Магический кризис. Книга первая. История одного неокаси.

«Как же мне хочется спать! Эру рэшаэс цха тахал эта пара длиться так долго?!» - думал я, сидя в одной из аудиторий Лукоморского Лицея, подперев голову рукой и безучастно взирая на лектора – мужичка лет тридцати, чем-то неиллюзорно напоминающего крысу. Он мямлил, постоянно путал термины, его голос уже спустя пять минут прослушивания вызывал зубовой скрежет. Вещал мужичок о нейронных сетях и принципах их построений, что, в общем-то, довольно интересно, но его дикция и манера преподносить материал рубили на корню любой интерес аудитории. Оставалось только терпеть, разрываясь между желаниями заснуть и запустить в лицо мужичка увесистый кирпич на третьей космической…. Но, как гласит один из неписанных законов мироздания: «Ничто не может длиться вечно». Так и унылая, ввергающая в пучину сна пара закончилась. Студиозусы принялись бодро (даже не вериться, что многие буквально несколько мгновений до этого бессовестно дрыхли, пропуская монолог лектора мимо ушей) выползать из класса неорганизованной толпой. Я вышел одним из самых последних. Вышел и улыбнулся – ведь сейчас будет пара Техномагии. А значит можно на два часа выпасть из реальности, послушать об артефактах, системах и законах, на которых основывается работа как вторых так и первых. Два часа рая для души начинающего техномага. Я пришёл в аудиторию и занял своё любимое место на заднем ряду. Точно посередине – так лучше всего видно как лектора, так и то, что он соизволит показать. А ещё там окромя меня никого не сидит. До начала занятия было ещё минут пять, поэтому я достал из наплечной сумки (недавно купил) инфоплашет и принялся дочитывать очередную книгу, что выудил на просторах интернета. Лектор возник ровно в тот момент, когда я дочитал до конца главы. И возник не сам. Вместе с ним за кафедрой стоял мужчина лет сорока на вид. Азиат. Острое лицо, аккуратная клиновидная бородка, что, как и волосы, была абсолютно седой. Одет он был в коричневый костюм-тройку и тяжело опирался на элегантную трость с навершием из очень крупного рубина. А потом я на секунду встретился с ним взглядом. Это было страшно. Даже наш военрук, Павел Вилыч, прошедший огонь и воду, видевший войны как обычные, так и с применением магии, не смотрел на нас так устало и… обречённо, что ли? - Товарищи студенты!- говорил тем временем Левенцов – В связи с тем, что меня не будет в Лицее несколько месяцев, меня согласился подменить мой старый товарищ – Токиоми Тосака. Значит Тосака. Что я о них знаю? Только то, что это восточный клан магов, специализирующийся на создании накопителей и преобразовании энергии. А ещё сей род принимал участие в создании одного из Высших Артефактов – «Святого» Грааля. Вот и всё, собственно. Ибо восточные маги очень скрытны и узнать про них что-то сверх меры, установленной ими самими, очень сложно. - Здравствуйте, учащиеся, – выдал Тосака, когда Левенцов, сославшись на срочные дела, скрылся за дверью, - Меня зовут Тосака Токиоми. С сегодняшнего дня я буду вести у вас курс Техномагии. Товарищ Левенцов подготовил мне материал, поэтому проблем с подготовкой к экзаменами вы иметь не будете… Он бросил ещё несколько ничего не значащих фраз и приступил к разъяснению темы. Сегодня мы проходили накопители – как раз то, чем занималась семья Тосака. Я уже было приготовился пропустить многое мимо ушей, ненеожиданно увлёкся. Ибо рассказывал Тосака интересно, давал реально полезный для нас материал. А взгляд со стороны иной школы порой оказывался очень полезным. Но один момент моментально выбил меня из колеи. Всего одна переменная в формуле, предложенной для расчёта ёмкости накопителей Тосакой. Называлась она «множитель концепции Таинства». На Токиоми обрушился град из вопросов. Он стоял с офигевшим лицом. А потом выдал: - Как вы можете не знать таких элементарных вещей? Это основа всей магии, доказанная ещё в Эпоху Богов. Суть в том, что чем больше ты воспринимаешь магию как инструмент, то тем хуже и слабее получаются заклинания. Немая сцена. Сидим, молчим, пытаемся понять, какого, собственно, хрена? Большая часть сидящих здесь практически с рождения воспринимает магию как инструмент. Да, своеобразный, да, универсальный и могучий – но лишь инструмент. Или часть тела. Вроде руки. Слышать такое… странно. Начались первые попытки воспроизвести плетения. Несколько посыпалось, другие сработали не так, как надо. Я, кстати, тоже пробовал. Получалось идеальное плетение. Но урок был сорван. Видя такую ситуация, Тосака резко развернулся и вырвался из класса. Вернулся он спустя минут пять, таща за собой Левенцова. Тот окинул взглядом напуганных студиозусов и пробрался на кафедру. Усилив плетением голос он произнёс: - Всем успокоиться! Сейчас всё объясню. Как по мановению волшебной палочки гул стих. Прекратились попытки сплести некие неудобоваримые плетения. Умолкли хлопки нестабильных Не-здесь конструкций. А затем заговорил Левенцов: - Токиоми, не мог бы ты выйти из аудитории? Просто… - Не стоит, Виктор. Я слышал эту лекцию уже много раз в твоём исполнении. Не думаю, что ещё один раз что-либо изменит. - Тогда…. Товарищи студенты, вы слышали о так называемом эффекте Гермеса? Отрицательный гул был ему ответом. - Эффект Гермеса или же дефект наблюдателя – особенность Не-здесь плана резонировать со Второй Оболочкой разумного, минуя Третью. Это позволяет при достаточно сильной вере во что-то сотворить это что-то в реальности. Или же подменять понятия, создавая то, что в принципе работать не может. Именно на этом эффекте основано направление чародейства. Само название основано на имени древнегреческого алхимика (не элементального) и чародея Гермеса Трисмегиста, который впервые предложил заменять часть плетения некими знаками и иными смыслами…. И опять пошла замечательная лекция от товарища Левенцова. И опять время пролетело быстро. После пары я подошёл к Левенцову. Он так и остался за кафедрой в компании Тосаки. Они тихо о чём-то переговаривались. Виктор Александрович увидев меня, произнёс: - Товарищ Шарасс, вы по поводу дополнительных занятий? - Да. - Время не меняется. Место, – он глянул на Тосаку. Тот едва заметно кивнул, - тоже. А вот преподавателем пока что будет товарищ Токиоми. Мне оставалось только кивнуть.