Воспоминания Эйтара

Десять лет спустя

А может, лучшая победа над временем и тяготеньем, пройти, чтоб не оставить следа, пройти, чтоб не оставить тени на камне...

- Эйтар, ну ты даешь, брат! Ты словно на волю вырвался... - хохотнул кто-то справа. - Я бы сказал - дорвался, - отозвался другой бодрый голос, - десятилетняя служба при Повелительнице не приносит радости? Соскучился по настоящей битве? - Хоть по чему-то настоящему... Не останавливайся, мы тоже скучали по тебе! Ну началось, сколько дней уже рубимся у треклятой крепости, с треклятыми же орками, а не надоело им. Как только ушел с Трандуилом к Дол-Гулдуру, так и начались эти шуточки. Ну да, вырвался. На волю. А хоть бы и так. И почему я должен останавливаться? Остановиться... Застыть... Как насекомое в янтаре. Кто бы мог подумать... Отвечаю зубоскалам спокойно, чтобы не провоцировать лишний раз: - Форт зачищен, я здесь больше не нужен. Заканчивайте с этим побыстрее и возвращайтесь в лагерь, - отворачиваюсь, но и спиной чую их странный восторг. Да, собственно, какого ворона эреборского меня это беспокоит? Спустившись к подножию Амон Ланка, я сразу направляюсь к бочке с водой. Пить хочется нестерпимо, горелая крепость до сих пор оставляла горечь и боль на губах и языке. Воевать здесь совсем непросто. Снять доспехи, растянуться в уютной палатке… И тут, где-то сбоку, на границе чуткого зрения, невыносимо яркая вспышка заставила сердце тревожно толкнуться прямо в пересохшее горло: через разбитый лагерь, прямиком в мою сторону, верхом на Асфалоте скакал наш временный предводитель, Глорфиндейл — с ног до головы в золотом, плащ развевается, на голове шлем с алым хвостом. Пытаюсь посторониться, дать путь, но не тут-то было — витязь протягивает мне руку. Отпустив чашу, которая булькнула обратно в бочку, я автоматически выполняю приказ — хватаюсь за руку златого, и после мощного рывка оказываюсь позади него, в складках коричневого плаща. Рот мой тут же забился золотыми волосами, выбившимися из-под шлема; я вытянул их изо рта и прижался плотнее к Глорфиндейлу, нащупывая его пояс, за который можно было уцепиться… Чу, Асфалот, скоростное животное, уже умчался далеко от лагеря, а у меня не было возможности даже уточнить, что за спешка. Разве что Ольве я неотложно потребовался? Что теперь, пирожных с кремом или яблочного сока?.. Но витязь скачет слишком целеустремленно… и жестко, что ли? Пирожки того явно не стоят… Вжимаюсь в широкую спину и закрываю глаза. Нужен, так нужен. Как водится, не пивши, не евши. Глорфиндейл всегда был закрыт для меня. Если и удавалось что-то подглядеть — нечто белое, ослепительное, сияющее. И слава валар. Наверное, я бы и не хотел знать, чем живет фэа великого витязя, вернувшегося из Чертогов Мандоса. Скачка завершилась под утро. Асфалот, тяжело дыша, остановился. — Вот кострище, - произносит витязь, скидывая меня с седла. - Отсюда Ольва Льюэнь с человеком-следопытом ушла в сторону Андуина. Они предположили, что тут их уже не догонят, и почти не скрывали свои следы. Они опережают тебя на день, Эйтар. Развернул Асфалота и скрылся, оставив меня в полнейшем смятении. Голова гудит как пустой котел в который бьют молотом. День битвы и несколько часов безумной ночной скачки меня, вроде как, оправдывают. Ладно, разберемся и с этим. Что он там сказал? Ольва Льюэнь за пределами Пущи? Ну, конечно, Ольва Льюэнь. Одна и без охраны. Вряд ли Эстель хоть как-то спасет ситуацию, коль скоро этой девчонке пришло в голову обрадовать своим присутствием Средиземье... Что же, приказ понятен Златой Витязь, приказ понятен... Стараюсь слишком не удивляться странности решений сильных мира. Много их было - этих странных и неоднозначных решений. Последние годы вся жизнь только им и подчиняется. Глорфиндейл, видимо, зол на Владыку. Причем, чрезмерно... Могу понять. Трандуил в сердцах наговорил ему... всякое, и слышал это не только я. Кому подобное придется по нраву? Глорфиндейл в отместку сделал все с точностью до наоборот: вместо того, чтобы схватить Повелительницу и отправить в лес, к мужу и детям, схватил дезертира-телохранителя и вернул на его законное место. Морийские гоблины, почему именно сейчас? Ну что ж я везучий-то такой... Видимо, судьба. Роль мебели при супруге Владыки я всегда исполнял исправно. Думаю, ей можно, в принципе, даже на глаза не показываться - вряд ли заметит. Да даже если и заметит - значения не придаст: еще одно удобное кресло или светильник, как они могут повлиять на размеренное течение ее жизни? Голова все еще смурная, нужно срочно привести мысли в порядок. Итак. Меч. Кинжал. Лук. Стрел — половина колчана. Фляга — немного вина, даже не мирувор. И полный боевой доспех, не слишком годный для леса. Плащ оборван в бою, малость обожжен. Ну спасибо, златой. Дал бы мне хоть немного времени, вот самую малость, я мог бы быть одет и собран намного лучше. А теперь вся дичь будет предупреждена бряканием металла — или на мне, или в котомке, которую я сделаю из плаща. Нет, пожалуй, снимать доспехов не буду. Снимешь, бренчать будут не меньше, но их придется тащить в виде тяжелого колючего свертка на спине. А вот еще поесть бы... И поспать. Мы, лесные эльфы - народ выносливый, но не двужильный, да и утро вечера мудренее... Хотя, где тут утро, а где вечер - вопрос спорный. Подстрелил зайца боевой стрелой, предназначенной для орка. Бедная животина летела на моем оперении шага три. Устроился под толстым стволом раскидистой ивы у ручья, в тени и относительной безопасности. Пожарил кролика... За всей этой суетой солнце успело и встать, и перевалить за полдень. Решено. Раз уж в доспехах, то сплю днем, а двигаюсь ночью. Так как иначе — жарко. И еще... Великие валар, прошу, храните это благословенное место, мне просто жизненно необходим отдых... Озорные глаза, хитрая улыбка. Тиллинель обводит взглядом нашу компанию, замершую на краю поляны. В руках она сжимает мяч. Снова водит, к досаде Лантира. Что-то решив для себя, произносит звонко, намеренно растягивая слова: - Я сказала, а другой - услышал! Эйтар! Брошенный её сильной рукой мяч летит в мою сторону, ловлю, чуть задумываюсь, слова складываются сами собой, я должен продолжить начатое ею стихотворение: - И шепнул другому, третий - понял, а четвертый... Лантир! Лантир, ждущий своей очереди у старой яблони, перехватывает мяч. Поверхность мяча тщательно изучается сосредоточенным взглядом, после чего Лантир выдает свою строчку: - А четвертый,.. взяв дубовый посох, в ночь ушел на подвиг! Мяч летит к Леголасу, высоко, но принц, легко подпрыгнув, хватает его, не дав улететь в цветущий куст боярышника: - Мир про это песнь сложил... Тауриэль. Теперь мяч в руках растрепанной рыжеволосой девочки, которая никогда и ни за что не уступит мальчишке, будь он трижды принц: - И с этой самой песней на устах, о, жизнь, встречаю... смерть! - Бросай, не думай! - хохочет Тиллинель. Мяч взмывает высоко-высоко, летит в сторону озера. Что есть мочи мчусь за ним, перелетая через мелкие кусты, пни и коряги, чувствуя, что остальные не отстают ни на шаг, ни на мгновение, выбегаю на песчаную отмель, ноги вязнут в песке, быстрее, в воду, нырнуть, проплыть, добраться первым до заветного трофея, прижать его к груди, не расслабляться, быть готовым отвоевывать, как святую реликвию... И без сомнения отдать его в руки Тиллинель. - Тебе... Тиллинель благодарно улыбается, сердце пропускает удар... Чудный момент развеивает недовольный голос Лантира: - Ну так нечестно. Тиллинель всегда водит, если Эйтар ловит мяч. Сколько можно. Тиллинель поворачивается к нему с видом королевы мира: - Просто он бегает быстрее тебя, смирись... - И уж конечно быстрее тебя, - Лантир пышет праведным гневом. - Раз мяч поймал он, ты-то тут при чем? - Завидуешь, что не тебе? - Тиллинель смешно морщит носик. - Ты, Тиллинель, хитрая, как росомаха и наглая, как сорока росгобельская, да кто тебе завидует? Их перепалка прерывается вскриком Тауриэль. - Что случилось? - бросается в ее сторону Леголас. Тауриэль болезненно морщится и смотрит виновато, прыгая на одной ноге. - Я наступила на сук, ай, в ноге застрял... Леголас осторожно осматривает ее ногу: - Однако... Очень больно? Идти сможешь? Тиллинель разочарованно вздыхает: - Возвращаемся? - Придется, - пожимает плечом Лантир, - Тауриэль, ну почему ты такая невезучая, ну что с тобой не так? - Простите. Леголас с легкостью приподнимает раненную девочку и усаживает себе на спину. Идти самостоятельно, не хромая, Тауриэль не может. Где-то на середине пути Тиллинель решает, что и ей негоже идти босиком по траве. Благородно предоставляю ей свою спину. Лантир, сложив руки на груди, скептически качает головой: - Сорока росгобельская... - Завидуй молча, - хихикает Тиллинель, обжигая мне шею своим дыханием. Солнце палит нещадно, слепит глаза. Мне очень жарко и хочется пить... Ощущение дикого жара в области шеи, вышвыривает меня из сна и я с ужасом откатываюсь прочь от огромной варжьей пасти оскалившейся прямо у моего лица... - Сет! Да ты с ума сошел, так будить! - хриплю, заходясь кашлем, отпихивая от себя мохнатую башку. Сердце жестко бьется в груди, не выветрившиеся отголоски сна тревожат больше, чем сознание того, что я все еще не достиг цели, все еще в пути, и все еще не знаю, где мои лихолесские беглецы... Хотя, наверное, уже знаю. Сет уселся неподалеку и словно выжидает. День близится к закату, но все еще очень жарко. Зачерпнул полной горстью воды из ручья, напился, оправил доспех. Теперь уж точно не сниму, еще и потому что — кто ее знает, Ольву эту Льюэнь. Догоню, а там сразу битва. - Ну что, Сет, показывай, где она. Почему бы и нет? Я попробовал ухватить за мохнатое ухо, но варг игриво скакнул в сторону - признал за равного себе. Что же, побежим дальше на своих двоих. А тревога, похоже, прочно поселилась в мыслях и сердце. Этот сон, к чему он? Признаться, меня всегда тревожили сны о детстве. О том времени, когда под небом Эрин Гален было все так легко и так правильно. Все сказочно и все впереди. И так давно... Я так давно не видел их во сне. Я так давно никого из них не видел... Вредный варг брать меня на спину принципиально не хотел и несколько раз я терял его из вида. Впрочем, направление он задал верное, расстояние между мной и Ольвой сокращалось. А сократить его необходимо как можно быстрее. До расстояния голоса. Согласно протоколу. Вот только, что дальше? Я должен уговорить Ольву вернуться? Воздействовать на нее, приведя некоторые доводы разума? Разума... Смешно. Связать и - в сундук? Как вариант... Увы, я - не Глорфиндейл, подобного мне никто не простит. Ни она, ни Трандуил. Ни Глорфиндейл. И кто-то всерьез думает, что она меня послушает? Что мое мнение имеет для нее хоть какое-то значение? Это вряд ли... Со времен Битвы Двух Драконов, когда она совершенно определенно проигнорировала меня у врат Эребора, ничегошеньки не изменилось... Следующая мысль, пролезшая мне в голову, простая и невыразительная, потрясла и даже сбила с шага. Что же это получается? Я - обижен на Ольву Льюэнь? Задет за живое ее отношением? О, Элберет, да... И, наверное, не стоит игнорировать это чувство. Никакие чувства не стоит игнорировать. Все же с орками в Дол-Гулдуре было все намного проще. Намного... С Ольвой Льюэнь просто не бывает. Но бывают орки. И - да, весьма разумно было не снимать доспехи, приближаясь к их маленькому отряду. Увидев меня, Ольва не удивилась. И не обрадовалась. Вопросов не задавала, свои цели озвучивала неохотно. Я прав. Десять лет и никаких эмоций. Печально. Как же вернуть ее домой? Попытаться можно, но не уверен. А пока - орки. Что-то там такое, что не нравится Радагасту... И еще больше не нравится мне. Проклятое. Темное. Нехорошее. Очень-очень нехорошее. Вряд ли эти слова в полной мере описывают, что произошло потом. После того, как мелкий отряд орков был уничтожен.