1. Благодарность

      Молодая блондинка сидела в своём кресле за рабочим столом. В её прядях играл свет луны, делая светлые волосы серебристыми. За очками по строкам документов бегал сосредоточенный и серьёзный, но подёрнутый усталостью взгляд голубых глаз. Облачена была глава «Хеллсинга», как и всегда, в строгий костюм, напрочь скрывавший женскую фигуру. Некоторые люди даже принимали её за мужчину. Хотя её это, похоже, устраивало, да и профессия у неё была не для хрупких девиц, а окружающие обращались к ней на «сэр». Её называли «Железной Леди» и уважали, и для этого были причины. В детстве она взвалила на свои плечи управление организацией, не сломалась, а выросла уверенным лидером. Она была гордая, несгибаемая, пренебрежительно и с усмешкой относилась к трусам и тем, кто не воспринимал всерьёз её специфическое дело, к которому подходила со всей ответственностью, никогда не сдавалась и не брала слов назад, могла ответить на оскорбление и вела себя, как главарь, даже в плену. Она поддерживала себя в очень хорошей физической форме, хоть и курила, прекрасно владела холодным и огнестрельным оружием, уделывая в навыках мужчин. Перед ней вставал на колено, склоняя голову, самый сильнейший и известнейший вампир, а в прошлом — правитель целой страны, её уважала и приглашала к себе сама Королева. И сейчас стрелки часов уже перекатились за полночь, а Интегра даже и не думала идти спать, несмотря на усталость, разбираясь с накопившимися документами, которые нужно было тщательно изучить и подписать. А ещё ей нужно было дождаться своего слугу с очередного задания и услышать привычные слова о выполнении приказа, а потом возмущение по поводу скуки и «мусора». Слишком много второсортных вампиров и упырей развелось в последнее время.       Уже три часа, с бумагами было наконец-то покончено, но Алукард так и не заявился. «Где же носит этого монстра? Неужели задание заняло у него так много времени?» — раздражённо подумала девушка, устало вздохнув. И через несколько мгновений, словно услышав Хозяйку, вампир отсоединился от стены, подойдя ближе к столу и опустившись на колено с привычной усмешкой. — Слишком долго ты выполнял такой простой приказ. Раньше справлялся куда быстрее. Неужели стареешь, Алукард? — хмыкнула Интегра. — Необязательно было всю ночь дожидаться меня, Госпожа, — усмехнулся Носферату, обратив взгляд на уставшую девушку с мешками под глазами. — Насколько я помню, мне не запрещено гулять. А сегодня прекрасная ночь — как можно упустить возможность пройтись под луной? — Да, конечно. «В такие ночи я жажду крови», — процитировала Интегра своего слугу. — Сколько таких ночей ты видел за свою жизнь? Не надоело бродить под светом одной и той же спутницы? — Надоело, — без споров кивнул вампир, прищурившись и вставая с колен. — Так же, как и подвал и, в принципе, всё моё существование. Но полная луна для меня, как ночного создания, более предпочтительна и приятна, чем стены, — во взгляде Носферату главе «Хеллсинга» показалась многовековая усталость. — Ладно, — махнула рукой девушка, а потом сняла очки, чтобы потереть глаза и дать им отдохнуть, — докладывай. — Ничего нового, Интегра. Все цели найдены и уничтожены, жертв среди людей нет, не снято ни одного ограничения печати Кромвеля, — скучающим голосом произнёс вампир. — Снова мусор, возомнивший себе вседозволенность, и его грязные выродки. Впрочем, в течение уже нескольких десятков лет мне только такие противники и попадаются. Не считая того католика, конечно, — взгляд красных глаз обратился на девушку, выжидая. — Можешь идти, но перед этим ответь на один вопрос, — Интегра сложила пальцы перед собой и посмотрела поверх них на слугу. — Сейчас ты ежедневно, несколько раз в день питаешься медицинской кровью. Хоть для тебя она и дрянь, но всё же в пищу годится и помогает утолить жажду. Эти пакетики с кровью можно считать «оплатой» за твою работу. А как тебе платили мои предки? — Абрахам ван Хельсинг один раз дал мне своей крови, когда проводил ритуал по подчинению. Потом морил меня голодом в целях проверок, экспериментов, а если и разрешал поесть, то только животной крови, относясь просто как к рабу и подопытной крысе. Нерегулярное и скудное питание отчасти сказывалось на моих способностях, например, было намного тяжелей находиться под солнцем или регенерировать, чем сейчас, но кого это волновало? Твой отец дал выпить своей крови, когда перенимал «поводок» от предшественника, а потом кормил животной кровью и кровью людей, которые находились уже на грани из-за тяжёлой болезни, и у них не было шансов. На вкус отвратительно и совершенно не питательно — жажда не утолялась должным образом, — ответил Алукард без каких-то особых эмоций, только иногда брезгливо оскаливаясь. — Так что, Интегра, только сейчас я утоляю жажду более-менее нормально. Донорской холодной жижей и иногда кровью людей, которых ты разрешаешь убить на задании. Да и магический поводок, затянутый на шее, ослаб, — сверкнул глазами Носферату, усмехнувшись. — Я удовлетворил твоё любопытство? Интегра пристально посмотрела в глаза вампира, о чём-то думая, кивнула, и он растворился в воздухе.       С того ночного разговора прошло два месяца, а Интегра постоянно вспоминала слова Носферату. Он сам говорил с безразличием, будто для него это вообще никогда не имело значения, однако девушку не покидало неприятное и скребущее чувство. Она стала присматриваться к своему слуге. Когда он отчитывался о выполненных приказах, когда просто проходил мимо, когда по ночам периодически нагло надоедал ей, глава «Хеллсинга» всегда пристально всматривалась ему в глаза, внимательней вслушивалась в слова, пытаясь копнуть глубже и найти какой-то другой смысл, следила за его реакцией на те или иные фразы, хоть это было и сложно — вампир мастерски скрывал свои эмоции, если действительно этого хотел. Однако, хозяйка смогла увидеть сквозь кровавую пелену его прожигающих глаз то, что он скрывал за безразличием и усмешками. Носферату просто устал. Он хранил в себе всю печаль, всю боль, что накопил за несколько столетий, начиная с самого детства. В нём томились души миллионов жертв вместе с их памятью, а, соответственно, и со всеми негативными эмоциями и воспоминаниями. Когда-то в прошлом Алукард совершил ошибку, побоявшись умереть, а теперь жаждал этого больше, чем крови. Он хотел избавиться от этого наказания и мучения, но не было того достойного противника, что смог оборвать его сон. Это мог бы сделать Абрахам, но он причинил ещё больше страданий Графу, который был бы рад умереть, подчинив его и заставив этим продолжить влачить существование. И тут Интегра поняла, насколько была слепой и глухой раньше. Не нужно было так пристально наблюдать за Носферату, чтобы увидеть его страдания — он говорил о них почти в открытую... И никогда правнучка Ван Хельсинга не чувствовала жалости к вампиру, а только сейчас осознала, как он был несчастен... А ещё одинок. Возможно, именно поэтому он временами выходил из своего подвала ночью или даже днём, чтобы побыть в компании Интегры, пусть и выводя её из себя и проверяя нервы на прочность. И именно из-за одиночества он без разрешения Хозяйки создал себе дракулину, чтобы хоть кто-то был рядом в его вечности. И после осознания всего этого Интегра почувствовала некую вину перед вампиром за то, что её род обрёк его на продолжение существования, которое самому Носферату надоело уже давно. Более того, существования в качестве слуги, подопытного и оружия против себе подобных. Пусть он и был побеждён, пусть он чудовище, но лишать имени и гордости настоящего аристократа, Графа, правителя, в конце концов, опустить его на колени и заставить склонить голову, называя кого-то «хозяином», было подлым и далеко не благородным поступком...       Этой же ночью, после нескольких часов размышлений о своём вампире, Интегра решила лечь спать пораньше и могла себе это позволить, ведь Алукард не получил сегодня приказа, а бумажной работы ещё не было. Девушка приняла душ, пришла в свою спальню и стала готовиться ко сну. Нередко глава «Хеллсинга» ложилась спать прямо в своём костюме, кидая на спинку стула только пиджак, потому что сильно уставала и на сон было мало времени. Но сейчас была возможность лечь спать в соответствующей одежде. Интегра сняла с себя официальный костюм, корсет, который носила вместо бюстгальтера, и на несколько мгновений задержала взгляд на своём шраме на предплечье, вспоминая выстрел из пистолета дяди Ричарда и свою первую встречу со своим «защитником». Девушка вынырнула из воспоминаний, вздохнув, и надела шёлковый голубой пеньюар под цвет глаз, расчесала волосы и подошла к зеркалу. «Первую пару секунд не узнаю саму себя в такой одежде», — подумала Интегра, усмехнувшись своему отражению. После этого девушка сняла очки, положив их на тумбочку, и легла на кровать, сразу закутываясь в одеяло и надеясь хоть сегодня поспать побольше.       Спустя минут тридцать, Интегра поняла, что сегодня ей сон вообще не светил. Мысли о Носферату роились в голове, совершенно не давая уснуть и думать о чём-то другом. Даже когда девушка попробовала мысленно посчитать овец, на их пушистых кудрявых головах появлялись красные шляпы. И за эту бессонницу глава «Хеллсинга» уже начала проклинать кровопийцу, который теперь занимал её мысли. А ещё девушка поняла, что это будет продолжаться и дальше, если она не сделает что-нибудь. Но что именно? Как можно избавиться от навязчивых слов вампира, которые звучали у неё в голове?.. Идея появилась внезапно — абсурдная, но в то же время простая и очевидная. Не было и гарантии, что после этого Носферату исчезнет из головы. Интегра скинула одеяло и немного подняла подушку, оперев её на спинку кровати и ложась поверх. С одной стороны, предлагать это вампиру совершенно не хотелось — обнаглеет, ещё что-нибудь выкинет, но, с другой стороны, что-то подталкивало осуществить эту идею, ведь ей, Хозяйке, не убудет с одного раза... Интегра сложила руки на груди, ещё раз обдумав эту идею, и всё-таки решилась. — Алукард, — тихо позвала девушка, и вампир появился через несколько секунд. — Да, Хозяйка? — Носферату был немного удивлён вызову, ведь никаких заданий не намечалось. Потом он мельком обратил внимание на одежду девушки и плечи, шею, ноги, которые она открывала, немного прищурив глаза. Возможно, Хозяйка не впервые в таком виде, но он раньше не видел её ни в чём другом, кроме костюма или длинных юбок. Впрочем, вампир сразу же выжидательно уставился на девушку. — Чем обязан ночью в хозяйской спальне? — Подойди, — лицо было серьёзным, поэтому Носферату сразу послушался, мгновенно приблизившись к кровати почти вплотную. — Сними очки и шляпу, которые так меня бесят, иначе я с тобой говорить не буду и передумаю... — Что снять ещё? — усмехнулся вампир, кладя на тумбочку ненавистные девушкой предметы и хитро щурясь. — Мне от тебя стриптиз не нужен, так что замолчи, — фыркнула леди. — Сегодня для тебя будет действительно прекрасная ночь, потому что... — вздох. — Я разрешаю тебе выпить моей крови. Прямо из шеи. Объясняться я не собираюсь, поэтому воспринимай это как хочешь. Как подарок, как благодарность, как знак уважения, как поступок в целях загладить вину...или помочь... Как попытку избавиться, всё-таки, от бессонницы! — говорила глава «Хеллсинга» невозмутимо, а вот последную фразу высказала с раздражением на повышенных тонах. — Хотя, кое-что ещё снять придётся. Я хочу, чтобы ты был без перчаток — проверю, сможешь ли сдержаться без ограничителей. Алукард стоял молча и бездвижно, внимательно смотря на свою госпожу, а потом рассмеялся в своей любимой манере. — Я не ослышался, Интегра? Ты проявляешь ко мне такую щедрость? За пару месяцев, кажется, не произошло ничего такого, что могло бы сподвигнуть тебя на этот шаг, — вампир пристально всматривался в глаза девушки, усмехаясь уголком губ. — Что-то ты не торопишься утолять жажду первоклассной кровью. Я могу передумать. У меня, знаешь ли, нет непреодолимого желания подставляться под клыки. Либо кусай, пока разрешают, либо уйди отсюда, — Интегру явно напрягло бездействие слуги. — Я ведь не какой-нибудь упырь, чтобы наброситься на тебя в ту же секунду, — хищно прищурился Носферату, оглядев хозяйку и стягивая перчатки зубами, после чего откидывая на ту же тумбочку. — Удовольствие нужно растягивать... — тихо протянул он, залезая на кровать. Ноги девушки оказались между коленями вампира, а руками он упёрся в подушку по обеим сторонам от головы хозяйки и внимательно посмотрел ей в глаза, наклонив голову набок, пытаясь понять, о чём она думает. Это было довольно легко. Хоть девушка и принимала недовольный вид, будто говоря: «Ну давай уже быстрее!», вампиру сразу стало видно, что она напряглась и вжалась в подушку, во-первых, из-за близости с вампиром, во-вторых, из-за такого компрометирующего положения рядом с мужчиной, заставив того довольно хмыкнуть. Алукард медленно наклонился к Интегре, щекоча ей лицо волосами, и слева от своей щеки девушка услышала глубокий вдох — это Носферату наслаждался её запахом, прикрыв глаза. — Прекрасный и манящий, как и в первую нашу встречу... — тихо проговорил вампир на ухо хозяйке и сделал ещё несколько вдохов, отчего девушке хотелось оттолкнуть его и выгнать прочь из комнаты — слишком, оказывается, она боялась его укуса. Было бы намного легче, если бы Алукард не медлил, а сразу впился ей в горло, но нет, он решил растянуть удовольствие, этим самым выводя из спокойствия свою хозяйку всё больше и больше, заставляя с трепетом предвкушать и ожидать укуса. Тем более, сам факт того, что он так близко, над ней, рядом с ней, и скоро прикоснётся... Это давило. Но Интегра силой воли удерживала себя на месте, ведь гордость не позволяла ей признать своё волнение и взять слова о разрешении обратно. — Прости за прямолинейность, Хозяйка, но притворяться невозмутимой у тебя совершенно не получается, — усмехнулся Носферату, смотря в глаза Интегре. — Я слышу учащённое биение сердца и сбивчивое дыхание, чувствую, как напряжена каждая твоя мышца, будто готовясь к рывку... Может, всё-таки остановишь меня? Потому что дальше говорить что-то против будет поздно. — Не дождёшься, — фыркнула леди, с вызовом смотря в красные полыхающие глаза. — Чего ещё стоило ожидать от моей Госпожи, — рассмеялся вампир и довольно оскалился. — Тогда продолжим... Алукард окинул Интегру плотоядным пылающим взглядом, заставив ту нервно сглотнуть, сунул руку под спину хозяйки, другой обхватил шею и не грубо, но резко прижал к себе. Холод от его пальцев мгновенно пронзил девушку через тонкую, лёгкую ткань, а на шее так вообще не было никакой защиты, поэтому Интегра вздрогнула, а по коже пробежались мурашки. Носферату не спешил, а следил за реакцией леди на каждое своё действие, довольно ухмыляясь и наслаждаясь не только запахом её крови, но и трепетом. Вампир приблизился к шее, обдавая её прохладой своего дыхания, и коснулся губами нежной кожи. Глава «Хеллсинга» судорожно вдохнула, сразу мысленно себя обругав за несдержанность своего волнения, ведь этот кровосос и так всё знал, но откинула голову, предоставив ему больше места и сделав венки и артерии ещё ярче, ещё ближе к вампиру. Алукард довольно рыкнул, проведя кончиком языка по клыку, и стал прокладывать дорожку лёгких поцелуев от уха девушки до ключицы, а потом прошёлся по линии бьющейся жилки кончиком языка. Интегра уверяла себя, что Носферату просто растягивает удовольствие, но эти почти нежные поцелуи, облизывания и холодная рука, сама по себе скользившая по спине вверх-вниз, наталкивали на мысль, что всё больше обычное утоление жажды приобретало любовный подтекст. Ласки, а потом будет нежный укус... Леди просто выбесило и, чего уж таить, смутило такое поведение Алукарда и свои мысли, но она промолчала, стиснув зубы и желая уже поскорей отвязаться от кровопийцы. Сейчас она была в его руках, в его власти, а не наоборот, и это было непривычно и раздражающе, даже пугающе, ведь ситуация была не под её контролем. Но где-то на задворках сознания девушке пришла в голову мысль, что именно ему эту власть позволить можно, можно довериться, не ожидая предательства. Интегра так ушла в себя, что не сразу почувствовала, как прохладные губы и язык перестали касаться кожи, а на смену им пришли кончики клыков. — Своим позволением ты решила меня пожалеть, Госпожа? — тихо поинтересовался Алукард, но таким тоном, словно был этим недоволен. И, конечно, он сразу понял, как только услышал, что такая идея пришла в голову главе «Хеллсинга» после того их разговора. — Нет. Я просто поняла тебя... Освободить не рискну, убить не могу, поэтому дать своей крови — единственное, что я могу для тебя сделать, — не очень многословно, но и этого хватило, чтобы Носферату стало ясно — докопалась-таки она до каких-то чувств и эмоций, которые у него таились где-то внутри, поняла, что ему надоело своё существование, и что в его пребывании до сих пор на этом свете виноват лишь её прадедушка... — Предупреждаю! Не смей оставить мне неаккуратные и уродливые шрамы от проколов. Носферату промолчал, но издал смешок, ещё раз обдавая кожу холодком, и медленно вонзил клыки в податливую шею Интегры. Леди стиснула зубы и зажмурилась, подавив болезненный вскрик, и, чтобы было легче, невольно схватилась за плечи Алукарда, сжав их. Вампир начал пить не сразу, а сначала пару раз вдохнул-выдохнул, прям как человек, ведь молодая кровь его хозяйки, девушки и девственницы — лучшее лакомство, а привыкший либо к медицинской дряни, либо к жалким каплям живительной влаги, Носферату от такого количества наивкуснейшей крови, хлынувшей ему в рот, поначалу чуть не захлебнулся, издав какой-то тихий и непонятный звук. Интегра это почувствовала, услышала и произнесла с усмешкой: «Угощайся». Вампир быстро собрался, но теперь его зверь, получивший разрешение от самой жертвы, начал вырываться наружу, поэтому сразу же послышались жадные и громкие сглатывания. Девушка даже начала паниковать и жалеть, что заставила снять перчатки, потому что теперь он мог не остановиться. Однако Носферату и не понадобились перчатки — он почти сразу осознал, что перегнул палку, утихомирил зверя и теперь пил маленькими глотками, но всё так же жадно. Интегра внезапно поняла, что именно сейчас Алукард был совершенно беззащитен. Сейчас, когда он жмурился от удовольствия, издавал рык, больше похожий на урчание, прижимал её к себе всё сильней, сжимал руками её плечи, мял ткань на спине, жадно глотал кровь... Когда он не усмехался, не скалился, не садился на рабочий стол, бросаясь наглыми фразочками... Сейчас он был как ребёнок, дорвавшийся до материнского молока, как путник, после жаркой и знойной пустыни нашедший источник воды. Только хозяйка способна была дать вампиру что-то большее, чем то, чем он питается ежедневно — лучшее. И сейчас он был так зависим от неё. Вот это настоящая власть. Не преклонённое колено, не покорно опущенная голова, не слово: «Хозяйка», а именно зависимость Алукарда от Интегры, хотя бы от её крови. Леди начала ощущать слабость и внутренний холод по всему телу, а перед глазами начали бегать чёрные мушки, поэтому попыталась отстранить вампира. Алукард только недовольно буркнул и сильней прижал к себе девушку, продолжив пить кровь. — Остановись, — тихо, но отчётливо произнесла глава «Хеллсинга». Носферату медленно отпрянул от шеи и начал зализывать укус. Постепенно ранки стали зарастать, бледнеть, а потом вообще исчезли, оставляя чистую, гладкую кожу. Вампир поцеловал место укуса, словно в благодарность, немного отстранил от себя девушку и облизнулся, сверкнув глазами. «Вот он, прежний», — хмыкнув, подумала леди. — А теперь можешь уходить. Я сделала то, что планировала, и мне, честно признаться, стало легче. А ещё я довольна тем, что ты можешь себя контролировать и без печатей... — Я ещё не могу уйти, — вкрадчиво произнёс Носферату, укладывая хозяйку на кровать и прижимая её руки. — Ты!.. Что тебе надо? — возмущённо поинтересовалась Интегра, безрезультатно дёрнувшись. — Я ещё не доел. Несколько капель смогли избежать участи быть мной сразу выпитыми и скатились ниже шеи... Нельзя упускать даже капли такого угощения. Вампир, не дав времени осознать сказанное им, наклонился и стал вылизывать левую ключицу девушки. Интегра по поводу ключиц не сильно возмутилась, но ей уже надоело всё это. А вот когда язык Алукарда стал двигаться ещё ниже, леди забрыкалась и попыталсь отпинать наглеца. — Прекрати сейчас же! Носферату только усмехнулся, отрастил от спины ещё пару рук, которые прижали ладони девушки к кровати, а настоящие руки, всё ещё без перчаток, легли на бёдра и двинулись вверх, залезая под лёгкую ткань. — Алукард, я приказываю тебе остановиться! — со злобой выкрикнула глава «Хеллсинга», пытаясь пнуть и вывернуться из его рук. Носферату не отреагировал, холодными пальцами огладил бёдра и живот, вызвав снова мурашки и судорожный вдох, а длинным языком юркнул прямо под пеньюар, между грудей, слизывая скатившуюся капельку крови — и всё это смотря в глаза злой и раскрасневшейся хозяйке, которая от последнего действия Алукарда взвизгнула, немного прогнувшись, и сжалась, насколько это было возможно с прижатыми руками. — Ты не посмеешь сделать это со мной, скотина! — рявкнула леди, жалея, что разрешила ему заявиться в спальню, что надела эту жалкую тряпку, пообещав себе отныне всегда спать только в костюме, и испытывая ненависть к вампиру, который позволил себе вот такое. — И не собирался, — ответил Алукард, а потом рассмеялся, видя этот полный злобы и стеснения взгляд, красное лицо и тяжёлое дыхание. — Твоя невинность делает тебя такой забавной и испуганной, когда ты реагируешь на прикосновения мужчины, — вампир отпустил хозяйку, продолжая смеяться над ней, и надел перчатки, а шляпу и очки просто растворил в воздухе. — Я тебя... Ненавижу, урод! Прикосновения?! Да ты языком!.. — Интегра не могла от возмущения найти слов и как следует наорать на слугу. — Но там действительно была капля крови, которую никак иначе достать было нельзя, — пожал плечами Носферату. — Тем более, Интегра... Я ведь тебе приятное делаю. И не нужно мне сейчас орать и доказывать, что всё это тебе противно и мерзко. Я долго целовал твою шею, облизывал, да и кусал аккуратно — перед этим никогда не устаивала и не устоит ни одна. Тем более, девушка, ещё не знавшая прикосновений мужчины. Твои мурашки по телу и дрожь были не только от холода моих рук, но и от трепета и возбуждения. Тебе понравилось это, я же знаю, — хитро прищурился вампир, оскаливаясь. — А то, что было сейчас... Ты думаешь, что полна ненависти ко мне, но все твои эмоции лишь следствие смущения и неопытности. Можешь сейчас отрицать мои слова и правду, но если успокоишься, прислушаешься к своим ощущениям, то поймёшь, что было действительно приятно. Хоть ты и глава организации с репутацией «Железной Леди» и званием «сэр», не забывай, что ты женщина... В обращении с которыми у меня, поверь, опыта предостаточно, — усмехнулся вампир, внимательно наблюдая за внутренней борьбой хозяйки, которая читалась в глазах — избить и расстрелять его сейчас или позже. — Не рассчитывай, что я когда-либо позволю тебе ещё раз хоть на миг, случайно коснуться меня, не говоря уже о крови. Твоя похоть совершенно неуместна в мой адрес. Если нужна женщина, могу отпустить тебя в город к представительницам древней профессии — им свой опыт и покажешь! Почему ты ослушался приказа?! — леди и не думала сейчас успокаиваться. — Мне не нужна женщина — видел их немало, и мной двигала не похоть — давно забытое чувство, а вот тебе немного ласки не помешает. А не слушался потому, что приказ был неубедителен, — довольно ухмыльнулся Алукард, но сразу же стал серьёзным. — Если кровь — твоя благодарность, то прикосновения с самых первых до последних — моя благодарность за кровь и...понимание, — последнее слово вампир сказал уже тише и отвернувшись от леди, однако та его услышала. Носферату сразу же растворился в воздухе, оставив хозяйку размышлять над всеми его словами и прислушиваться к ощущениям. Сначала до Интегры дошло, что никаких похотливых помыслов у Алукарда действительно не было — даже если он хотел отблагодарить её в ответ, то не мог сделать это просто — не в его характере. Поэтому он совместил благодарность с проверкой на прочность. И на этот раз хозяйка проиграла ему, как бы трудно не было в этом признаться себе. Проиграла, допустив не относящуюся к утолению жажды слуги мысль, проиграла, оказавшись «забавной и испуганной», проиграла, не сдержав страха и смущения перед его наглыми, как ей казалось, прикосновениями, вопя, краснея и пинаясь, как девчонка. «В принципе, так оно и есть. И он просто этим воспользовался», — с досадой подумала леди. А через пару минут она обозлилась за ещё один проигрыш Алукарду — на шее она продолжала чувствовать его поцелуи, на животе лёгкие и холодные касания пальцев, а там, куда он посмел скользнуть языком, до сих пор ощущалось это быстрое, короткое и влажное прикосновение. А самым худшим было то, что сейчас, наедине с собой, эти ощущения не казались ей противными, а наоборот. «Добился своего, кровосос...», — фыркнула про себя девушка, снова чувствуя на щеках румянец и проведя пальцами по шее. А ещё Интегра поняла: её поступок — дать ему крови — был правильным, и скребущее чувство, мучавшее её, исчезло.