Слова, застрявшие в моей душе

Ты прости, что так долго не писал, Ник. Ты знаешь, я совсем заработался. Студия, записи, интервью — все это очень сложно и больно, когда тебя нет рядом. Да, это моя работа, и я должен всегда быть счастливым и улыбаться, но какой в этом смысл, если тебя нет рядом со мной? Какой в этом смысл, если я не смогу посмотреть в твои счастливые, горящие огнем глаза, и сказать, что мы сделали это вместе; сказать, что все, чего я достиг, — реально благодаря тебе; сказать, что ты даешь мне надежду в то, что все у нас будет хорошо, несмотря ни на что. Но тебя нет. Тебя нет в нашей квартире, тебя нет в нашей спальне, ты не делаешь больше мне по утрам бутерброды. А мне ведь это нравится, знаешь? Ты больше не пишешь мне записки и не прикрепляешь их на холодильник, на наш холодильник. Ты больше не врубаешь музыку на весь дом, что даже не слышишь, когда я возвращаюсь и хлопаю дверью, а после не пугаешься, когда я резко тебя касаюсь. Ты больше не целуешь меня страстно, но в тоже время так нежно, как можешь только ты. Ты не называешь меня «мой Владичек» и не приносишь мне поднос с едой, когда я болею. Ты больше не рассказываешь мне сказки, когда я в панике вскакиваю посреди ночи от того, что мне снятся кошмары, и я не могу уснуть. А знаешь, кошмары мне теперь снятся часто. Ты не делаешь всех этих дурацких мелочей, которые я так люблю. И самое обидное — это то, что ты пообещал себе больше не возвращаться в Москву. Не возвращаться ко мне. А я ведь скучаю. Ты не представляешь, насколько сильно я скучаю; насколько трудно хранить в себе эти эмоции, ведь я не могу никому об этом сказать: мы публичные люди, а наши отношения запрещены для огласки. Несмотря на всю эту историю с Мишей. Так вышло, что менеджмент принуждает нас быть вместе, принуждает гулять по клубам и ездить отдыхать. Да я бы все отдал лишь бы появиться с тобой на публике и взять нежно за руку. Я бы все отдал, чтобы поцеловать тебя, а потом встать на колено и сказать всем, что ты только мой. Главное, сказать это тебе. И нет, не сказать, а прокричать. Прокричать о моих чувствах на всю Москву, на всю Россию, на весь мир. Я хочу, чтобы каждый человек, каждое животное и каждое насекомое знали о нас — знали о том, что мы вместе. Я готов переплыть океан вместе с тобой, а после полететь в космос; мне не важно место — главное, быть рядом. Но я не могу. Как бы сильно я этого ни хотел и ни желал, но я не могу этого сделать. Я не такой сильный, как ты. Ты сказал, что хочешь доучиться, и тебе позволили уехать, но я не могу. Эта профессия — единственное, что меня кормит. Да и уйти из шоу-бизнеса я тоже не смогу — я останусь публичным человеком, как бы сильно я ни желал обратного. Уж лучше быть настоящим, чем вечно прятаться под маской счастливого человека. Завтра наконец заканчивается мое путешествие с Мишей. Они заставили меня лететь отдыхать вместе с ней для поддержания легенды нашей любви, но что это за бред, когда сильнее нашей с тобой любви нет ничего на свете. Я слушал песню, которую мы пели в группе, и, на самом деле, это единственная песня, которую я в последнее время слушаю. Там твой голос, там ты, а еще там наши мечты и начинания, еще не разбившиеся о скалы этого жестокого мира. Там надежда, надежда на будущее и вера в лучшее. Я надеюсь, ты прочитаешь это. Надеюсь, ты все поймешь. Надеюсь, ты сможешь простить меня и вернуться, несмотря на то, что я сделал. Несмотря на то, что я все испортил. Я не смогу себя переселить и отдать тебе это письмо. Я боюсь, я боюсь твоей реакции и отвержения. Уж лучше так. Я свыкнусь. Со временем, но свыкнусь. Не буду лезть к тебе, просто будь счастлив. Ты всегда будешь занимать особую часть моего сердца. Я понимаю, что ты меня не простишь. Поэтому, когда я допишу, я сожгу это письмо и, наконец, скажу сам себе, что выговорился. P.S. с любовью, твой Владик.