Цвет настроения черный

NF – Paralyzed Как бы банально не звучало, но наша жизнь – это калейдоскоп событий. И я считаю, что это настоящая, правда, даже в какой-то мере жестокая. Посмотрите сами, у вас прекрасная жизнь, нет проблем или трудностей, так скажем настоящая сказка, а потом БАЦ! И все резко обрывается, и вы проваливаетесь или наконец-то с вас спадают розовые очки, называйте это, как хотите, но итог одинаковый. Вы попадаете в реальность, пытаетесь бороться, повторяете себе, что это все сон и скоро все закончится, но вскоре приходит понимание… Понимание того, что это жестокая реальность, а не книжки, в которых все всегда заканчивается хорошо, а главные герои живут в мире и спокойствие. Я очнулась из-за того, что слышала жутко раздражающий непрерывный писк, лежала я на чем-то твердом и неудобном. Открыв глаза, первое, что я увидела яркий свет и белый потолок, вокруг моей кровати стояло множество медицинских аппаратов, а к моим запястьям были прикреплены непонятные трубки! Я чувствовала себя ужасно, во рту все пересохло, все мышцы болели, не удивлюсь, если есть переломы. Было нетрудно догадаться, что я в больнице, вот только… Как я попала сюда? Стоило задать себе этот вопрос, как в голове вспыхнул вчерашний день или не вчерашний? Сколько я была без сознания? Где мама и папа? Что вообще произошло? Я не могла остановить поток воспоминаний и нарастающую панику, аппараты начали пищать еще сильнее, а потом в мою палату ворвалась молодая девушка, наверное, медсестра. - Вы очнулись, мисс Янг, - с облегчением сказала девушка. - Где родители? – голос меня не слушался, из горла вырывались лишь непонятные хрипы, эти два слова дались мне очень нелегко, но я видела, что медсестра поняла меня. Стоило мне заглянуть в ее глаза, как мое сердце снова забилось сильнее, а паника и страх в любой момент могли превратиться в истерику. Девушка смотрела на меня с таким сожалением и тоской… Тогда я еще не знала, что это все значит, но поверьте такой взгляд на вопрос о родственниках самый ужасный и страшный во всем мире. В этот момент у меня внутри что-то надломилось, я пыталась не обращать внимания на плохие, точнее ужасные мысли и надеяться, что все будет в порядке. - Мне надо позвать доктора, простите, - быстро проговорила медсестра, оставляя меня одну. «Одна…» - это слово отдалось в моей голове эхом, я не могла спокойно сидеть и ждать врача, мне надо было что-то делать! Но встать с кровати из-за многочисленных проводков невозможно… Ожидание было мучительно, каждую секунду мои мысли становились хуже и хуже. Но где-то глубоко внутри все еще теплилась надежда на лучшее. - Здравствуйте, мисс Янг. Меня зовут мистер Кларсон, я ваш лечащий врач… - в кабинет зашел темнокожий мужчина на вид чуть старше моего папы, мне кажется он добрый человек и хороший врач, но сейчас мне честно наплевать на все то, что говорит Кларсон. Меня интересует только одно. - Где мои родители и почему вы так на меня смотрите? – не выдержала я. Доктор сразу же замолчал, после чего двумя пальцами потерев переносицу, снова посмотрел на меня таким же грустным, сожалеющим взглядом… Взгляд, который уже делал мне больно. - Мне очень жаль, Александра. Мы не успели… - мистер Кларсон продолжал говорить, а мой мир с каждым его словом, мучительно медленно, разрушался. Каждая мысль, каждое чувство, желание, мечты и планы… Все вдруг стало бессмысленным, как и моя жизнь. Мама и Папа - мертвы! Мои самые близкие люди мертвы!!! Я чувствовала только боль вместе с наступающей пустотой, до меня медленно доходил смысл слов доктора, я просто не могла поверить в это. Как мои родители могут быть мертвы?! Еще вчера мы вместе завтракали, ужинали и разговаривали! Они не могут быть мертвы… Не могут… Я сидела абсолютно спокойно на кровати, смотря в одну точку, а из моих глаз лились слезы горечи и боли. На какой-то момент я будто выпала из реальности и осталась совсем одна, хотя нет. Так и есть. Я одна. ОДНА! Мне хотелось кричать от безысходности и резкой боли в груди. - Мисс Янг, вы должны отдохнуть, вам надо поспать, - через пелену слез до меня доносился голос мистера Кларсона. Он так смотрел на меня… С каждой секундой все больнее и больнее, с каждой секундой тело вздрагивает сильнее и сильнее, с каждой секундой желание умереть все больше и больше. - Отдохнуть!? Поспать?! Вы издеваетесь!? Они мертвы! Мертвы из-за меня и этих чертовых танцев! – вдруг закричала я, вот и началась истерика. Наверное, меня услышала вся больница. С этого дня я не могла произнести и слова о родителях, а танцы... Я даже думать об этом не могу! Они ведь, правда погибли из-за меня и этих танцев! Если бы я не ходила на занятия, мы бы сидели в тот проклятый вечер дома, а не ехали на машины под сильным дождем! Если бы я вовремя успела сказать про машину, если бы я предупредила! Я виновата, я и только я… - Быстро успокоительное! – закричал врач медсестрам, а мне становилось хуже. Я уже не сдерживалась и рыдала в голос, кто-то осторожно взял меня за руку, но я вырвалась. - Нет, трогайте меня! Не надо! Я хочу к ним! – закричала я, пытаясь подальше отодвинуться от врачей, аппараты снова запищали, а иголки в моих руках делали больно от каждого моего движения, но… Физическая боль притупляла внутреннюю. Меня снова взяли за руки, и я опять закричала, а потом мне сделали укол. - Отпустите, я хочу к… - по всему телу разлилась слабость, мой голос затих, и я, со слезами на глазах, упала на подушку. Веки будто налились свинцом, но я не сопротивлялась. Возможно я усну и больше не проснусь? Может быть, они и усыпили меня на время, но я поняла одно: с этого дня я никогда не смогу спать нормально, с этого дня я никогда не смогу жить нормально, с этого дня я вообще ничего не смогу, потому что осталась совсем одна. А в моей голове так же и звучали слова: «Я хочу к ним» и «Это все из-за меня» и я до сих пор видела ее добрые глаза и папу, который пытался повернуть руль. Такое не пожелаешь даже врагу. Страшно осознавать, что ты больше никогда не увидишь доброй улыбки мамы, взгляд ее глаз, что она не придет к тебе перед сном и не поцелует в лобик, как обычно. Страшно понимать, что ты больше не сможешь сказать ей, как любишь ее… А папа? Ты больше никогда не встретишь его с порога после работы, больше не в чьих объятиях тебе не станет так тепло и не появится чувства безопасности. Папа больше не поцелует тебя в щечку, не подарит ничего просто так… Но самое ужасное и самое больное понимание, что ты никогда больше их не увидишь и никогда не почувствуешь их любовь и тепло, никогда… В следующий раз, когда я проснулась, то просто молчала. Врачи подходили ко мне, что-то спрашивая про мое состояние, но я лишь усмехалась, а из глаз предательски каждый раз вытекала одна слеза, наполненная потерей и невыносимой болью. Мистер Кларсон тоже заходил, пытался говорить со мной, но вскоре понял, что я хочу побыть одна и уходил. Я практически не ела и не спала, меня мучила бессонница, так продолжалось неделю. Я стала куклой, сломанной куклой, внутри которой пустота, боль, горечь и одиночество. Но врачи все равно упорно старались меня лечить: бесконечные процедуры, лекарства, тесты и уколы. Я все также не возражала, мне было плевать и вот, моя внешняя оболочка, как новая. Но никто не мог излечить мою душу, поэтому с каждым днем частичка меня погибала. - Александра, я понимаю, что вам тяжело и больно, но вы должны жить. Должны жить ради ваших родителей, - говорил мне врач, спустя еще неделю. Таким образом, я пробыла в больнице две недели, они мертвы уже две недели… - Жить ради них, я жила! И где они теперь? Я одна, как вы не поймете, в конце концов!? – я не имела права повышать голос на своего врача, но ничего не могла поделать с собой. Его взгляд полный сожаления заставлял чувствовать меня еще паршивее, чем есть на самом деле. - В любом случае, в больнице я вас держать больше не могу, вы абсолютно здоровы. Из родственников у вас осталась только тетя, она встретит вас у выхода и отвезет домой, - сказал Мистер Кларсон. Я усмехнулась его словам про дом, которого у меня теперь нет и тетю, которую видела, всего раз, да и то уже очень давно. Мою тетю звали Лика. Она позитивный человек, ей уже двадцать девять, у нее есть муж, дети, а живет она в небольшом домике в Техасе. Лика никогда не пыталась поддерживать связь, будто стараясь всячески избежать любых столкновений с нашей семьей, что удивляло меня. Про свою родную тетю я знаю мало, но по рассказам мамы помню, что это высокая женщина, со светлыми волосами и спортивной фигурой. - До свидания, Мистер Кларсон, - проговорила я, выходя из своей бывшей палаты. Когда я вышла на улицу, то в Сан-Франциско светило привычное солнышко, было тепло, и никто будто не помнил, что всего две недели назад был сильный дождь. Дождь, который унес с собой моих родителей и меня вместе с ними. - Александра! Моя любимая племянница, прости, что не смогла приехать раньше. Проблемы на работе и прочее. Как ты, милая? – ко мне подбежала какая-та женщина, видимо это и есть Лика. Она довольно красивая, но ее глаза… До жути напоминают мне мамины. - Привет, тетя Лика. Мои родители погибли в автокатастрофе, я осталась совершенно одна… Как думаешь, как я себя чувствую? – сначала я не узнала своего голоса и немного испугалась, такой обреченный, холодный и непривычный для меня… Лика виновато опустила глаза, прикусив губу, видимо мои слова заставили ее понять, какую глупость она спросила. Но, правда, я что, должна была радостно прыгать от вида совершенно незнакомой мне женщины и говорить, что все прекрасно, не смотря на то, что родители умерли? А я ведь не догадывалась, что теперь эта ложь будет преследовать меня всю жизнь… «Со временем боль притупляется». Неужели это правда? - Прости, Александра. Пошли в машину, я отвезу тебя домой. И еще раз прости, но я побуду с тобой только два дня. Ты сможешь позаботиться о себе сама? – пока мы садились в машину, спросила моя тетя. В моей голове снова всплыли мысли об одиночество, а в груди так и не перестает сильно болеть, будто остатки моей прошлой жизни окончательно разрушались. - Через два дня мне исполниться шестнадцать, думаю я смогу позаботиться о себе, - согласилась я, с большей болью вспоминая про свой день рождения. Тринадцатое ноября, пятница… Я не суеверная, но на меня слишком много свалилось, чтобы не возненавидеть это число еще больше. - Хорошо, - ответила Лика, улыбнувшись, дальше мы ехали молча. При каждом резком повороте или кочке, я зажмуривалась. Перед глазами всплыл образ, преследующий меня последние две недели: вечер, мокрая дорога, родители на переднем сиденье, машина. Я резко выдохнула, чувствуя, как паника накрывает меня с головой. Лика припарковала свой автомобиль, и только обернувшись на меня, заметила в каком я состояние. Меня всю трясло, я не переставала что-то шептать себе, закрывая лицо руками. - Алекс, - тихо позвала меня тетя. Осторожно убрав свои руки, я словно маленький, забитый зверек в клетке, посмотрела на нее. «Мама…» хотелось сказать мне, ведь Лика правда была очень похожа на нее, но взгляд все равно другой. Не в силах больше смотреть на нее, я, как ошпаренная, выбежала из машины. - Алекс! – намного громче позвала меня Лика, побежав за мной. Она схватила меня за руки, когда по моим щекам потекли слезы, я такая слабая. - Лика, можешь не задерживаться, уезжай, я разберусь со всем одна. Буду звонить тебе каждые три дня, говорить, что все в порядке и… - начала тараторить я, но резко замолчала, когда тетя обняла меня. - Это просто надо пережить, моя хорошая. Это только сейчас, кажется, что это конец света, но все будет хорошо. Ты не одна и можешь в любой момент позвонить мне, - сказала Лика. Я обняла ее, крепко сжимая в своих объятьях, хватаясь за нее, как за спасительный круг. Но это не помогло, пустота внутри продолжала расти с невероятной скоростью. - Я знаю. Пока, Лика, - проговорила я, отпуская единственную родственницу и быстро заходя в пустой дом. Скатившись по входной двери вниз, я села на пол и снова заплакала. Почему все говорят, что будет легче? Мне никогда не станет легче. Я не хочу находиться в этом доме, не хочу больше видеть этих взглядов, я не смогу жить без мамы и папы. По моим щекам еще долго текли слезы, а потом я заснула. Вот так настал конец моей сказки.