Лягушка, Ёжик и парад.

Луи пытается захлопнуть дверцу покосившегося красного пикапа, теперь, когда его ноги твердо стоят на земле, а точнее, на бордюре. Наконец, закончилась эта глупая тряска и до невозможности надоедающая пробка, которая тянулась, чуть ли не от самой Канадской границы. И почему они поехали именно сегодня? И почему именно Америка? Хотелось бы ему это знать… Но он просто обходит старую рухлядь со стороны капота, ухмыляясь тому, как он удачно припарковался, и хватает своего длинноногого спутника за руку, не забыв поймать на себе его милую улыбку. Кажется, эти ямочки снились ему этой ночью, разве нет?.. Шатен прячет ключи в карман своих узких джинсовых бридж, и поправляет белую футболку, на которой только под самым воротом прячется маленькое яблочко, разукрашенное в цвет радуги. Кудрявый только что взглянул на наручные часы и ощутимо прибавил шагу. Ощутимо для шатена. Крохотные черные вансы, обрамленные белой резиновой тесьмой, совершенно не поспевают за отполированными к такому праздничному дню туфлями по баснословной цене. Да, Луи не одобряет такие дорогие покупки своей половинки, но и запретить их он тоже не может. Тяжелый рюкзак, доверху забитый всякой всячиной кудрявого, бился и тутже отскакивал от упругого зада Томлинсона, когда несуразная парочка спускалась с горки, направляясь в самый центр городка. “И какого черта он припарковался именно здесь? Можно ведь было бросить машину прямо посреди улицы, чтобы ее потом эвакуировали на какую-нибудь штраф-стоянку…” Мысли кудрявого были какими-то злыми этим утром. — Что ты еще туда набросал, Гарри? — решил нарушить затянувшуюся тишину между ними Луи, когда оба остановились возле какого-то безлюдного кафе, прямо под пляжным зонтиком. — Там только все самое необходимое, — кудрявый ненадолго оторвался от бутылки с водой, к которой накрепко присосался, и, выхватив рюкзак из маленьких рук своего мужа, татуировки на которых так изящно дополняли его собственные, продолжил пить. Острые, как ножи, скулы, под которыми были такие впалые щеки, вдруг надулись. Да, он обиделся. Как это мило. Мило, если взрослый мужчина, который, по факту, не должен заниматься всякой чепухой, вдруг ведет себя как ребенок, которым, собственно, и является. Да, он взрослый мужчина, и да, он просто слишком сильно любит своего мужа, так почему бы не поехать с ним по такой знойной жаре прямо до сюда? Прямо до границы Америки? — Ты все еще дуешься? — золотое колечко на безымянном пальце переливается на солнце, когда кудрявый поднимает сцепленные между собой пальцы; свои и своего грустного и опечаленного принца, который просто не может не выпросить поцелуй за тот инцидент у кафе, верно? Сухие из-за жары губы находят гладкую щеку, оставляя на ней легкий поцелуй. — Нет, — кроткая улыбка, которая лишь зародилась на лице шатена, но уже дает слабую надежду на большее, — уже нет, — договаривает он, когда парочка пытается протиснуться через потную толпу людей. Парад еще не начался, а такое чувство, будто весь город собрался именно в этой точке и уже свойски активничает. Слабая связь сплетенных между собой пальцев не должна разомкнуться даже тогда, когда Гарри нагибается, чтобы поднять радужный значок, который по великой случайности или неосторожности маленький мальчик выронил из своих рук. Он не должен плакать. Слишком жарко, и оба это понимают. “Может мороженного купим?” — одним только взглядом интересуется кудрявый, повернувшись к своему заскучавшему от какой-то жизненной речевки, произносимой кем-то недалеко от них, мужу. Мужу. Луи вдруг вспомнил, как встал на одно колено, прямо там, в гостиной мамы Гарри, прямо на тот старый ковер, что хранит пережитки прошлого, следами от окурков сигарет, точно шрамами, говоря, сколько ему выпало испытаний, и сделал это. Сделал ему предложение. А спустя сначала тихое, слабое и неуверенное “да”, а затем громкое и отчетливое “ДА”, он еле смог устоять на ногах. Он и не думал, что его чудо будет таким тяжелым; он и не думал, что футболка всего за минуту пропитается сладкими слезами младшего. Фисташковое. Да, остальное, видимо, закончилось. Но не беда, ведь горячий песок, по которому сейчас ступали босые стопы обоих, и тающая на жарком солнце салатовая жидкость — гремучая смесь. Да и пусть он капнет на футболку, да и пусть, кудрявый остановится, чтобы собрать непослушные кудряшки в пучок, а только потом оттереть пятнышко, которое посадила его вторая половинка — это все ерунда. Ерунда, потому что ноги обволакивает прохладные волны, по которым Луи так изголодался, а их след в той забегаловке, полной кучи слишком вульгарно-разодетых личностей с ирокезами, давно простыл. А главное, какой-то чертов панк сейчас лежит без сознания, ведь ревнивый, но, однако, очень справедливый в этом отношении муж, вдарил ему по первое число. “Теперь слово «отвали» тебе понятно?” Наконец столпотворение удалось обогнуть, путем спешной проулки по пляжу, держась за руки, дабы всем было видно, что они вместе. Мороженное окончательно превратилось в сироп, да, и Лу давно бросил затею его съесть… Так что ледяная вода, которая в рюкзаке стала просто кипятком, была сейчас в самый раз. — Ну и где они? — Хватит ворчать, — кудрявый пытается натянуть на потные волосы черную повязку, но его тормошащий за его длинную хлопковую на все 100% радужную футболку, парень, мешает. Да не хочет он снова ссориться, потому что его друзья поймут его не так, и тогда, этот день точно будет испорчен. — Хазз, — Луи озирается по сторонам, когда понимает, что ликующая толпа со всевозможными плакатами, каждый из которых поголовно украшен одной только (обязательной) надписью «Love Wins», приближается. Кудряшки распущенны, а сам их обладатель собран как никогда. Его друзья по переписке должны были быть здесь еще 20 минут назад. Они ведь обещали подождать. Он ведь не виноват, что пришлось ненадолго задержаться… Он ведь не виноват, что все сегодня идет наперекосяк… — Хазз, милый… — Томмо аккуратно взял Гарри за руку, задевая маленькое колечко мизинцем, и скромно улыбнулся, показывая мужу румянец; да, ему 17 сейчас, что вы хотите вообще? — Достань флаг, — Гарри поворачивается к мужу спиной. Они ведь за этим сюда пришли, верно? Яркий, не как у остальных, потому что выполнен вручную, радужный флаг, в рядах которого отсутствовал голубой (как и полагается), перекочевал в крохотные лапки Томлинсона. Да, Гарри не виноват, что в такой зной ему в глаз попала какая-то соринка, отчего глаза заслезились. Он не виноват, что им пришлось остановиться, собирая за спиной кучу злостных “Побыстрее!” или “Чего застряли?!”, но были и те, которые останавливались и хотели помочь, но Луи в этом не нуждался. Рост 1,75, длинная, растрепанная челка, вансы на голую ногу и милый, такой, какой ни один взрослый добровольно не нацепит на себя, рюкзак-черепаха зеленого цвета, что вновь свисал с его плеч. Он сам справится. Встав на носочки, он сам погладит своего высоченного парня по щеке, несомненно, заливаясь при этом краской, ведь громкий свист в их сторону невозможно пропустить мимо ушей. Он сам неуклюже выронит красивый флаг из рук, и сам тут же неуклюже попытается его поднять, чем и развеселит своего сильного снаружи, но хрупкого внутри парня. Его любовь, которая никогда не должна расстраиваться из-за мелочей. А потом нежно и сладко настолько, насколько позволит жаркое солнце, поцелует свое счастье. А затем он даст один конец флага своему милому, и они оба поднимут 6-и цветную тряпочку над головами. Гордо, ничего не стесняясь, они будут идти рядом настолько близко, что уже ни у кого из присутствующих не останется сомнений, что они никакие не друзья; они будут настолько влюбленно улыбаться друг другу, что пропустят раздачу наклеек по такому случаю, и не будут против того, что эти самые наклейки налепят им на спины. Зачем отрывать влюбленных от поцелуя? Причем в такой день. Да, они не будут против того фото, которое пара девушек (также влюбленных) сделает в тот их особый момент, потому что, ну… Это ведь так обычно. * — Я хочу малыша, Томмо, — шепнет кудрявый, когда они будут сидеть в практически безлюдной кафешке одного отеля, в котором, к слову, кормят так себе. — У меня уже есть один, — улыбнется шатен. — А я хочу своего, — надуется его ответу кудрявый, облокачиваясь на спинку плетеного кресла. — Ваш заказ, — прервет их важный (по мнению Гарри, ведь он готовился к этому целый месяц) диалог официант, расставляя на столе их заказанные милк-шейки. Да, Томмо не забудет попробовать коктейль из стаканчика Гарри, ну и что, что у них один и тот же вкус? А еще он не забудет сфотографироваться с владельцем кафешки, потому что тот назовет их самой красивой парой, которая когда-либо заглядывала к нему. Ну а Гарри, он просто посмотрит по сторонам и возмутится, что его вдруг назвали красивым, ведь вокруг полно таких же красивых пар, даже та девочка с родителями за столом, которая восхищенно смотрит по сторонам, она очень красивая… Ну и разумеется, Луи поцелует его в висок, как только ему удастся встать на носочки и дотянуться до его… — Лягушка? — изумляется кудрявый, когда читает наименование десертов, а после – несомненно улыбается. — А у меня ежик, — хихикает Томлинсон. Никто не сможет объяснить, почему Гарри серьезен сейчас как никогда. Быть может, это оттого, что, когда они вернутся домой, то он обойдет все местные магазины кройки и шитья, но не успокоится, пока не купит эти самые нашивки: ежик и лягушка. Лягушка и Ежик Томлинсоны. Звучит слишком здорово, как ему тогда кажется. И именно так это и есть, знали бы вы… Он пришьет их на этот самый зеленый рюкзак, из которого сейчас выглядывает радужный самодельный флаг, который Стайлс (уже Томлинсон) шил целую ночь, перепортив кучу ткани, дабы он вышел самым красивым из всех. И так оно и было. Самый красивый. — Я хочу малыша, Бу, — кинув ложечку на блюдце, ворчит кудрявый. — Ты же знаешь, — взгляд, который не хочет расстроить; он кладет руку поверх загорелой руки своего возлюбленного; они выходят из кафе, на дверцах и вывеске которых гостеприимно написано «Всем всегда открыто»; они идут к машине, даже не заглянув в свою комнату, которую сняли на целую ночь, и Томмо добавляет: — я тоже хочу. Кудряшки прижимаются к маленькому остренькому носику, ну, а сам Гарри прижимает к себе Луи очень сильно и очень крепко, даже не думая отпускать. У них будет ребенок, верно? Может, тогда, дядя Зейн нарисует для их чада красивую сказку с кучей картинок, в которой главными героями будут Ежик и Лягушка? Все возможно, и, да, так и случится, вот уж не сомневайтесь!