Перевоспитание, или Как я жил в армии

      Колин смотрел на меня глазами, полными удивления. Присутствовал в них ещё и страх. Чего же ты боишься, глупый? Бояться надо мне. Но я был немного поражён своей смелостью. Да, я ни капли больше не боялся. Ведь я знаю, что это он, мой Колин — человек, который никогда не причинит мне боль. Твою мать, да я верю этому ирландцу! Пусть он когда-то ненавидел меня, а я его, пусть он изнасиловал меня, пусть он был первой причиной моей попытки суицида — я всё равно люблю его и буду любить.       Я смотрел на Фаррелла, не смея пошевелиться. Пусть делает со мной всё, что захочет. Я больше не боюсь. — Джей, ты заболел? — усмехнувшись, спросил сержант и коснулся тыльной стороной ладони моего лба. — Нет. — Ох, шутник ты мой, — Колин забрал у меня ремень и стал обратно надевать его. Я сначала не понял его ход мыслей, но потом до меня дошло — Фаррелл не верил мне. Он думает, что я шучу. Ха, обознался, малыш!       Я резко схватил Фаррелла за плечи и быстрым движением поменял нас местами. Теперь к стене был прижат не я, а сам товарищ сержант. — Джаред, ты че…       Я не дал договорить Колину, впившись в его губы. Он думает, что я шучу. Ха, нет уж! Не в этот раз. Сейчас я покажу тебе, какой во мне иногда сидит зверь.       Пока я умело переплетал наши языки, мои руки безудержно шарили по его телу. Во мне бушевала какая-то страсть. Я ещё никогда не хотел человека так сильно. Руки вновь наткнулись на ремень. Тогда я снова вытащил аксессуар из зелёных брюк и принялся расстёгивать пуговицу вместе с ширинкой. Когда и то, и другое уже были расстёгнуты, а штаны вот-вот должны были упасть с бёдер ирландца, Колин вдруг остановил меня: — Джей, что ты делаешь? — Кол, я хочу тебя, — прошептал я и кончиком языка провёл влажную дорожку на его шее от ямки до подбородка. Фаррелл издал полувздох-полустон и откинул голову назад, открывая моему взору манящую шею. Я поймал момент и начал целовать её, иногда слегка покусывая и оставляя розовеющие следы. Максимально прижавшись к Колину всем телом, я почувствовал упирающийся мне в живот член. Руки сами скользнули к нему в штаны, забираясь под резинку трусов. — Джаред, — тяжело дыша, сказал Колин и вцепился в мои руки, не давая приступить к дальнейшим действиям, — зачем ты это делаешь? Я не смогу остановиться, если ты сейчас не прекратишь эту пытку! — Я и не хочу, чтобы ты останавливался, — для большей уверенности я снял с себя футболку и кинул её на пол. — Давай, Кол.       Фаррелл заглянул в мои глаза, будто бы для полного убеждения. Моя решительность его убедила. Колин, недолго думая, сделал шаг ко мне и страстно поцеловал в губы, успевая их немного покусать. Руками он бродил по моему голому торсу, периодически задевая соски, что сильно возбуждало. Мой член уже давно напрягся и требовал немедленной разрядки.       Когда сержант переключился на мою шею, целуя и вылизывая её, я забрался руками под футболку Колина. Кончиками пальцев я прошёлся по его спине, рёбрам, очертил пару кругов вокруг сосков. Но потом мои бесстыжие пальцы потянулись ниже. Пройдясь по животу, они стали спускаться ещё ниже, пытаясь во второй раз проникнуть в трусы к Фарреллу. Сам не понимаю, откуда во мне взялось столько смелости. Просто увидев Кэтрин с моим Колином, мне стало так плохо. Представив сержанта в одной постели с психологом (до этого я не знал, что она его сестра), мне стало неприятно и паршиво. Почему она может, а я нет? Почему она не боится, а я боюсь? Страх потерять Кола только из-за секса раззадорил меня. Поэтому-то я и решился. Но теперь меня уже было не остановить. Страсть бегала по телу, отдаваясь приятными ощущениями. От лёгких прикосновений Колина тело вздрагивало, будто от лёгкого электрического тока — настолько сильно этот человек влиял на меня.       Когда мои пальцы коснулись твёрдого члена ирландца, Колин резко выдохнул, издавая тихий стон. Нравится, значит? Тогда я полностью обхватил его плоть руками и слегка сжал, кончиком мизинца касаясь головки и поддевая её ногтём. — Ох, Джей, — прорычал Фаррелл и, вцепившись в мои плечи руками, резко опустил меня на кровать. Я не издал ни звука. Мне не было страшно. Наоборот, я жаждал поскорее ощутить его горячий член в своей заднице.       Колин рывком сорвал с себя футболку, скинул брюки и в одних трусах накинулся на меня. Боже, что за животное! Хотя я и сам, как сучка во время течки, стонал и ждал его. Осталось только для полного правдоподобия отклячить задницу и начать скулить.       Забравшись на меня сверху, Колин вновь принялся целовать меня везде, где только можно было. Чёрт, в моих штанах слишком тесно. А Фаррелл ещё и сверху уселся. Блядь!       Я начал негромко постанывать, когда сержант впился губами в мой сосок. Цепляя розовую горошинку зубами, он немного грубовато сосал и покусывал её, а второй рукой нежными движениями игрался с другим соском. Это нереально сносило крышу. Было безумно охуительно. Я стонал и пытался не слишком сильно извиваться под ирландцем. Теперь с Колином я боялся лишь одного — кончить раньше времени. Ведь терпеть уже было невозможно — член трещал по швам.       Наконец, перестав терзать мои покрасневшие соски, Фаррелл губами начал спускаться ниже, оставляя розовые следы на теле. Пощекотав кончиком языка мой пупок, сержант (наконец-то!) расстегнул мои штаны и, одновременно хватаясь за резинку брюк и трусов, стянул с меня обе вещи разом. Какое же облегчение нахлынуло на меня, когда мой дружок буквально выпрыгнул из тугих тисков ткани. Я даже непроизвольно выдохнул, на что Фаррелл усмехнулся. — Какой же ты нетерпеливый, малыш, — приблизившись к моему лицу, прошептал Колин и прикусил моё ушко. — Колин… давай уже, — с трудом прохрипел я. Не могу больше сдерживаться.       Колин и сам уже был на грани. Терпеть больше не было сил. Да и зачем терпеть? Это же вредно!       Сержант вдруг слез с меня и подошёл к тумбочке. Я вопросительно уставился на него, чего Фаррелл не мог не заметить. — Смазка, малыш, — пояснил он мне, доставая из тумбочки небольшой синий тюбик и показывая его мне. Это радовало. Со смазкой ведь не так больно, да? Мне вдруг стало смешно. — Ты чего? — не понял моей реакции сержант. — Нет, ничего. Просто представил тебя, как ты покупаешь её, — я указал на тюбик. Я ждал, когда Колин покраснеет от смущения, но этот хитрожопый ирландец заставил покраснеть меня. — А я вот уже которую ночь представляю тебя стонущим подо мной. Ты весь такой взмокший и горячий… — Колин говорил медленно и с хрипотцой в голосе.       Чёрт, вот сука! Кажется, я покраснел до кончиков ушей. Глаза забегали по комнате, не зная, на чём остановиться. — Обожаю видеть тебя смущённым, — засмеялся Колин и подсел ко мне на кровать. Всё ещё смущаясь из-за слов сержанта, я притянул к себе ноги, обнимая колени. — Ну ты чего, зайчонок? Я же пошутил.       Колин притянул меня к себе и нежно поцеловал, тихо опуская на подушку моё тело. Стеснение как рукой сняло. Потом Колин раздвинул мои ноги, приказав расслабиться, что я и попытался сделать. А Фаррелл тем временем выдавил нужное количество смазки себе на пальцы и поднёс их к моему анусу. Словно по команде я непроизвольно сжался, когда почувствовал прохладную тягучую жидкость там. — Не бойся, малыш. Я не сделаю тебе больно, — успокаивал меня Колин. Его пальцы по-прежнему были там. — Ты мне веришь?       В ответ я кивнул ему головой.       Приблизившись к моим губам, Колин нежно шепнул: — Расслабься, зайчонок. Впусти меня.       Фаррелл накрыл своими губами мои, тем самым сделав отвлекающий манёвр. Когда я начал отвечать на его поцелуй, забыв про пальцы, Колин резко вошёл одним из них в меня. То ли стон, то ли крик вырвался из меня, но так как ирландец продолжал настойчиво целовать мои губы, как такового звука не получилось. Это было скорее мычание.       Теперь было трудно отвечать на поцелуй сержанта — всё внимание забирал палец, хозяйски шаривший во мне. Я быстро к нему привык. Но когда Колин добавил второй, привыкать стало труднее. Фаррелл двигал ими взад и вперёд, разъединял и соединял, растягивая тугое колечко мышц. Дышать стало труднее, когда я почувствовал третий палец, проникающий в меня. Воздуха не хватало, на лбу появились капельки пота, а глаза застелила тонкая пелена жгучих слёз. — Потерпи, малыш, — шептал Колин, целуя меня то в лоб, то в висок. — Скоро будет легче.       Я свято верил его словам и пытался расслабиться. Колин двигал пальцами, периодически проникая всё глубже. Что же ты тянешь? Давай, вставляй уже в меня! — Колин… давай уже… — Нет, зайчонок, ещё рано.       Чёрт, почему рано?! Чем быстрее он войдёт в меня, тем раньше кончит. Разве нет? Зачем же шарить там пальцами? Только лишняя неприятная боль. — А… а когда… — я не успел задать вопрос полностью. Меня всего передёрнуло сладкой дрожью, когда сержант как-то по-новому вставил в меня пальцы. Даже стон я не смог сдержать в себе. Что это только что было? До чего он дотронулся?       Когда Колин повторил это движение, меня вновь окатила та же волна, возбуждая и заставляя стонать. Вот теперь мне действительно хотелось почувствовать член Фаррелла в себе. — Вот теперь можно, — слегка улыбнувшись, сказал ирландец.       Колин вытащил пальцы. Сейчас. Вот сейчас он войдёт в меня. Но Фаррелл будто специально тянул время. Он медленно стянул с себя трусы до колен, потом расположился между моих ног, упираясь членом в возбуждённое отверстие. Я зажмурил глаза, но ничего не произошло. Колин по-прежнему не собирался входить. Я открыл один глаз, а затем и второй. Перед моим лицом было лицо сержанта, нежно смотрящего на меня. — Джаред, не бойся. Я буду осторожен, — Фаррелл успокаивающе провёл ладонью по моим волосам и лбу. — Я верю, — прошептал я и облизнул пересохшие губы.       Колин мягко поцеловал меня, потом сплёл свои пальцы левой руки с моими, а мою свободную руку положил к себе на плечо. — Приготовься, Джей, — тихо сказал Колин и начал осторожно проталкивать свой член в меня.       Сначала всё было хорошо, даже немного приятно. Но когда Колин резким толчком вошёл в меня наполовину, тысяча искр вспыхнули и рассыпались возле моих глаз. Я с силой сжал плечо сержанта, ногтями впиваясь в кожу. На глаза выступили слёзы. Да, было немного больно. Но эта боль быстро исчезла. На её место встала обида за то, что я раньше не смог довериться Колину. Ощущать его в себе было великим блаженством. Именно в этот момент я ничего не хотел, кроме как быть всю жизнь с ним рядом. — Джей, милый, родной мой, — после каждого сказанного слова Фаррелл осыпал меня градом поцелуев, — скажи, что всё хорошо. — Колин, всё хорошо, — я быстро поцеловал его в губы. — Давай.       Всё это время ирландец не двигался. Боясь причинить лишнюю боль, Колин терпеливо ждал. Но когда я сказал ему «давай», сержант начал медленно делать плавные движения бёдрами. Сначала он входил только наполовину, но когда я уже сам начал двигаться ему навстречу, Колин ускорил свои движения и стал входить в меня до конца.       Каждый толчок отзывался во мне сладко-тягучей волной кайфа. Хотелось большего. Мне было мало, но куда ж ещё? Я стонал под ним, стараясь раздвинуть ноги ещё шире. Чёрт, как же хорошо!       Колин продолжал крепко держать меня за руку, а второй стал поглаживать мой член. Когда он заметил, что мне это очень даже понравилось, Фаррелл принялся быстро двигать рукой то вверх, то вниз, принося нереальное наслаждение. Я чувствовал, как пик блаженства приближается с каждым новым толчком. Стоны вырывались из меня, один громче второго. Колин тоже пыхтел, задыхаясь от нехватки воздуха. В комнате стало жарко, как в аду. Секунда. Вторая. Сил больше нет сдерживаться. Я, громко выкрикнув имя своего сержанта, наконец-то кончил. Следом же кончил прямо в меня и Фаррелл, обессиленно падая на моё тело.       Сейчас мне хотелось только одного — чувствовать его обжигающе-разгорячённое тело на себе и слушать запыхавшийся голос. Никогда и ни с кем мне не было так хорошо, как с Колином. Он — моё всё. Без него не вижу смысла быть на этой планете. С ним я живу, а без него лишь существую. Я готов пойти на всё ради него. Боже, да я продам мир ради этого человека! Отныне мой любимый цвет — это цвет глаз Колина, мой любимый запах — это запах его тела, а моя любимая музыка — это биение его сердца. Я смогу прожить без почки, смогу прожить без желудка, даже без мозгов смогу прожить, а вот прожить без Колина — это вряд ли.       Сейчас мне было очень хорошо. Мысли куда-то улетели. Осталось только невыровненное дыхание и послевкусие секса. Не замечая ничего вокруг, кроме быстрого биения сердца Колина, мирно покоившегося на мне, я сладко заснул вместе с ним в обнимку.