Личные предпочтения.

Всякий раз, когда я начинаю думать о людях, о том, какие они внутри, что их беспокоит, как они реагируют на все происходящее в мире, я невольно задумываюсь о самых близких мне людях. Джунсу, Чанмин, Ючон и Юно. Эти люди были, есть и будут рядом со мной долго. И реакции людей я понимаю лишь тогда, когда вижу реакции того же Джунсу, Чанмина, Ючона или Юно. Я знаю их всех уже давно, в конце концов, мы много вместе работали, отдыхали, и как ни крути все равно бы рано или поздно подружились. Я смело могу сказать, что люблю их, как друзей, конечно. Но всегда ли это было?.. Нет. По натуре я бываю странным человеком, невольно в мою голову приходят самые необычные и порою безумные идеи. Но я вынужден от греха подальше скрывать их в себе. Думать могу о чем и о ком угодно, и всякий раз по-разному. Совмещаю самые несовмещаемые темы. Как считаете, секс со своими друзьями – это в порядке вещей? Для меня — да. Потому что я слишком много думаю об этом. Представляю себя с кем-то из своих согруппников и придумываю обстоятельства, при которых мы так сблизились. Сначала я вырисовываю в своей голове только силуэты, как бы образы, а уж кто займет их место – потом. Мм, пойдем по порядку – Джунсу. Допустим, сначала кто-то из нас сидит и читает книгу… Пусть будет Кинг, оптимальный вариант. В квартире резко выключают свет… один из нас, который читает книгу, начинает паниковать, второй же пытается его успокоить разными способами. Но кто будет читать книгу? Как он будет одет? Какое у него будет настроение? Почему именно сегодня выключили свет, и вообще, почему выключили? Ответ прост. Читать книгу буду я. Я буду одет в пижаму, потом — лежу в кровати и мне захотелось почитать что-то (а именно Кинга) перед сном. Резко выбивает пробки и свет гаснет. Т.к. я паникер по жизни, паниковать начну я. Буду так по-детски орать: «Джунсу, найди свечку! Найди зажигалку, да все что угодно найди, только чтоб свет был!». Как дите зароюсь под одеяло, и буду ждать его прихода. Мне постепенно станет трудно дышать, т.к. под одеялом воздуха мало. Я буду ждать Джунсу, чтобы с облегчением вздохнуть, а может и с его помощью набраться кислорода… Но будет ли Джунсу действовать так, как рисует мне его моя фантазия? Я сомневаюсь, что он придет ко мне в одеянии супермена, и торжествующим голосом прокричит: «Я спасу тебя, Джеджун!»... А если быть серьезным, то я бы хотел, сидя под одеялом, потихоньку начиная задыхаться, чтобы он пришел ко мне со свечкой в руках, аккуратно так постучит и спросит, в шутку конечно, живой ли я. Приоткроет дверь, я вынырну из-под одеяла и посмотрю на него, а Джунсу улыбнется и присядет рядом. Потом он передаст мне свечку и снова улыбнется. Но только Джу соберется уходить, как я позову его. «Джунсу, подожди… Останься со мной». Я знаю, это весьма по-детски, но я просто хотел бы посмотреть на его реакцию. Сядет ли он рядом со мной? Конечно! Посмотрит ли мне в глаза? А вот тут нет. Это я буду искать его взгляд в слабом огоньке свечки. Наше молчание затянется надолго, мы оба будет молчать, и следить за движением маленького язычка пламени. Воск будет медленно таять, и стекать по свечке вниз, сознавая свою жуткую участь. Рано или по свет от этого огонька, который был источником света во всей комнате, умрет, оставив нас с Джунсу наедине. И нам никто не будет мешать. Правда, он не догадывается об этом… Когда слабый огонек погаснет, и в комнате станет еще тише, мы начнем слушать звуки сердца друг друга. Каким же это слухом надо обладать, хм… Но что можно придумать дальше? Ну сидим, ну слушаем звуки внутри себя, и что дальше? Надо, чтобы появился свет, легкое сияние, едва заметное, но появилось. Сейчас ночь и на небосвод вышла луна, в комнате сейчас только ее слабые лучи… Красками холодных тонов я нарисую свет, подающий в окно моей комнаты. Начну вырисовывать самым жирным карандашом его сначала безразличный взгляд, воображаемый я начну приближаться к губам Джунсу, его взгляд станет вопросительным, затем он закроет глаза и поддастся мне. Но вырисовать все равно не могу, тут нужно особое вдохновение… Но одно я знаю точно – Джунсу будешь меняться каждую минуту, но все равно будет предсказуем. Мне это в нем нравится. Его легко можно изучить, он даже этого не заметит. Наш наивный миленький Джунсу. Порою, он бывает слишком мил, но именно это заставляет меня думать о нем. Предсказуемы лишь его действия, но я не могу читать его мысли, понимать его чувства, ощущения. Это очень трудно. Вроде, никакого барьера между нами нету, но что-то мешает мне понимать Джунсу. Хотя в разных ситуациях бывает по-разному. Моментами я испытываю те же ощущения, что и он. Стоит просто быть рядом, чувствовать энергетику. Мне приятно, что я могу понять его, пускай и не всегда. Так сложно разглядеть что-то за его душой… Что-то такое родное, знакомое… Как барьер, хотя его и нет. Барьер, скорее, между мной и Юно. В отличии от Джунсу, этот человек всегда подает себя с разных сторон. Он до того непредсказуем, что я его, бывает, побаиваюсь. Сколько энергии, сколько сил, сколько жизни в этом человеке. И все эти потоки внутренних течений его тела не отбавляются ни на секунду. Он всегда яркий, живой, и все вокруг чувствуют его энергетику. Я частенько вырисовывал такой странный момент. Он зажал меня в туалете и начал раздевать. С одной стороны, я не хотел этого, я хотел кричать, биться, но я был как в оцепенении и только повторял его имя. То, с каким жаром он снимал с меня одежду, как горячо ласкал мое тело и до чего страстно впивался в меня губами… Меня может понять только тот, кто испытывал его энергетику на себе. Конечно, он не по правде хотел со мной близости, это было лишь мое бурное воображение, но все же. Юно будто хотел, чтобы я сам подумал о нем. А думает ли он о ком-то из нас? И что именно он думает? Поселялись ли в его голове пошлые мыслишки? Если да, то, как часто? Кому они были посвящены? Играло ли его сердце при этом какую-нибудь необычную мелодию? Жаль, что ни я, да и никто из нас не узнает, что эта за мелодия, если она, конечно, вообще существует. Это лишь мое предположение… Может показаться, что я и Юно очень близки. Все это потому, что я просто пытаюсь разбить барьер между нами. Но сколько бы усилий я не прикладывал, все впустую. Барьер такой сильный, такой не пробиваемый, а внутренний мир Юно тем самым кажется таким неприступным. Хотя, это так и есть. Неприступный внутренний мир… Как бы я хотел разбить эту стену, чего бы мне этого не стоило! Помнится, я не выдержал и пустил слезу от своего бессилия. Уж слишком сильное было мое желание, слишком. Но Юно, чувствуя мое бессилие, как бы про себя говорил: «Не пытайся что-либо менять, что-либо делать. Ты сделаешь себе еще больнее, тем самым будешь чувствовать себя ничтожеством. Начни сначала, без мыслей обо мне». Мне всегда казалось, что он тихо улыбается в такие моменты. Точнее, я пытался нарисовать его улыбку. На самом деле он не улыбался, он был серьезен и уверен, что я пойму его по одному только взгляду. А я не просто понял его, я начал спорить с ним. Взглядом, конечно. Поэтому никто не знает, что на самом деле есть наша «близость». Сейчас, конечно, я к нему уже так не лезу, но стоит задуматься о том видении в туалете, во мне просыпается что-то типа страсти, и она меня вдохновляет. Но большее вдохновение мне приносит Чанмин. Он привлекает меня всем: добротой, бескорыстностью, умом, необычной вредностью, своим независимым характером, готовностью помочь, если попросишь. Но не собой, это точно. Рассуждая трезво – внешне он мне не нравится. И на его внешние данные я стараюсь не обращать внимания, потому что я всегда смотрю внутрь него, прямо в душу, в самое сердце. Его внешности для меня и не существовало вообще, если хорошенько задуматься. Но мне нравятся его глаза. Если бы у меня была возможность завладеть им, хоть на один час, я бы раздевал его, смотря прямо в его черные глубокие глаза. Но не буду исключать вариант, что он мог первым начать, а я уже подстроиться, но от глаз бы все равно не оторвался. Это чудо с красивыми глазами я редко представлял вообще. Я редко о нем думаю. Бывает так, что человека долгое время не замечаешь — как личность, внешне, игнорируешь, это неважно – но со временем понимаешь, что он тебе как бы и дорог, что жизнь без стала бы какой-то не такой. Так у меня с Чанмином. Его твердость и серьезность меня иногда пугают. Что бы он сделал, если бы я начал оказывать ему знаки внимания? Причем это бы выглядело, как совершенно случайные прикосновения. Совершенно. Я не уверен, что он ответил бы взаимностью. Чанмин не такой. Но так приятно вырисовывать его возбужденный взгляд, чувствовать псевдотепло его прикосновений и падать к его ногам, чтобы он не ушел. Я могу это только рисовать, только в своем воображении, только черным карандашом, и только в такое время. А все-таки трудно забыть, как он выручил меня, когда я потерял свой фотоаппарат… И как смог раскрыть для меня тайный смысл моей нелюбимой песни… И как часто я вспоминал искры в его глазах в такие моменты. Он так увлеченно раскрывал изюминку одной строчки из той песни, а я смотрел ему в глаза, борясь с мыслью, что я должен слушать его, а не тонуть в его взгляде… -…Именно это притягивает, Джеджун. Это заставляет задуматься. Понимаешь? – резко закончил он. -Э-э-э… Я его не слушал, он видел это. Но, похоже, ему некуда было спешить и он пояснил мне еще раз. На сей раз, я его слушал и, о Боже, он был прав!.. Он единственный, кто мог раскрыть мне глаза. И он не боялся открывать себя для людей, наоборот, ему нравилось это. Почему же Микки не такой? Что мешает ему раскрывать себя? На сцене и интервью он отдает себя, свои эмоции, чувства всем. А так… Лично со мной он ведет себя сковано. При этом, у него нет барьера против меня. Он готов подпускать меня к себе, но… Дистанция слишком велика. И с каждым днем я чувствую, что она увеличивается. Поведение Ючона меняется слишком быстро, не успею я запомнить его во вторник, как в среду он снова меняется. И снова вопросительные взгляды. Снова странное поведение. Сушащее душу молчание и игнорирование. Мик, это же бесит, как ты не понимаешь! Но то, что для меня странное, для других – привычное. И наоборот. Загадочное поведение Ючона вызывает у меня бурю волнений и раздумий. Почему иногда он ведет себя сковано, слишком сдержано, а иногда свободно, легко, со всеми разговаривает и веселится, как все? Не знаю. Узнать не получается. Спрашивается, почему? Да потому, что и его сердце, и его душу сковывает замок. У меня нет ключей, взламывать замки я не умею, а особенно, если эти замки нельзя потрогать. Скованный, заключенный в вечную темноту внутренний мир Микки… который я хочу открыть. Открыть, нежно обняв сзади, прикоснувшись губами к его лицу… Проведя рукой по груди, ощутив тихие толчки его сердца, которое готово вот-вот вырваться… Крепкий замок, мешающий ему это сделать… Как бы я хотел его взломать. Может, раньше он не был таким… Потому что его скованное сердце и внутренний были когда-то открыты. Но кому? Кто это был? Мужчина или женщина? Старше или младше? Когда это было? Где? При каких обстоятельствах? И самый главный вопрос: как это получилось? Слишком много вопросов без ответа. Слишком много. …И я никогда не проведу рукой по его скованному сердцу, так никогда не открою его, не посмотрю из чего оно, какого цвета, сильное оно или слабое, горячая ли в нем кровь, мягкое ли оно или черствое. Внутрь его закрылась, и откроет ее только тот, кому это суждено. И мне это не суждено, лишний только раз скажу, что я думаю, и получу за это по голове. Моя жизнь кружится в непрерывном танце с жизнями этих людей. И с каждым движением, я все больше поражаюсь их выдержке, грации, пластичности, умению увернуться от любой подножки. Каждый из них – отдельный пример для подражания, как на счет стиля жизни, характера, так и на счет привлекательности и сексуальности. Я не устану рисовать их в своей голове, не перестану думать о них. Ни-ког-да. Чем больше я о них думаю, тем больше у меня желания вырисовывать мелкие детали их лица, тела… Ну или просто желание. Желать их. Каждого по-своему, с особой страстью.