Жертва

Она была вкусная, эта человеческая девчонка, но всё что угодно становится лучше, если как следует приготовить. Икигимо — лучший источник силы, но у обычных людей этой самой силы не то что бы много, и обычно приходится полагаться на количество. Если только не потратить немного времени и не довести жертву до нужного состояния. Чем сильнее страх, чем сильнее испытываемые эмоции, тем больше пользы от икигимо. Молоденькая и наверняка хорошенькая — критерии красоты человеческого тела его волновали не слишком, да и за прошедшие сотни лет, пока приходилось прятаться в ожидании своего часа, наверняка многое поменялось. Одета совершенно бесстыдно — голые ноги и руки, тело едва-едва прикрыто какими-то тряпочками. Он решил бы, что она проститутка, да уже успел увидеть, что в эту эпоху многие так одеваются. Наверняка привычным способом много силы не вытянешь, но пахла она совершенно изумительно, так что имело смысл попробовать. Стоило девчонке его увидеть, как она подняла такой визг, что уши заложило, пришлось зажать ей рот, любуясь расширившимися от страха зрачками. Он наклонился к её шее, шумно вдохнул восхитительный запах её страха и лизнул. Вкусная, такая вкусная, что трудно удержаться и не впиться зубами в эту гибкую шею, жадно глотая кровь. Потом, сначала надо приготовить блюдо, раз уж есть немного времени. — Не кричи, всё равно не поможет, — сказал он чуть насмешливо. Девчонка пыталась оттолкнуть его, пнуть, вывернуться, что-то мычала сквозь его ладонь, но это было бессмысленно — её слабые попытки лишь забавляли его. Неужели она не понимает, что у неё нет никаких шансов? С другой стороны, это тоже было частью «приготовления» блюда. Он отволок её к парковой лавочке, поскольку рядом не было ничего более подходящего. Стоявший рядом фонарь то загорался, то потухал — свет всегда реагировал на присутствие сильной ёки. Когда он снова моргнул, ненадолго освещая его лицо, девчонка прекратила попытки кричать, оцепенев от страха. Лежала, как сломанная кукла, только смотрела, широко раскрыв глаза, даже не моргала. Её страх изменился, стал сильнее, гуще, только успевай впитывать. Он широко усмехнулся, демонстрируя не помещающиеся в пасти клыки, и снова наклонил к ней косматую голову. Он слышал, как шумела кровь в её венах, как колотилось сердце — ещё немного, и само разорвётся от страха! Огладил голые плечи, случайно оставив одним из когтей на светлой коже тонкую царапину, слизал выступившие капельки крови и потянул вниз странный предмет одежды, кое-как прикрывавший грудь. — Нет, не трогай, не надо! — тихо прошептала она. Видимо, сил на крики уже не было — всё ушло на страх. Это всегда его удивляло — женское тело самой природой предназначено для мужчины, так отчего же у подавляющего числа человеческих женщин детородного возраста соитие вызывает такой ужас? Когда-то давно он почти случайно выяснил это, и с тех пор пользовался таким способом, чтобы икигимо самого обычного человека обретало новые свойства. Он трогал её тело, доводя до необходимого состояния. От когтей оставались длинные царапины, хотя он пока не стремился причинить ей физический вред, заглядывал в глаза и облизывал кожу, предвкушая грядущее пиршество. Её грудь была мягкой и упругой, и трогать было приятно, хотя сама девчонка показалась ему ужасно тощей, будто ей не хватало денег на еду, хотя кулон на шее был золотой. Губы дрожали, по лицу текли слёзы, такие сладкие, что он даже не мог вспомнить, встречались ли вкусней. Её бёдра были кое-как прикрыты полосой плотной ткани, вроде парусины, не достающей даже до колен. Задрать её не составило никакого труда, а вот когда он ухватил её за бёдра, чтобы раздвинуть ноги, девчонка снова попыталась сопротивляться, явно из последних сил. Оказалось достаточно чуть сильнее выпустить когти, как она захлебнулась очередным всхлипом. Такая тонкая кожа, такая слабая плоть, так легко сломать и испортить, но ещё рано. Он слизал текущую по её бёдрам кровь, чтобы зря не пропадала, и содрал тоненькую тряпочку нижнего белья. Увиденное его несколько удивило — волос было совсем мало, узкая полосочка посередине лобка, всё вокруг, даже половые губы, были совсем гладкие. Однако, люди сильно изменились. Девчонку трясло от страха, её запах был таким упоительным, что он с трудом удерживался от желания запустить когти в мягкий живот и вытащить печень. Нет-нет-нет, блюдо должно быть приготовлено до конца. Он пару раз лизнул её между ног, чтобы было не совсем сухо, и задрал кимоно. В сравнении с ним, человеческая девчонка была совсем маленькая, войти в неё, ничего не повредив, было сложно, да и не особо нужно, если начистоту. Её страх доставлял ему куда большее удовольствие, чем тело. Она продолжала едва заметно шевелить губами, силясь выговорить вслух «нет, не надо!», хотя было поздно: его член уже был внутри, размеренно двигался, погружаясь внутрь тела, а потом почти полностью выскальзывая наружу. Раз за разом, снова и снова, прислушиваясь к ритму, в котором колотилось её сердце, дожидаясь подходящего момента. И, как только кончил, выпустил когти на всю длину и раскрыл её грудную клетку, как распахивают полы одежды, вырвал ещё трепыхающееся сердце и с утробным рычанием проглотил. Сила, рождённая её страхом, приятно растеклась по всем телу. Самое главное в хорошем ужине — правильно приготовить жертву.