Последний шанс

       На улице стояла глубокая ночь, в которую Уанслер никак не мог заснуть. Нет, его не тревожит автоматная дробь за огромным окном его комнаты, украшенной в тёмно-зелёных тонах.        «Наверняка, революционеры снова решили устроить бунт», — равнодушно подумал он, даже не проверяя свои догадки.        Его не тревожит, что кто-нибудь из заключённых может напасть на него, ведь чтобы попасть в здание, в котором он живёт, надо пересечь минное поле и колючую проволоку, а это сделать действительно трудно, так что парень в относительной безопасности.        Его разрывало непонятное чувство, шепчущее о грядущем событии, заставляя дождаться его, но тёмноволосому надоело ждать, он до дрожи в коленках хотел спать. Хотел рухнуть на эту пружинистую кровать, зарыться руками в мягкую подушку и заснуть счастливым сном, словно младенец, но все его мечтания обрывает это самое не дающее расслабиться чувство.        Брюнет с сонными глазами в позе лотоса сидит на своей постели, облокотившись о её спинку, и вяжет своё великое творение — Всемнужку, которая когда-то изменила всю его жизнь.        В дверь настойчиво постучали, разрывая приятную тишину комнаты.        Это и есть то самое событие, о котором так сильно кричало его подсознание?        Не обращая внимания на стук в дверь, парень, продолжал заниматься своим любимым делом, беззаботно подняв тонкие брови. Он знал, кто так к нёму рвётся внутрь, причём, входная дверь уже трещит от сильных ударов. Юноша, сжав губы в тонкую линию, пытался сосредоточиться на счёте петелек, ведь если ошибёшься, то вещь придётся перешивать, а этого он не любил делать, но его каждый раз сбивал раздражающий звук, исходящий с правой стороны комнаты.        — Уансле-ер! — прокричал некто за дверью, продолжая стучать в деревянную поверхность. — Я же знаю, что ты та-ам. Включённый свет в комнате выдаёт тебя!        Хозяин спальни промолчал.        «Двадцать два, двадцать три…» — считал про себя он, внимательно следя за появляющимися петельками.        Стук продолжался ещё некоторое время, давя на виски, из-за чего появилась пульсирующая боль, которая ощущалась каждый раз особенно больнее, когда происходил глухой звук, а потом тёмноволосый всё-таки не выдержал этого издевательства. Со злостью кинув незаконченное творение на пол, застеленный мягким ковром, он, быстро подойдя к двери, чуть приоткрыл её, тем самым не позволяя войти в помещение гостю.        — Что ты хотел? — холодно спросил Уанслер, оперившись о дверной косяк.        — Тебя увидеть, — произнёс незваный гость, опалив лицо парня сильным перегаром.        Юноша сморщил нос, помахав перед своим лицом рукой, пытаясь избавиться от тошнотворного запаха.        Этим гостем был Ворден, еле-еле стоявший на ногах и державший в правой руке недопитую бутылку из-под пива. Военная форма на нём смялась, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты, рукава небрежно закатаны до локтя, а жёлтые очки съехали к кончику носа.        — Увидел? — спросил тот, приподняв правую бровь. — А теперь взял своё туловище и свалил нахуй отсюда! — заявил он, указав пальцем куда-то вглубь длинного коридора.        Почему парнишка не хочет видеть директора?        Ответ прост.        Очередная ссора, после которой они не пересекались и не общались друг с другом около недели. А эта ссора произошла из-за того, что Уанслер перепутал провода у робота, которого он старался починить. Техника восстала против Создателя, то есть Вордена, который в этот момент проводил экстренное собрание со своими сотрудниками, обсуждая последние новости в мире. Увидев ворвавшегося в помещение робота, люди забегали туда-сюда, истощённо крича, хотя кричать должен был начальник Суперюрьмы, ведь против него было настроено устройство.        Когда вся эта суматоха закончилась (агрессивного робота просто отключили от сети), Ворден стал искать человека причастного к этому безобразию, а он был уверен, что здесь виноват человек, ведь вся его техника запрограммирована так, что ни одно из его творений не сможет просто так напасть на самого Создателя. По камерам видео наблюдения мужчина узнал, кто это, и одним вечером решил серьёзно поговорить с виновником происшествия.        Уанслер ни в какую не признавал свою вину, он не хотел, чтобы его самооценку задел какой-то маленький прокол. Да и тем более не хотелось ему признавать свою вину перед Ворденом, парень сам не знал, почему он так себя вёл перед мужчиной.        В итоге произошёл грандиозный скандал из-за вспыльчивости Вордена и упрямства Уанслера.        — Что-о, даже на порог не-е пустишь? — с заплетающимся языком промямлил мужчина, который попытался обнять собеседника, но тот просто отошёл в другую сторону и теперь он обнимал дубовый косяк двери.        — На пороге ты уже стоишь, — заметил Уанслер, раздражённо наблюдая за действиями Вордена, — причём, лицом не в ту сторону! — он попытался вытолкать брюнета в коридор, но тот как-будто прилип к месту, не желая уходить оттуда.        — Впусти меня к себе переночевать, — попросил начальник Супертюрьмы парня, который сощурил свои покрасневшие глаза из-за мучительной бессонницы. — Инс… — он, прижав горлышко бутылки к губам, сделал несколько глотков, еле-еле удержавшись на ногах. — Инсургенты* подорвали два блока и мою комнату, — чётко сообщил он, став на секунду серьёзным.        — А мне-то какое дело до этого? — поинтересовался голубоглазый, расставив руки в стороны. — Иди, попроси приютить себя у кого-нибудь другого.        — Ты же са-ам прекрасно понимаешь, что мне бо-ольше некуда идти, — сказал тот с заметной печалью в голосе, он откровенно давил на жалость.        Уанслер призадумался.        Действительно, директор не мог пойти куда-нибудь ещё, ведь не смотря на то, что в здании, в котором они живут, было множество комнат, практически все комнаты были либо для важных переговоров, либо для гостей, которых у них никогда не бывает, поэтому оттуда убрали всю мебель из-за ненадобности. Мужчина мог бы поехать к своим сотрудникам, но чтобы до них доехать надо пересечь весь город, они жили в отдельных штаб квартирах, где продумывали планы захвата следующих территорий страны. Надзиратель, конечно, мог бы пойти поспать в тюремные камеры, но какова вероятность того, что его не убьют во время сна? Так что последний пункт отпадает точно.        Тем временем Ворден, оставив пустую бутылку около двери, сумел-таки проскользнуть в комнату прямо перед носом, ушедшего в свои раздумья, юноши. Директор, не разуваясь, лёг на кровать, которая прогнулась под его немалым весом, и прикрыл глаза.        Уанслер недовольно взглянул на начальника Супертюрьмы, прикрыв дверь.        — Я разве разрешил тебе войти? — парень подошёл к незваному гостю, скрестив руки на груди.        Тот в ответ что-то сонно промычал, заставляя тёмноволосого сильнее нахмуриться.        «Падла», — отвернувшись от брюнета, только и подумал он, подходя к платяному шкафу.        Раскрыв его дверцы, юноша достал оттуда свою тёмную куртку и надел её, не застёгивая пуговиц.        Услышав подозрительный шорох, Ворден открыл один глаз и посмотрел на куда-то собирающегося голубоглазого. Мужчина, увидев это, мгновенно протрезвел, резво вставая с кровати.        — Ты куда?.. — он вплотную подошёл к парню, наблюдая за тем, как тот обувается.        — Гулять, — зашнуровывая второй ботинок, спокойно ответил Уанслер, с усмешкой замечая недовольство гостя.        Юноша решил немного прогуляться по дому. Ему нужно найти раскладушку, на которую он хочет уложить директора, так как на кровати Уанслера спит только он сам, да и не хотелось ему, чтобы постель пропиталась этим отвратным запахом, исходящего от гостя.        — Что значит “гулять”?! — в недоумении подняв брови, переспросил его Ворден, взмахнув руками.        — Гулять — это значит отталкиваться ногами от земли и рассекать личиком воздух!** — изъявительно ответил тот, взявшись за ручку двери, намереваясь выйти из этого помещения, которое уже успело наполниться запахом алкоголя.        Но его в последний момент остановили руки, крепко прижавшие к тёплому телу спиной.        — Уансле-ер, ты не можешь так просто уйти, — повернув юношу к себе лицом, сказал директор Супертюрьмы.        — Ну, если ты так хочешь, — раздражённо проговорил Уанслер, — то я могу выйти отсюда в присядку!        Сдерживая поток рвущегося наружу смеха, Ворден, наклонившись к такому любимому лицу, с улыбкой легонько дотронулся до потрескавшихся губ парня, заставив последнего скривиться, ведь никому не будет приятно, когда к тебе лезут целоваться люди, от которых несёт ужасным перегаром. Закруглённые очки директора чуть съехали влево. Положив руки на плечи мужчины, Уанслер оттолкнул его от себя, сказав следующее:        — Проспись для начала, придурок.        Следующие действия происходили слишком стремительно, жёстко и безумно.        В глазах Вордена резко вспыхнул пугающий огонь, который жадно глядел на парня, не сумевшего во время среагировать на выпад надзирателя, прижавшего его к себе теснее и утаскивая к кровати. Уанслер яростно махал руками, несколько раз зарядив оными по лицу мужчины, который свалился на мягкую поверхность вместе с юношей, придавив того весом. Тот болезненно скривился и попытался снова оттолкнуть прилипшего к нему опьяневшего человека, но тот, словно скала, не намеревался никуда уходить.        — Уёбок, — прошипел сквозь зубы юноша, ненавидяще смотря в помутневшее из-за алкоголя глаза начальника. — Быстро скатился с меня!        Тот среагировал крайне неожиданным для Уанслера способом.        Брюнет, восседающий прямо на парне, вдруг, сомкнув руки на тонкой шее, начал душить его, вызывая слабые, сиплые хрипы. Юноша ещё больше задёргался, схватившись за душащие его руки.        В глазах появились слёзы и липкий страх, которого он не ощущал уже довольно давно, с тех самых пор, как Супертюрьма начала своё масштабное расширение. Перед напуганными глазами всё сливается, из-за чего парень временно потерял видимость.        Мужчина сумасшедшее улыбнулся, опустив брови к переносице. Алкоголь вскружил голову, он не понимал, что и зачем делал, он как будто выпал из реальности, погружаясь в стальные тиски безумия.        Надзиратель наклонился к лицу голубоглазого и легонько провёл по правой щеке влажными губами, чувствуя солёный вкус слёз. Он прижался к нему ещё теснее.        Жадно хватая воздух ртом, брюнет, собрав свои оставшиеся силы в кулак, ударил коленкой прямо в ногу нападающего, который чуть скривился из-за причинённой боли. Он попробовал сделать это действие снова и попал на этот раз уже в паховую область, из-за чего, после крика, в котором отражалась вся эта ужаснейшая боль, руки отпустили его, давая секунды, чтобы сбежать.        Сжав кулак до побеления костяшек, Уанслер замахнулся в нос надзирателя, вызвав новый болезненный вскрик. Потекла бордовая кровь, которая мелкими, но быстрыми струйками побежала по подбородку, капая на лицо Уанслера.        Очки директора упали на пол, звонко треснув.        Юноша, воспользовавшись состоянием директора, глаза которого застелили слёзы***, как можно сильнее оттолкнул того от себя и, скатившись с постели, рухнул на свой серый ковёр, смягчивший падение.        Не теряя ни минуты, хозяин комнаты, шатаясь и тяжело дыша, выбежал из этого места, сильно хлопнув дверью.        За окном начался сильный ливень, где-то вдалеке сверкнула молния, оглушив своим громом.

***

       — Урод, скотина, ублюдок, — с ненавистью перечислял Уанслер, сидя утром в просторной кухне, в которой он попивал чуть горьковатый кофе.        Парень, потерев шею, на которой остались еле заметные отпечатки пальцев, снова поднёс тёплую чашку к губам, смотря телевизор, где показывали очередной поджог, устроенный повстанцами. Темноволосый не спал всю ночь, он боялся сомкнуть глаза хоть на секунду после пережитого ужаса. Ему было страшно осознавать, что такое может повториться вновь. Стоит лишь вспомнить эти горящие безумием глаза за жёлтыми стёклами очков, как его начинает трясти.        Через какое-то время голубоглазый услышал приближающиеся шаги за спиной, из-за чего он боязливо вздрогнул.        — С добром утром, — бодро сказал Ворден, пройдя к холодильнику и доставая оттуда пакет молока, которой он за мгновение осушил.        — Оно определённо не доброе, — отстранённо сказал брюнет, отмечая про себя, что брюнет так и не переодел вчерашнюю одежду.        Чёрная рубашка задралась, оголяя поясницу, а штаны еле-еле держались на хозяине из-за отсутствия ремня.        Глубоко вздохнув, мужчина развернулся к собеседнику лицом, на котором были размазаны засохшие кровавые пятна, а на очках, находившихся на самом кончике носа, расползлась паутинка трещин.        «Видимо, после моего ухода он сразу лёг спать. И сейчас постель, наверняка, вся в кровавых разводах, — раздосадовано подумал парень, опустив взгляд в чашку, не желая видеть этого человека. — Хорошее было бельё…»        — Ну, прости меня, пожалуйста, — сожалеюще протянул директор тюрьмы, подходя к юноше. — Я был пьян и не понимал, что творил…        Уанслер хмыкнул.        — Ты это произнёс так, будто мне одолжение сделал, — заметил он, сильнее сжав прозрачную чашку в руках.        — Ты можешь сейчас послушать меня? — спокойно спросил Ворден, приобняв собеседника за плечи.        — Ты петь собираешься? — ответил вопросом на вопрос тёмноволосый, сжав губы. — Если нет, то свалил отсюда!..        Директор уткнулся в волосы Уанслера, понимая, что добиться прощения от этого человека крайне трудно.        — Я, правда, раскаиваюсь за то, что сделал, — виновато раздалось из волос парня.        Руки крепче обняли любимого человека, который непроизвольно расслабился, позволяя себе, наконец-то, успокоиться.        — Вчера я был на взводе, — начал объяснять мужчина. — Представь себе, — он, разжав объятия, сел за столик прямо напротив юноши, чтобы посмотреть ему в глаза, которые тот не хотел поднимать. — Два блока подорвали инсургенты, прихватив ещё и мою комнату! Я, естественно, разозлился, ну и, — брюнет потупил взгляд, — выпил немного…        — Мне всё равно, — сказал парень, отхлебнув ещё немного напитка, в котором было на этот раз слишком много сахара.        — Прости меня, — уже тише произнёс тот, накрыв бледную руку собеседника своими. — Пожалуйста.        Юноша молчал.        Ему надоел весь этот цирк, который происходит каждый день, будто кто-то хочет вывести его из такого хрупкого равновесия, довести до нервного срыва, но каждый раз Уанслер упорно берёт себя в руки. Были моменты, когда он намеревался просто убить Вордена, чтобы тот оставил его в покое, но парень не смог это сделать, он не смог воткнуть нож в давно почерневшее сердце, он не смог нажать на спусковой курок, он не смог дать выпить тому сок, в который был подмешен смертоносный яд. За всё время, что брюнет находился рядом с надзирателем, он понял, что давно привязался и полюбил этого человека, который всё же добился симпатии спустя столько лет.        Выдохнув, Уанслер всё-таки поднял взгляд на мужчину, на чьём лице место вокруг носа опухло, а под глазами расползлись огромные тёмные синяки, напоминая об ужасной ночи.        «Сильно же я его ударил», — жалостливо пронеслось в мыслях, между основными раздумьями.        Проведя дрожащей рукой по волосам, парень встал и, подойдя к кухонным шкафчикам, начал искать что-то, и как только он нашёл это что-то, то подошёл к пострадавшему и аккуратно стёр алые пятна с лица, а потом так же осторожно положил на нос дисковую ватку, смоченую в какой-то жидкости.        — Я тебя прощаю…        Руки чуть дрогнули, а на губах появилась слабая улыбка.        — Но всю эту неделю еду будешь готовить ты, — прошептал бывший заключённый прямо в ухо Вордена, чмокнув его в лоб.        — Эй, я же не умею готовить! — всплеснув руками, возмутился надзиратель, чуть не уронив “компресс” с носа.        — Это уже не мои проблемы, — усмехнувшись, проговорил парень, потихоньку возвращая себе хорошее настроение.        Сделав ещё несколько глотков, он поставил опустевшую чашку на столик, решая для себя, что даст Вордену последний шанс исправиться.        — Буду ждать запах гари, — пропел юноша, щёлкнув тёмноволосого по носу.        А потом Уанслер вышел из помещения, оставляя Вордена со счастьем в глазах и нежной улыбкой на своих устах. Всё-таки мужчина не ошибся в своём выборе.