***
Ранним утром Воланд сидел в своей комнате за огромным рабочим столом красного дерева. «Профессор черной магии» наблюдал в окно прекрасные виды предрассветного Петербурга; золотистое пятно от солнца медленно-медленно разрасталось, растекалось по крышам, накрывало «колыбель трех революций». Несколько дней подряд Воланд тосковал. Но это была не та тоска, какая обычно овладевает смертным человеком, это была усталость от времени. От бесконечно долго текущего, как тот солнечный участок за окном. Да, сатане не положено предаваться унынию, а что поделаешь? За стенкой что-то громыхнуло, звякнуло и взвизгнуло. «Опять Бегемот во сне потянулся и соскользнул со шкафа». Мессир невольно припомнил вчерашний странный вечер – Азазелло с Фаготом не пустили его ужинать на кухню, отвлекая беседами о городе, а Гелла и Бегемот сервировали журнальный столик возле телевизора со словами «Хочется местные новости за трапезой посмотреть, узнать о жизни петербургских аборигенов». Воланд знал, что тут нечисто дело, секреты от него какие-то на кухне припрятаны, но докапываться не стал, предпочел просто наблюдать за своей свитой. Страшно хотелось надеяться, что его окружение, давно ставшее привычным и даже немного родным, готовит приятный сюрприз. Сроду подобного не происходило... А солнечный свет тем временем уже накрыл дом напротив и подкрадывался к окну «профессора». Воланд поднялся, взял трость с черным пуделем и тихо, дабы не разбудить заговорщиков, вышел из квартиры. Почему бы не съездить в Царское Село и там продолжить любование прекрасным?***
А заговорщики, лишь только Воланд покинул дом, моментально поднялись с кроватей и снова бросились на кухню довершать начатое. Результатом «довершений» стали: бутерброды с красной икрой, мясо по-французски, окрошка и огроменный трехэтажный тортище. Предметом же дискуссии выступило количество свечей, предназначенных для этого десерта – никто (даже Фагот) не знал, сколько тысяч лет Воланду исполняется. Азазелло предложил было поставить на бок фигурную восьмерку, но нормально зажечь свечу в таком положении было бы невозможно. – А если бенгальские огни? Их количество не суть важно, – промурлыкал вдруг Бегемот, оторвавшись от мисочки с остатками икры. Идею моментально одобрили, Гелла отыскала где-то в закромах старого хозяина квартиры пачку вскрытых прошлогодних бенгальских огней и расставила по три штуки на каждом ярусе торта. – Впечатляюще, – одобрительно кивнул Фагот. – Замур-р-рчательно! – протянул кот. – Лишь бы ничего не загорелось, – вздохнул Азазелло. – Да ла-а-адно, – Фагот махнул рукой, – нам ли пожара бояться? – Ну да, вы же с Бегемотом в Москве «Грибоедов» спалили, вам на радость… Кот возразил: – Отнюдь, там вкусно кормили… меня больше волнует следующее: в чем наша дорогая Гелла будет встречать гостей? Надо бы наколдовать какой-нибудь наряд. Рыжая девушка, на которой как всегда не было ничего – кроме фартука – усмехнулась и вышла из кухни. – Ну вот, обидел нашу любительницу свободы! Но Гелла быстро вернулась – уже в красивом темно-зеленом платье. – Откуда? – удивленно пробормотал Аазелло. – А вот! Было припасено на всякий случай. Не буду же я перед главами государств в наряде Евы-домохозяйки восседать. – Великолепно, мадмуазель. Вы очаровательны. И нам надо бы под стать приодеться, господа, – с этими словами Фагот, щелкнув пальцами, переоблачился из клетчатого костюма в темно-серый, с галстуком-бабочкой для полного комплекта. – Точно говоришь, – Азазелло тоже преобразился, только его костюм приобрел жизнерадостный бордовый оттенок. – А я в своей шкуре красив, – подбоченился Бегемот. – Итак, ребятки, мы большие молодцы – все блюда готовы, даже час в запасе остается, – подытожила Гелла, – давайте стол ставить. Стол поставили и разложили довольно быстро, скатерть постелили березневскую, вилки-ложки-тарелки-стаканы – тоже от старого владельца. Бегемот даже ухмыльнулся, протирая дорогие фужеры: – Живут же люди. Дело оставалось за малым – надуть шарики, закупленные Фаготом в количестве ста штук…