Пари

— Майский, ты дурак, — почти ласково произнес Тихонов, а Амелина лишь хмыкнула в знак согласия. Испепеляющие взгляды Рогозиной и ее вкрадчивое, ласковое шипение, она помнила еще слишком отчетливо. А все потому, что Оксана, решив поднять настроение коллеге и подруге, которая только-только пережила развод, пригласила Антонову на концерт Ночных Снайперов. Пригласительные Оксане достались от одного знакомого, который в свое время проходил свидетелем по одному ее делу, а сейчас работал администратором в том самом клубе. А после, вырвавшись из душного и насквозь пропитанного табаком клуба, они пошли гулять по вечерней Москве. Несмотря на октябрь, в воздухе все еще витал призрак не желавшего уходить лета, было тепло и сухо. В опустевшем парке пахло опавшей листвой; примостившись на одной из многочисленных скамеек, они пили сладкое вишневое вино прямо из горла, и говорили, говорили, говорили обо всем, только не о работе. В пустую квартиру Валентины (детей она отправила к бабушке) они ввалились далеко за полночь. Потом Антонова варила кофе в турке, а Амелина, вспомнив студенчество, курила в окошко, сидя на подоконнике, по радио все та же Арбенина пела, что «свобода — это когда ты ничей, ни в чем, нигде, ни зачем, никуда, ни во что, никогда». Утром они явились на работу вдвоем, опоздав минут на пятнадцать, под обоюдную трескотню мобильников. На ФЭС свалилось очередное дело, и их уже разыскивали. На совещании отчет давала сладкая парочка Лисицын и Соколова, бывшие на раннем выезде, время от времени свои пять копеек вставлял и Тихонов. Рогозина тогда одарила Амелину таким взглядом, что та постаралась найти место как можно дальше от начальницы. Через неделю Галина Николаевна успокоилась (или ее успокоили), по крайней мере, больше она не прожигала Оксану взглядом и не пыталась похоронить под завалами работы, которой и в обычном порядке было предостаточно. Теперь история повторялась, только на этот раз в немилость попал Майский. И, похоже, неслабо попал, если судить по отчетливому запаху гниения, исходящего от его одежды и волос. — Да что я такого сделал? Мужчина поскреб щеку и вопросительно посмотрел на двух техников. — Ну вот еще пару дней пороешься в мусоре на городской свалке и, может, поймешь, — хихикнул Тихонов. Компьютер пискнул, сообщая, что закончен сравнительный анализ ДНК, и он откатился к противоположному столу. Майский понюхал рукав своей толстовки и поморщился. — Еще пару дней, и я никогда не отмоюсь, — проворчал он. — Оксан... чего Рогозина так на меня взъелась? Оксан... — каждое слово он сопровождал легким подергиванием за рукав халата Амелиной. — Сам виноват. Ты зачем к Антоновой подкатить попытался? — Ну что за выражения! Подкатить! Я просто пригласил свободную привлекательную женщину на ужин, что в этом такого? — Это Антонова-то свободная? — Тихонов неестественно выпучил глаза, Амелина снова что-то хмыкнула. Майский стоял в центре комнаты и переводил полный недоумения взгляд с одной на другого и обратно. — Не понял… — Давай уже, иди работай. ДНК с банки пива совпало, принадлежит сыну нашей жертвы, все, иди уже, иди, а то всю лабораторию нам провонял! И Тихонов вытолкал его из лаборатории. *** В квартире холодно — городские службы опять оказались не готовы к отопительному сезону. В спальне почти промозгло, так как комната угловая, а обогреватель пришлось пожертвовать детям. Натянув поверх одеяла плед, Антонова устроила голову на плече и довольно вздохнула. Над головой раздалось недовольное шипение, когда ее холодные ступни коснулись чужих лодыжек. Проигнорировав его, она еще сильнее прижалась к теплому телу. — Галь, ты долго Майского на свалку гонять будешь? — в голосе отчетливо звучала улыбка. — Ты сейчас хочешь об этом поговорить? Господи, да что у тебя ноги-то такие ледяные?! — послышалось сонное ворчание, после чего Рогозина попробовала отодвинуться, но тут же вокруг ее талии обвилась рука, а чуть позже для верности Валя закинула на нее и ногу. — Просто он уже всю лабораторию провонял, наши компьютерные гении скоро в респираторах ходить будут. Опять начинаешь, как тогда с Оксаной? Валентине потребовалась неделя, чтобы утихомирить внезапно разбушевавшуюся Рогозину. Бедная Оксана потом месяц старалась обходить начальство стороной и делала все возможное, чтобы не оставаться наедине с самой Антоновой. — Валь, ты сейчас спать на диван пойдешь, — тихонько зарычала Галина и предприняла еще одну попытку выпутаться из объятий Антоновой. — Не дождешься! — Тогда спи. *** — Тихонов, ты мне деньги когда отдашь? Откинувшись на спинку стула, Амелина лениво рассматривала мерцающие на карте две красные точки. — У тебя была внутренняя информация, — проворчал он, задумчиво помешивая сахар в кофе, тоже не сводя глаз с отметок. — Вань, умей проигрывать с достоинством, — отрезала Амелина, забрала у него чашку и сделала несколько глотков. Кофе был немного пережженный и слишком сладкий, Тихонов однозначно переборщил с сахаром, пить это было невозможно. Оксана поморщилась. — Ну… Может, она просто решила переночевать у Антоновой, мало ли, вина выпили, и Галина Николаевна не рискнула за руль. Давай еще пару ночей проконтролируем, и если они будут у Антоновой, тогда... — Тихонов сделал неопределенный жест рукой, который мог означать что угодно. — Вань, ты себе представляешь, что с нами сделает Рогозина, если узнает, что мы ее местоположение по мобильнику пробивали? А ты предлагаешь ее две ночи пасти! Парень поежился: картинки расправы, нарисованные его воображением, были очень впечатляющими и очень кровавыми. В том, что Антонова и Рогозина смогут их убить, избавиться от тел, от всех улик, и выйти сухими из воды, Иван нисколько не сомневался. Он с трудом сглотнул и полез в карман за портмоне. В конце концов, расставание с пятью тысячами он сможет пережить.