***
Прошло ровно четыре года прежде, чем я увидела тебя снова. Почти не узнала тебя. Краем взгляда зацепилась за знакомую шаркающую походку. Только не заметила в толпе ржавой шевелюры. - Астрид, пойдем, - потянула меня за рукав Хезер, - Мы почти отстали от группы. - Угу. Это было в больнице. Я училась на хирурга и заканчивала третий курс. Дальше нам нужно было выбрать более узкую специализацию, поэтому у нас было что-то вроде профориентации. Только потом я вспомнила, что тогда мы были в онкологическом отделении.***
Я проходила интернатуру, когда мы встретились лицом к лицу. - Иккинг, это Астрид Хофферсон – твой новый лечащий врач. Ты смотрел на меня слегка виновато, натягивая на ладони рукава свитера: пытался скрыть опухшие следы от капельницы. Я была почти уверена в этом. - Приятно познакомиться, - ты кривовато улыбнулся. Я попыталась изобразить приветливую улыбку. У меня почти получилось. Первое время было почти невыносимо. Гнетущая атмосфера неизбежности и в то же время невероятная концентрация надежды и веры в чудо почти прижимали к полу. Только твой ностальгический образ счастливого прошлого не давал мне сходить с ума. Ну и что с того, что этот образ немного изменился? Твоя новая стрижка первые две недели выбивала из колеи. На мой взгляд, она была слишком короткой. Очень даже слишком. Но я привыкла к тебе новому.***
Мы виделись с тобой с завидной регулярностью: каждый вторник и пятницу. Иногда мы гуляли вместе, как тогда, девять лет назад. Только теперь мы шли не рядом друг с другом, да и не совсем шли. Но мне было почти приятно. Я часто видела, как тебя навещает грузный мужчина с седыми волосами и окладистой бородой. Раньше к тебе приходил и другой: крупный, веселый, с большими усами. Когда я спросила тебя о нем, ты ничего мне не сказал, просто посмотрел так, что все вопросы отпали сами собой. Мы почти не разговаривали. Ты редко что-либо говорил. Твой голос был тихим, спокойным и уверенным.***
Однажды я получила приглашение на встречу выпускников. Когда я показала его тебе, ты улыбнулся и пожал плечами. Я почти никогда не задавала тебе вопросов относительно тебя или твоей семьи, но в тот раз я все-таки не удержалась: - Почему ты не пойдешь? Не хочешь? - Не в этом дело, - тихо ответил ты. В последнее время ты говорил все тише и тише. - В чем? – кажется, я впервые дотронулась до тебя после той неуклюжей попытки поцеловать меня. Ты слабо улыбнулся и посмотрел в глаза. - Не успею. И все та же улыбка на лице. Только глаза стеклянные.***
Результаты твоих анализов улучшились, и я все-таки уговорила тебя пойти со мной на встречу выпускников. Мы пришли вместе. Наши наряды немного не соответствовали дрескоду: я пришла в желтом летнем платье, хотя на улице был январь; ты – в мешковатом зеленом свитере. Все с интересом и паникой смотрели, как я качу твою коляску. Ты смущенно натягивал рукава свитера на ладони и иногда поправлял черную шапку. Я почти не обращала внимания на косые взгляды. Вечер прошел напряженно. Я уже успела пожалеть несколько десятков раз, что потащила тебя с собой. Все смотрели на тебя как на прокаженного. А когда узнавали, что у тебя лейкемия третей стадии, то отходили подальше и старались не приближаться. Сколько раз в тот вечер я сказала тебе «Прости»? Тебе стало душно, и мы поспешно вышли из помещения. Я предложила прогуляться, ты согласился. Каким-то образом мы оказались в том парке, где мы гуляли после кино. Десять лет, кажется? Ты кивнул, будто подслушав мои мысли. Шел снег. Мы бродили по дорожкам около часа. Потом ты попросил меня остановиться. - Можешь наклониться? – краснея и заикаясь, прошелестел ты. Твои губы были сухими и колючими от мороза. Я слышала как бьется твое сердце: прерывисто, медленно и тяжело. Когда мы закончили, я не могла поднять взгляд выше твоих обветренных щек. От звука твоего голоса я вздрогнула. - Теперь и помирать даже жалко. - Дурак! Я легко пихнула тебя кулаком в плечо и тут же снова поцеловала. Возвращались мы в больницу с обветренными губами, но счастливые. Впервые за столько лет.***
Ты шел на поправку. Все врачи поголовно верили в твое выздоровление. Я верила сильнее всех. Смотрела на твою трехметровую леску с разноцветными бусинами и верила, что ты заслужил быть здоровым. Ты немного рассказал о себе. Тот мужчина с бородой оказался твоим отцом. Того, что перестал тебя навещать, звали Плевака. Он умер несколько лет назад в аварии от потери крови: ему оторвало руку и ногу. Дальше расспрашивать я не рискнула. Я почти никогда не ощущала себя настолько хорошо. Беда пришла откуда не ждали. Я дежурила в ночную смену и утром пришла попрощаться с тобой. Ты спал, и я не стала тебя будить. Только оставила на столе записку. Я, наконец, набралась смелости и написала тебе. Предложила начать все с начала. Придя на работу в следующий раз, я с удивлением обнаружила, что твоя палата пуста. Со стен были сняты все твои рисунки, все твои вещи исчезли. Я спросила у дежурной сестры о тебе. Она жалостно посмотрела на меня и сказала, что ты умер. Умер через несколько часов после того, как я ушла домой. На похороны я не пришла. Все тело било мелкой дрожью. На работе взяла выходной и все три дня просидела дома. Смотрела на зеленеющие ветки клена во дворе.***
Я встретила твоего отца в больнице. Только тогда я задала вопрос, давно мучивший меня. - Как давно Иккинг болел? Я, конечно, уже несколько раз могла посмотреть все это в архивах. Но решила предоставить тебе право выбора. - С середины десятого класса, - ответил мне клокочущий голос. Очень уставший и сломленный, - сначала он просто простудился, но я настоял на полноценном обследовании. Благо деньги всегда в семье водились. Тогда врач поинтересовался, откуда у моего сына синяки. Он сказал, что иногда к нему пристают хулиганы. На этом мы тогда и закончили. Потом синяки стали появляться все чаше, хотя в школу Иккинг давно не ходил. С тех пор он и... – тут твой отец достал огромный носовой платок, шумно высморкался и тихо сказал, уходя, - простите, нервы... - Ничего...***
Ты был почти влюблен в меня. Ты любил меня до смерти. Я была почти не против. Я тебя почти ненавидела.