Ночная охота

Лес неспешно обволакивал густой молочный туман, он опутывал вековые сосны, стелил низко по промерзлой осенней земле, крался словно зверь, скрывая за своей пеленой путников, которые никогда и нигде не задерживаются надолго, они появляются в ночи, как самый худший кошмар и также быстро таят при восходе солнца, оставляя лишь взрытую копытами коней землю, впалые следы от диких зверей и трупы на персидских коврах, залитых кровью. Глухой отзвук копыт пары лошадей утонул в крике ночных птиц, шорохах и хлопках мощных крыльев, звуки смешались с тяжелым дыханием хищных зверей, с редким рыком волчьих собак. Только ярко-желтые глаза животных мелькали сквозь плотную завесу, сгущая и без того мрачные краски этого вечера. А туман все продолжал ползти, перекидываясь на поля, селенья, небольшие поместья, подбираясь все ближе и ближе к именью местного барона, которого предала собственная дочь. Высокие резные шпили усадьбы тянулись в небо, витражные окна, будто остекленевшие глаза, смотрели в сторону леса, будто знали, что вскоре случится, и никакие ворота тут им не помогут, не укроют в ночи, ведь всадники уже близко, они уже пересекли полосу леса, выныривая из белесого марева, подобно призракам, сегодня ночь на их стороне. Она всегда на их стороне, покрывает, как верная спутница, ласково, укутывая тьмой, словно заботливая мать. Маленьких дворянских детей запугивают страшными сказками о них, родители укрывают своих чад одеялами по ночам, тихо-тихо шепчут, боясь навлечь беду на свой дом, задувают одинокую свечу и уходят к себе – так было с момента их появления и так будет всегда. Мрачная слава будет тянуться веками за ними, подобно кровавому шельфу платья, приписывая дьявольские качества для большего ужаса, от которого вдоль позвоночника ползли бы мурашки, а страх стискивал в своих ледяных руках ребра до треска, до невозможности сделать глоток воздуха. Так обязательно будет, уж они постараются. Белоснежные кони, покрытые черными плащами, широко раздувают ноздри, выпуская клубы горячего пара, гремят тяжелыми копытами по проселочной дороге, ведь они даже не пытаются скрываться, они всех возвещают о своем прибытие. Рядом семенят волчьи псы, скаля свои клыкастые черные пасти, обнажая острые зубы. Их золотистые глаза блестят в темноте, а тихий рык отдается эхом, мешаясь с грохотом. Они бегут немного впереди, словно гибкие тени, скользят по мерзлой земле покрытой инеем, они почти не оставляют следов. Позади ловко перебирают лапами два громадных медведя, которых малюют только в таких же жутких сказках, как эта ночь. Они легко поспевают за лошадьми, замыкая процессию и ожидая команды, ожидая, взмаха узкой ладони, облаченной в черную кожу, что скрипит на поводьях. Головы всадников покрыты черными капюшонами, которые бросают тени на их лица, лишь огненные и белоснежные пряди кудрявых волос изредка выбивают из-под плотной ткани, ясно давая понять, кто же управляет этим «адским балом» в эту непроглядную ночь. Охотница и Вестница смерти с северных земель. Их вместе свела судьба, воля случая. Ручные медведи рыжей и дикие волчьи псы блондинистой девицы, они образовали идеальный тандем, дополнив его парой породистых жеребцов. Они облачились во все черное, наплевав на алые цвета государства, наплевав на кодекс чести, ведь они создали свой. Они точно не последовательницы Робин Гуда, они не грабят хороших, не помогают бедным – они убивают, они убивают только ради себя. Ими движет древняя месть, что происходит из глубины темных веков, когда красивых девушек сжигали на кострах, как любовниц Дьявола – оттуда берете свои корни их история, одна на двоих, сплетенная воедино жаждой расплаты. Дома с плотно закрытыми ставнями скользят по обеим сторонам дороги, на цепях рвутся собаки, лают, громко, заливисто, надрывая глотки, брызжа слюной – они чувствуют опасность, пытаются защитить и предупредить своих людей, но сегодня они не интересуют Всадников, сегодня они пришли не по их души, они не крадут младенцев из постелек, устраивая кровавые жертвоприношения, они метят выше, преследуя более масштабные цели. Чтобы избавиться от гнилых плодов на яблоне недостаточно их срезать, нужно разить вглубь. Этим-то они и занимаются, когда натягивают поводья, заставляя подняться коней на дыбы, взбунтоваться, перед приоткрытыми воротами – их уже ждут. Псы замирают, ожидая команды, пока блондинка спешивается, она делает это ловко и тихо, по привычке подцепляет края широкого капюшона и скидывает его с головы. Взору открываются подведенные черным хищные глаза, алые губы, растянутые в надменной улыбке, что обнажает ряд белоснежных зубов. Она бросает взгляд на свою спутницу, молча, ни проронив ни слова, ждет, пока рыжая бросит поводья и спрыгнет наземь. Вестница смерти скидывает капюшон с головы одной рукой, позволяя вихру огненных волос рассыпаться по плечам, во второй ладони она крепко сжимает древко своего неизменного копья, наконечник которого опасно блестит в темноте сталью. Они переглядываются несколько секунд, общаются без слов, лишь взглядами. Охотница облизывает карминовые губы, пока ее спутница шире открывает ворота. Она выдыхает одними губами, едва слышно, короткую команду, - Вперед, - И улыбается еще шире, когда псы, смиренно ожидавшие команды, срываются со своих мест, ловко проскальзывая внутрь, сегодня здесь будут танцевать демоны, сегодня сюда никто не посмеет войти, только с первыми лучами солнца из этих ворот выйдут неизменно двое, а пока… Пока они заводят на территорию своих верных скакунов и плотно запирают ворота, наслаждаясь тишиной еще несколько коротких минут, пока ночь не разрывает грозный рык, рев и истошные крики. Когда ноги, облаченные в высокие кожаные сапоги, ступают на ступеньки дубового крыльца, оно уже измазано в крови, крепкая дверь сорвана с петель и валяется неподалеку, на косяках красуются глубокие борозды от когтей хозяев леса, ковер в горнице перепачкан в грязи, кругом валяется битая посуда и осколки красивых ваз, видимо принадлежавших супруге владельца поместья. Девушки так и не говорят, они даже не смотрят друг на друга, блондинка лишь обнажает свой меч, уверенно шагая вперед и оставляя рыжую позади, она поднимается наверх, в спальню семейной четы, пока рыжая ищет детскую, чтобы укрыть младенцев, они неповинны в грехах своих родителей. По дороге ей встречается запуганная девица лет пятнадцати отроду, именно она и ждала их сегодня, когда девчонка видит сдержанную улыбку на бледном лице, ее бросает в дрожь. Вестница грубо перехватывает ее за локоть, заталкивает в детскую без слов, замыкает дверь и строго смотрит на волков, притаившихся у порога, они тихо подвывают, но с места не трогаются, не дерут когтями пол около двери, лишь скалят свои морды, когда изнутри доносится детский плачь. Она бросает их там же, у дверей, пока сама медленно шагает в сторону широкой лестницы, где недавно скрылась Охотница. Блондинка медленно ступает по лестнице вверх, она никуда не торопится, только половицы скрипят под ее ногами. Им некуда бежать, широкая лестница в особняке одна и ту стережет огромный мохнатый хищник, что устроился в самом начале, он смотрит своими безумно умными глазами вслед девушке и не мешает, лишь ведет мордой, когда позади слышится легкая поступь рыжей. Они встречаются наверху, вновь переглядываются, даруют друг другу красноречивые взгляды, ожидая пока же кто-нибудь выскачет из покоев. Условное правило – первый принадлежит Охотнице, она расправляется так как посчитает нужным, а Вестница не мешает, она лишь созерцает, ведет пальцами, обтянутыми кожей, по резным перилам, морщит нос, когда на поверхности угадывается легкий слой пыли. Она не смотрит на бедолагу, не смотрит, как одной рукой блондинка приставляет острозаточенный клинок к горлу мужчины, пока вторая тычет ножом куда-то под ребра. Мужчина что-то лепечет, говорит про деньги, и девушка скалится еще шире, она отступает на шаг назад, позволяет тучному барону упасть на колени, уткнуться ей в ноги своей поганой ряхой, она наслаждается процессом, пока он рыдает и ползает по полу, однако, длиться вечно это не может. Охотница запускает ловкие пальцы в темные волосы, вздергивает голову ненавистника вверх, а сама склоняется над ним. Она заглядывает в маслянистые, как у рыбы, глаза, поддернутые липким страхом, и снова улыбается, издевательски, пока лезвие вгрызается в мягкую плоть чужого живота, вырывая из горла мужчины крик. Он дергается в умелых руках, но девушка держит крепко, вспарывая чужое брюхо мощным слитым движением. Она не убивает его, лишь грубо отпихивает ногой от себя, заставляя упасть ничком на спину, булькать собственной кровью, ощущая агонию во всем холодеющем теле, пока жизнь покидает его. Рыжая переводит взгляд на бедолагу, только когда он затихает, прокручивает кисть с копьем и перешагивает через труп, что распластался на очередной неприлично дорогой дорожке, уставившись глазами полными ужаса в высокий потолок. Женщина быстро находится в спальне, она прячется за ширмой и молится всем богам, которых только может вспомнить, но боги не помогут ей, они покинули их в эту ночь, когда туман только коснулся леса, когда по округе разнесся громогласный стук копыт, возвещая всех о беде. Вестница вытаскивает даму за волосы из-за ширмы, игнорируя чужое заплаканное лицо. Она не молит о жизни своих детей, она молит о своей жизни, она даже не молится о своем покойном муже и это вызывает на алых губах рыжей улыбку, она могла бы даровать ей быструю смерть, но так будет слишком скучно. Она никогда не пачкает руки в крови, она слишком плохо отмывается с бледной кожи, наверное, именно поэтому ее оружие копье, которое врезается в чужое тело с молниеносной скоростью, несколько раз, хаотично. Она ранит женщину в бедро, метя в крупную бедренную артерию, следом живот, плечо, но ни в коем случае не грудь, тогда смерть будет быстрой, тогда она не ощутит всего того, что ощущала мать Вестницы, пока над ней измывался отец этой женщины, когда пытался выбить из нее признание в колдовстве. Напоследок она клеймит светскую даму, оставляя уродливые кресты на щеках, она бы вырезала еще на лбу звезду, но у них нет на это времени, хватит и того, что есть. О том, что у них не так уж и много времени, ей напоминает спутница. Теплая ладонь блондинки ложится на тощее плечо рыжей, а пальцы болезненно впиваются в чувствительную кожу – только это может привести ее в чувства, только это возвращает зеленым глазам привычную трезвость, которая им сейчас так необходима. Лидия стягивает с ладоней узкие перчатки из черной кожи и бросает их рядом с женщиной на пол, вновь сжимает древко копья в худых пальцах и круто разворачивается, скрипнув низкими каблуками высоких сапог по полу, она едва не ранит Эрику лезвием, из-за чего та лишь привычно фыркает и выходит следом за рыжей из комнаты. Хищники стекаются к крыльцу плавными тенями, они довольно облизывают окроплённые морды кровь, собирая багряные капли с носа и клыков, они тихо урчат и ожидают очередного приказа, ожидают пока девушки вновь запрягут коней, ожидают пока они широко распахнут ворота, пропуская густой туман во двор, давая укутать ему все то, что случилось здесь сегодня в эту ночь. Хищники покорно ждут пока Охотница и Вестница седлают коней, они ждут, столько сколько потребует, лишь изредка ласкаясь о теплые ладони девушек, перед тем, как они трогаются с места, отдавая кроткую команду, которая возвещает о начале очередной охоты. Эрика втягивает в легкие побольше воздуха и на скаку трубит в горн, зловещий звук которого подхватывают волчьи псы, завывая следом, разрывая ночную тишину в клочья. Над непокрытыми головами хлопают крыльями угольные вороны, вторят волкам, следуя за девушками до леса, пока они вновь не исчезают в молочном тумане, стоит только первым лучам солнца коснуться земли, до следующей ночи.