Привлечь внимание

Зуко позвал Чингиза в диптаунские «Три поросенка», не особо надеясь на успех своей авантюры. Сначала ему казалось, что поговорить открыто и честно — замечательная идея и что Чинга непременно это оценит. Ну или хотя бы сделает вид, что оценил. Зуко шел на встречу, изменив свой облик до неузнаваемости: спортивная подтянутая фигура, накачанный торс, короткий ежик темных волос — все то, что могло бы заинтересовать Чингиза. Хакерские маячки-приманки в его облике были рассчитаны на то, чтобы опытный глаз чуть дольше задержался на его фигуре и невольно оценил изыск «штучной» проработки образа. В последнее время эксклюзивность «костюмчика» в Диптауне была редким случаем. А Чинга любил коллекционировать все редкое и неповторимое. Когда Зуко приметил Чингиза за барной стойкой — усталого, поникшего и равнодушного ко всему окружающему, — то понял, как не во время затеял свой эксперимент. Он отлично знал, что при такой заторможенности Чингиза хоть наизнанку вывернись, но все равно желаемого не получишь. И Зуко просто прошел мимо. Не глядя, не оборачиваясь, присел у крайнего столика, заказал что-то наугад, но к еде в итоге так и не притронулся. Немного понаблюдал за раздосадованным Чингой, за тем, как тот небрежно бросает монеты на стойку, торопливо расплачиваясь. Потом тоже поднялся и вышел. На душе было совсем скверно. Пару лет назад они резко сблизились и — то ли по пьяни, то ли просто от безысходности — переспали. С того момента Зуко словно заклинило: всегда и всюду хотелось Чингу, только его и никого больше. Но Чингиз сразу дал понять, что произошедшее — лишь случайность, не более того. И все следует забыть, если Зуко хочет остаться его другом. Зуко честно старался забыть: не думать, не вспоминать, не стоять под ледяным душем, прикрыв глаза и представляя, представляя всё до бесконечности… Но наваждение не отступало. Чингиз ему снился, мерещился в каждой толпе. В итоге Зуко решил, что стоит наконец выяснить отношения. Решить решил, но выбрал момент, конечно же, неудачный. Через месяц он навестил Чингиза в реальности, напросился в гости как-то спонтанно и опять оказался не у дел: у Чингиза гостил Леонид. Зуко обреченно перетерпел совместный ужин, натянуто поулыбался чужим шуткам и как-то слишком неуклюже поспешил распрощаться. — Пошли-ка, — велел Чингиз и потащил Зуко по лестнице наверх, на чердак. Втолкнул в небольшую комнатку с задернутыми шторами, прогретую лучами летнего заходящего солнца. — Я скучал, — сказал он хрипло, притиснув Зуко к стене в тот момент, когда он попытался объяснить, зачем собственно пожаловал в гости. Чингиз прижал пальцы к его губам, протестуя против дальнейших неуместных словоизлияний. — И ты тоже должен был скучать. Зуко неверяще посмотрел на него, тихо вскрикнул, когда его принялись целовать — жадно, настойчиво, не давая возможности опомниться. — Если завтра опять… скажешь, что надо все забыть… — сквозь их совместные стоны и напряженные выдохи предостерегающе зашипел Зуко, — я придушу тебя. Вызову снова в «Трех поросят» и там придушу. — Договорились, — деловито согласился Чингиз, подталкивая к небольшому диванчику у стены. — А если ты еще раз заявишься в том паскудном обличие ловеласа, я за себя не отвечаю. Разложу прямо там, на столе, и оприходую при свидетелях. Зуко удивленно замер. — Так ты узнал меня? — Конечно, — проворковал Чингиз, явно очень довольный собой. Он хихикнул, покусывая Зуко за ухо, пуская в ход язык. — Такие зазывные маячки только ты умудряешься проставлять, да еще и демонстрировать их как величайшую ценность на свете. Зуко расплылся в удовлетворенной и немного сконфуженной ухмылке…