Перевоспитание, или Как я жил в армии

      На следующий день Фаррелл, как и обещал, пришёл ко мне. Я был несказанно рад его приходу, всё-таки я его лю… кхм… Э-э-э, нет, как бы вслух это не сказать. — Привет, малыш, — Колин зашёл в палату с счастливой улыбкой. В одной руке он держал цветы, а в другой сетку с апельсинами. Я улыбнулся при виде его. Так, а кто ему сказал, что я люблю апельсины? Или это просто совпадение?       Подойдя ко мне, он поцеловал меня в лоб. — Хм, Джаред, ты сегодня какой-то горячий, — Фаррелл недоверчиво посмотрел на меня. — Да, небольшая температура поднялась. Врач сказал, это нормально, когда пациента от капельницы освобождают, — я показал Колину пустую руку, где ещё вчера была иголка. — О, это хорошо! Значит, близишься к выписке? — Ну, да.       Я отвечал на вопросы Фаррелла немного вяло, поскольку был слаб без капельницы. Она придавала мне силы. А теперь её нет, организм требует еды, но есть я пока не могу. Вернее, я пробовал съесть то, что дают в столовой больницы, но так и не смог проглотить ни ложки. — Ой, забыл, — вдруг спохватился Колин. — Это тебе! — он указал на букет и апельсины. — Спасибо, — я улыбнулся. — Откуда ты знаешь, что я люблю апельсины? — Интуиция, мальчик мой, — хитро прищурился сержант. — Ага, интуиция. Её случайно не Шеннон зовут? — Может быть, — Фаррелл приблизился ко мне, заглянул в глаза и поцеловал. — М-да, ты даже целуешься слабо. Ты вообще ел сегодня?       Я отрицательно помотал головой. — Понятно.       Сказав это, Фаррелл выпрямился и вышел из палаты. Я даже ничего сказать ему не успел.       Вернулся он где-то через минут пять с тарелкой овсяной каши в руке. — Нет, Колин, — словно маленький ребёнок, заныл я. — Я не хочу кашу. Может, лучше апельсины? — Никаких апельсинов, пока не поешь нормально. — Ну Кол! — я попытался максимально изобразить истерику ребёнка, но далось мне это с трудом. Слабость, что с неё взять? — Сейчас ремня получишь! — строго сказал Кол. — Всё, понял, — в моём понятии ремень теперь плохо ассоциируется. — Вот и умница.       Колин поставил тарелку на тумбочку, потом поднял мне кровать, чтобы я не подавился. Усевшись поудобнее возле меня, Фаррелл взял тарелку с тумбочки, зачерпнул ложкой немного каши и показал, чтобы я открыл рот. — Ты смеёшься? — я удивился. Ещё не хватало, чтобы он меня кормил. — Нет. Открой рот. — Но… — Открой рот!       От резкого тона Фаррелла я выполнил приказ, и сержант засунул мне в рот ложку. Когда он её убрал, приказал жевать. Пришлось выполнять, потому как перечить было опасно.       Я с трудом проглотил первую ложку, а Фаррелл уже тянул мне вторую. Как и в предыдущий раз, мне пришлось проглотить и её. — Кол, я столько не съем, — сказал я, указав на тарелку, когда сержант протягивал мне третью ложку. — Сколько съешь.       Ну, короче, половину тарелки он в меня впихнул, кормя из ложечки. — Молодец, Джей, — похвалил меня Фаррелл, потрепав по голове. — Вкусно? — А ты сам попробуй, — скривив рот, сказал я.       Фаррелл меня послушался. Зачерпнув ложку, он направил её к себе в рот. Лицо его слегка исказилось. Сначала он хотел выплюнуть всё обратно, но из-за моего укоризненного взгляда ему пришлось проглотить. — Вкусно? — его же тоном спросил я. — Необычно. — Ну-ну, — я улыбнулся.       После каши Кол всё же решил меня порадовать. Он взял один апельсин, почистил его и по долькам скормил мне. — Кстати, Кол, я подумал насчёт твоего предложения, — вдруг сказал я, принимая с его рук очередную оранжевую дольку. — Какого? — С кем лучше кончать: с жизнью или с тобой, — пояснил ему я. — А! Ну так и? — Я выбрал тебя. — Правильно. Я же говорил, — Колин гордо задрал голову вверх. — Да-да. Так вот, сегодня я покончу с тобой раз и навсегда. Видишь окно? — Вижу. — Будь добр, сигани, — сказав это, я улыбнулся и забрал из рук Колина апельсин.       Фаррелл как-то странно посмотрел на меня, потом молча встал и подошёл к окну. — И желательно без парашюта, — добавил я, пережёвывая фрукт. — Ты уверен? — спросил Колин, высунувшись из окна и посмотрев вниз. — Абсолютно.       Тогда Колин пошире раздвинул окно и забрался на подоконник. Я, признаться, удивился, но виду не подал. Шутить любой может. — Ну, я пошёл? — спросил у меня Фаррелл. — Да, конечно, — с сарказмом ответил я, отправляя последнюю дольку апельсина в рот. Вкусный, зараза!       И секунды не прошло, как Фаррелл вдруг развернулся и… блядь, выпрыгнул из окна! Сердце моё ушло в пятки. Я закричал и кинулся к окну. — Колин!       Высунув голову из окна, я охерел. Фаррелл как ни в чём не бывало стоял на земле, скрестив руки на груди, и улыбался во все тридцать два. Блядь, нахуй, первый этаж! Сука! А я ведь даже не знал, что нахожусь на первом этаже. С кровати не вставал — капельница не позволяла, а в окно было видно… Да нихуя не было видно — занавески мешали! — Испугался? — смеясь, спросил Колин. — Идиот! — громко крикнул я и с шумом захлопнул окно.       Плюхнувшись обратно на кровать, я стал ждать этого ненормального. Вот вроде бы взрослый мужик, а ведёт себя, как… как я! Блядь, бесит! А ведь я действительно испугался. В моей голове успело пробежать столько кадров, где он лежит на земле в луже собственной крови.       Зайдя обратно ко мне в палату, Колин виновато, но с издёвкой посмотрел на меня. Я не выдержал, взял апельсин и зашвырнул его в Фаррелла, но тот ловко успел его поймать, приближаясь ко мне. — Придурок! — крикнул я, швыряя в него второй апельсин. Потом третий, четвёртый, пятый. — Дебил! Идиот! Ты знаешь, как я испугался! — Ты ведь сам сказал, — Фаррелл улыбнулся. Вот скотина! У него ещё хватает наглости лыбиться! — Мало ли, что я сказал! Ты совсем что ли не соображаешь?!       Когда апельсины кончились, Фаррелл подлетел ко мне. Я стал колотить его руками, куда только можно было, но он успел осторожно перехватить их и пригвоздить к подушке. — Отпусти, я с тобой ещё не закончил! — вопил я. — Слышишь? Отпус… мммм…       Сержант не дал мне договорить, заткнув мой рот глубоким поцелуем. Я сначала чуть-чуть посопротивлялся, но силы были не те, поэтому мне пришлось оставить это занятие.       Он всё же смог вовлечь меня в поцелуй. Я стал ему отвечать, но всё ещё был зол на него. Переплетая мой и свой языки, Колин взял мои руки и обвил их у себя на шее, свои же переместил мне на талию. Продолжая поглаживать меня руками, Колин стал губами спускаться к шее. Он целовал меня с таким жаром, что я невольно возбудился. Да что греха таить? Я возбуждался только от одного его взгляда. А уж когда он мне приказывает, я чуть в штаны не кончаю. Да, люблю, когда он властвует надо мной.       Я тяжело дышал, когда Фаррелл переместился на мою ключицу, периодически проводя языком по ямке. Чёрт, я ведь сейчас кончу! Это очень приятно, когда Колин так страстно меня целует, слегка задевая кожу своей утренней щетиной. А когда Кол спустился ещё ниже, поцеловав мой сосок сквозь хлопковую ткань больничной сорочки, я глухо застонал. — Чёрт, Колин, надо останови… ах! — он снова не дал мне договорить, поцеловав второй сосок. Блин, я так больше не могу! Хочу его! — К-Кол… не… не здесь…       Я зашипел и выгнулся, когда сержант как бы случайно задел мой выпирающий член. Да и его дружку тоже уже не терпится поскорее выбраться из штанов. Со мной было полегче — я был в одной только сорочке, которая ну никак не теснила моего товарища, а вот Фарреллу было сложнее.       Я испугался, когда Колин забрался одной рукой под сорочку и коснулся моего члена. — Нет, Колин, не надо! — Что-то не так? — испуганно спросил он. — Нет, просто… это же больница. Я не могу здесь. Прости. — О, Джей, не извиняйся, — Колин убрал руку, — всё в порядке.       Фаррелл нежно провёл рукой по моим волосам, целуя в нос, отчего мне стало спокойно и тепло на душе. Так он ещё никогда не делал. Хотелось прижаться к нему, поцеловать и дать в конце концов себя трахнуть, но ведь именно этого я и боялся. То, что я сказал про больницу, якобы здесь я не могу, так как это общественное место, было лишь частью правды. На самом же деле я боялся боли. Да, знаю, Кол мне больше её не причинит, но ошибки прошлого всё равно всплывали в голове и отзывались горьким разочарованием. Я просто был не готов, но сказать это Фарреллу в лицо боялся. А вдруг он разозлится. А вдруг, как и тогда, молча повалит меня на кровать и трахнет против моей воли. Я, конечно, знал и надеялся, что он больше так не поступит со мной, но что-то мешало мне полноценно ему доверять. — Колин, пожалуйста, пообещай мне, что ты не будешь больше так меня пугать, как сегодня с этим грёбаным окном, — прижавшись к нему, сказал я. — Я ведь пошутил. — Хм, а тебя вообще возможно напугать? — с сарказмом отозвался Кол, поглаживая меня по спине. — Я серьёзно! — Ладно, не буду. Но ты тоже мне пообещай, что больше не будешь накладывать на себя руки. — Я обещаю, — сказал я и поцеловал своего сержанта в губы. Тот не удержался и снова принялся меня целовать, правда к члену больше не тянулся. — Джей, можно вопрос? — после поцелуя спросил Фаррелл. — Какой? — Который уже давно не даёт мне покоя. — Ну, давай, — пожал я плечами. — Почему в тот день, когда я надругался над тобой, ты привёл в мой дом этих журналисток? — Вот умеешь ты портить моменты, Колин! — Я знаю. И всё же, зачем? — Блин, Кол, я уже и не помню. Просто тогда был зол на тебя, хотел насолить, а тут такая возможность. Я не удержался, — говорить всё это ему в лицо было противно. — А сейчас ты имеешь какое-нибудь отношение к этим девушкам? — ревниво спросил Колин. Нихера себе! Вы это слышали? Колин Фаррелл ревнует! — Нет, Колин, поверь. Мы даже больше и не встречались, — я делал вид, что мне всё равно, но в глубине души я танцевал и пел. Это здорово, когда Колин ревнует, но это также и опасно. — А с рыжей? — продолжал интересоваться сержант. — С Элис… Ну, мы виделись… вчера. Но мы расстались. — Почему? — Господи, да какая разница, почему? Просто расстались и всё. — Хорошо, хорошо, я понял, — Колин слегка улыбнулся, но это была какая-то не та улыбка. Что-то в ней было не так. Она была неискренней. Это вообще была не улыбка, а маска. Тогда я взял Колина за руку, посмотрел ему в глаза и попытался сказать: — Кол, я… я люблю…       «Давай, Лето, скажи это», — говорил мне мой маленький я. Блин, это нелегко! «Ну же!». Я нервно выдохнул. — Я люблю… люблю… — чёрт, я не могу, — я люблю апельсины. Ты можешь в следующий раз мне их принести?       «Блядь, ну что за идиотизм? Ты слабак, Джаред! Слабак! Какие нахуй апельсины?!» — ругал я сам себя.       Фаррелл явно хотел услышать не это, но виду не подал. — Апельсины? Ладно, но с учётом того, что ты не будешь больше в меня ими кидать. — Угу. — Вот и молодец, — Фаррелл улыбнулся. — Ладно, малыш, мне пора. — Уже уходишь? — расстроился я. — Надо идти. Долг зовёт. Ну, солдат Лето, не дуй губёшки, я — усмехнулся сержант, потом наклонился к моему лицу и чмокнул меня в губы. Но разве мне достаточно какого-то там мимолётного поцелуйчика? Я схватил Колина за рукав и притянул его к себе ближе, пробираясь языком к нему в рот. Он этому очень удивился. Правильно, до этого всю инициативу он брал на себя, а тут вдруг я.       Колин слегка приоткрыл рот, давая мне возможность самому управлять поцелуем. На этот раз я забрался к нему в рот, я гулял по его дёснам и зубам, я сплетал наши языки в единое целое. Иногда я проходился по его губам, облизывал их, потом слегка покусывал и снова облизывал. Всё это Колину нравилось до появления вспышек в голове. Он не смог просто сидеть и наслаждаться поцелуем — хотелось принять участие. Поэтому он сорвался, аккуратно своими тёплыми ладонями обнял меня за шею и углубил поцелуй, хотя казалось, что углублять уже некуда.       Я ещё крепче вцепился в рукав Фаррелла, будто бы боясь того, что он уйдёт. А мне и так не хотелось, чтобы он уходил. С ним было спокойно и тепло на душе. Он для меня — ежедневная доза наркотика, как и все его поцелуи и прочее. Но зайдёт ли у нас что-то дальше поцелуев, я не знаю. Меня это пугало. До сих пор мне снится тот страшный день, тот свирепый взгляд Колина и все его грубые действия, причиняющие боль. Всего этого я до жути боялся.       Мы продолжали целоваться, постоянно меняясь позициями — то он напирал, то я. Воздуха критически не хватало нам обоим, но разрывать поцелуй так не хотелось. Господи, я хочу целовать этого мужчину вечно! Я хочу чувствовать его рядом, ощущать тепло его тела, быть привязанным к нему. Я хочу его!       Не знаю, что заставило меня на секунду открыть глаза. Может, я просто захотел взглянуть на Кола, но заметить успел не только его. Повернув взгляд влево, в дверях я заметил двух стоящих людей. Сердце моё в тот момент ускользнуло в пятки, глаза забегали по палате. Я с испугом попытался оттолкнуть Колина, который продолжал меня целовать, не замечая посторонних. Тот в очередной раз удивился моей реакции, но когда проследил за моим взглядом и повернул голову туда, куда смотрел и я, резко отпрянул от меня. В проходе стояли офигевший от происходящего Шеннон и чему-то радующийся Томо.