышлял, теребя край своего пуловера, Сейджуро почти неслышно барабанил пальцами по рулю. — Знаешь, — наконец произнес Акаши, — по закону жанра мы должны— — Нет, — Куроко попытался сделать свой голос сильным, однако вышло не очень. Какой-то совершенно жалкий тон вышел. Ответ прозвучал не по-крутому сухо, а по-тихому. — Ничего не должны. — Жаль, — Акаши пожал плечами. — Но, по крайней мере, теперь ты соглашаешься ездить в моей машине и в качестве пассажира тоже. — У меня просто нога заболела, не более того, — ложь. Куроко слишком сильно задумался, а потому почти пропустил момент, когда они вернулись к торговому центру и Сейджуро предложил подвезти до дома — поэтому он и не заметил того, как успел согласиться. — Тетсуя, — Акаши попытался привлечь его внимание. — Что? — Куроко повернулся, начиная смотреть Сейджуро в глаза. Странные они. И дело не столько в гетерохромии, сколько в сложности кристаллов на радужке и градации цветов на левой. Как будто краска просто стекла с глаза, став блеклой. — Я хочу понять. — Я же сказал, что я — нет. — Хорошо, — Акаши повернулся корпусом и чуть склонился. Ближе, но не так, чтобы выводить из себя, — скажу иначе: меня бесит то, что я не понимаю. — Без разницы. Мне твое внимание и твое откровение не нужны, — Куроко нахмурился и отвел взгляд. Акаши молчал, выжидательно глядя на него, даже как-то пытался поймать взгляд Тетсуи, склоняя голову, но ни слова не произнес. Куроко тоже молчал, потому что думал. Потом проклинал себя. Снова думал, снова проклинал. Боже, когда это закончится? — Не нужны, — повторил Куроко. — Не сейчас. Это точно. — Вот оно как, — Акаши усмехнулся, и на секунду стал тем Акаши Сейджуро, который так бесил Куроко на протяжении почти трех месяцев. Но его взгляд был иным, а потому Тетсуя удержался от едких комментариев. — Ладно, — Куроко отвернулся, разрывая зрительный контакт. — Я пойду. Когда он уже собрался открыть дверцу, щелкнули замки. Тетсуя нахмурился и недовольно посмотрел на Акаши. — Ну и что ты творишь? Знаешь, за изнасилование тебя не только от уроков отстранят, — Куроко говорил это, а от одной мысли об этом самом изнасиловании у него по позвоночнику прокатился холодок, а уши, наоборот, стали горячее. Вместо ответа Сейджуро схватил его за шею около линии роста волос, кажется, даже вплел пальцы в пряди, и подтянул ближе. — Ты не можешь так безобразно свалить, — тоном, не терпящим возражений, заявил Акаши. И, по идее, Куроко должен был бы беситься, однако вместо этого его щеки какого-то черта покраснели. — Могу и свалю, Сейджуро, пусти меня, — голос подвел — Тетсуя почти шептал, срываясь на какой-то неразумный свист. — Объясни мне, что это. — Отвали, — Куроко упер руки в плечи Акаши. Не пробудь Тетсуя с ним почти весь день, решил бы, что он пьян. — Я так много прошу? — Да, — смущение сменилось чуть ли не паникой. Если Акаши будет дальше давить, Куроко не выдержит. Истерики не устроит, но сорвется и определенно скажет что-то не то. Акаши выдохнул, прикрывая глаза. Его вторая рука потянулась к панели управления. Щелчок: двери открыты. — Все сложнее, да? — Намного сложнее, чем ты думаешь. — Или ты, — Акаши убрал руку с чужого затылка и развернулся к рулю. Куроко замер, но лишь на пару секунд. Цыкнув, он подхватил свой рюкзак и чуть ли не выскочил из машины. По дороге он запнулся о бордюр и едва не грохнулся на асфальт. Ничтожество. боже, как же гадко Кажется, Акаши что-то крикнул, интересуясь, все ли в порядке. Ну, или не делал это, но на всякий случай Куроко все же показал ему комбинацию из двух пальцев. В горле пересохло, будто там образовалась пустыня Сахара. Акаши все поймет: он привык получать то, что возжелает. ублюдок