Занятная психология

Уилл открыл глаза и тут же отвернулся прочь от ярких лучей зимнего солнца, пробившегося сквозь жалюзи. Все тело ныло, а в голове царил хаос: воспоминания, казалось, смешались с обрывками снов, и теперь юноша не был уверен где он находился, ведь последним, что он помнил была погруженная в темноту аудитория и жесткое дерево под лопатками. Приятная истома разлилась по мышцам, а губ коснулась улыбка. Неплохое начало последнего дня, только надо понять, где он оказался. Он лежал на диване, закутанный в свою же одежду, взирая на небольшое помещение. Он приподнялся на локтях и огляделся: он был в комнате отдыха, пока еще пустой, но насколько он мог судить по ключам, лежавшим на кофейном столике, вовсе не закрытой для посещения. А потому, резко подскочив с прогретой искусственной кожи и наспех одевшись, Грэм вылетел из кабинета, закрыв за собой дверь на ключ. Повертев в руках прохладный металл, он зашагал прочь, направляясь к деканату. Похоже, учебный день только начался, и некоторые студенты еще только шли с завтрака, сонно потирая заспанные лица. Приглушенные голоса не отвлекали и создавали приятный фон, словно собственный ритм небольшого городка, впустившего в себя ненадолго и Уилла Грэма. Брюнет с благоговением огляделся, стараясь запечатлеть навсегда красный кирпич стен, покрытую многом статую и цепочки следов на тонком белом слое, укутавшем землю. Ему определенно будет не хватать этой размеренной жизни маленького сообщества. Слабая улыбка тронула губы, и Уилл поднял взгляд к холодному январскому небу, качая головой. Нет, он был полным идиотом, раз добровольно шел на такое... Офис декана встретил его запахом кофе и мерным постукиванием пальцев о клавиатуру. Секретарша улыбнулась ему, когда ладонь легла на ручку двери, и Уилл подумал с некой смесью ожидания и благоговейного ужаса, что это все происходило с ним в последний раз. Шаг вперед, скрип двери и приветливый голос Джека Кроуфорда: - Входи, Уилл, чем могу помочь? "Боюсь, уже только одним..." - подумал юноша, приветливо улыбаясь и садясь в уже знакомое кресло напротив. Странно, но теперь все это не внушало такого ужаса, как раньше, когда он еще в ноябре пришел туда на грани исключения. - Так чем я могу помочь нашему таланту, - мужчина был чем-то расстроен, но все же улыбался, проявляя дружелюбие. - Ну, дело в том, что... Эта психология, я совсем не могу, - Уилл запнулся и почувствовал как покраснел, - она мне совсем не дается, и на нее у меня уходит столько сил, что... - Но тем не менее ты ее сдал, - с гордостью в голосе прервал его Кроуфорд, заслужив полный недоумения взгляд, - профессор Лектер сегодня отдал результаты, и я тобой доволен. Очень. Он сказал что-то еще. Наверняка очередные поздравления с удержанием гранта, но Уилл уже не слушал его, просто взирая на заполненное аккуратным почерком заявление, с размашистой подписью внизу. Какая разница, сдал он этот предмет или нет, если все равно нужно уйти? Почему? Может, его профессору не нравилась сама идея "исключения из-за плохой успеваемости"? Пару раз моргнув, стараясь сконцентрироваться, юноша схватил листок прямо со стола декана, и, взмахнув рукой, спросил: - Когда он передал Вам это? - от такой невиданной ранее дерзости Джек даже на секунду оторопел, но затем, стукнув по столу увесистым кулаком, вскричал: - Уилл, положи на место, немедленно! - Когда? - Грэм замер, ощущая как внутри все словно скрутилось в один комок, словно на американских горках, когда к горлу подступает тошнота, а сердце замирает перед уже показавшимся впереди виражом. Он уже начал догадываться, но нет, этого не может быть, просто не может. Кроуфорд выхватил заявление из трясущихся ладоней и положил его обратно в стопку документов, неодобрительно посматривая на студента. Он вздохнул, и, помедлив, произнес: - Сегодня утром он отдал это, попутно сообщив о своем уходе из нашего университета. Странно, конечно, он ведь только недавно к нам устроился, но как мне объяснили была какая-то важная причина, - мужчина сложил руки на груди, - это все, что ты хотел узнать? - Да, - выдавил Уилл, кивая. Он попрощался на автомате, вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь, и только дойдя до выхода, остановился, привалившись к стене. Кто-то из проходящих мимо похлопал его по плечу, спрашивая в порядке ли он. И снова фразы на автомате: "Да, я в полном порядке, спасибо". Хотя это не так, совсем не так, и от этого еще больнее, слезы начинают душить сильнее, а в груди тесно от рвущегося наружу крика. Не по-мужски, сказал бы отец, но Уиллу было наплевать. У Гарварда почти невозможно поймать такси, и ему пришлось ждать попутку, лишь спустя несколько часов добравшись к заветному дому посреди леса. Здание, казалось, пустовало уже вечность, а не несколько часов, и в груди вновь стало тесно. Он еле заставил взволнованного водителя уехать, заверяя, что доберется обратно сам, уже мечтая скорее оказаться наедине с воспоминаниями. Ключ под камнем возле дорожки, два оборота и щелчок выключателя - все, что нужно, чтобы упасть коленями на жесткий пол и исступленно закричать в припадке безумного отчаяния. Он даже не плакал - просто кричал, закрыв глаза. Ему ничего не хотелось, лишь лежать в прихожей, слушая отзвуки собственного голоса, блуждающего по пустым комнатам, но, почувствовав дуновение холодного воздуха, все же поднялся на ноги, преодолевая себя, добравшись до гостиной. Диван все еще был уютным, а по телевизору крутили старые черно-белые фильмы, но все помещение уже остыло, и сколько бы Грэм не пытался - он не мог уловить аромат одеколона. Усталость начала наваливаться, и юноша почти не заметил, как заснул, даже не раздевшись. И только во сне все еще слышался мягкий голос с легким акцентом, с хитрецой смотрели карие глаза, а гладко уложенные волосы так и хотелось растрепать. От таких снов совсем не хотелось просыпаться... Но тем не менее, его разбудили - легкое касание колена и смутно знакомый шлейф духов. Едва открыв глаза, Уилл столкнулся взглядом с Аланой Блум, сидевшей перед ним на коленях, сосредоточенно вглядываясь в лицо. - Что Вы здесь делаете? - сонно спросил юноша, стряхивая остатки такого приятного сна. Язык заплетался, а горло саднило от недавних криков. - То же что и ты - пришла попрощаться, - слабо улыбнулась Блум, отводя взгляд и поднимаясь на ноги, расправляя юбку-карандаш. Она, казалось, тоже была расстроена, пусть и пыталась скрыть это, - знаешь, я ведь не хотела, чтобы ты уходил. Уилл хмыкнул, тоже поднимаясь со своего места, огибая диван и вставая у окна. Небо уже вновь стало темнеть, уступая дневные краски ночи, окрашивая синевато-лиловым закатом еще заметные просветы между деревьями. - Тем не менее, Вы хотели выгнать меня из Гарварда. Но что-то пошло не так, да, профессор? Ушел он, - в синих глазах блеснула боль, и Уилл быстро смахнул выступившие слезы. Только не перед ней. - Ты прав, я хотела, - шатенка покачала головой, и в слабом отражении в оконном стекле, Грэм уловил сожаление, омрачившее красивое лицо, - но это было до того, как я увидела как он... Как вы... Мне жаль. На несколько минут повисло тяжелое молчание, и юноша гадал, кто же будет первым, нарушившим его.Но они оба молчали, словно ожидая хода оппонента. Наконец, Уилл, отведя взгляд от воцарившейся на улице темноты, коснулся выключателя, озаряя помещение мягким желтым светом. - Я могу приготовить кофе, - мягко произнесла Алана, делая неуверенный шаг в сторону. Он кивнул, ничего не говоря. Они не говорили друг с другом все то время как вскипала вода, с шумным постукиванием падали в старомодную кофемолку зерна, вскипала темная жидкость, разнося с собой аромат. И лишь когда кофе застыл черным зеркалом в тонких чашках, Уилл решился заговорить: - Вы знаете куда он поехал? - он поднял взгляд на женщину, следя за тем как дрогнули кораллового цвета губы. - Да, я... Он в Нью-Йорке - это все, что известно. Горькая усмешка исказила правильные черты, и, откинув назад голову, Уилл тихо засмеялся, смотря в потолок. Забавно, но Нью-Йорк был последним местом, где он мог его представить. Толпы людей, бесконечные пробки и вездесущее невежество - нет, его профессор никогда бы не вписался в этот водоворот притворства и фальши. "Да неужели", - проснулся внутренний голос, напоминая об их совместных разговорах. Он бежал - все время бежал от себя, своего прошлого, и даже если чувства и были, то Ганнибал был готов рано или поздно оставить Уилла, вновь выбирая город, новый интерес, новую жизнь. Такова его жизнь. - Послушай, Уилл, он сделал это ради тебя, - аккуратная рука накрыла шершавую ладонь, и студент дернулся, - но не бросайся за ним, не бросай учебу. Ты найдешь его потом, поверь, вы еще встретитесь. Глаза цвета штормового неба встретились с холодными голубыми, оценивая, рассматривая уже зарубцевавшиеся старые шрамы прошлого, уродливой сеткой покрывшие молодое сердце. Забавно... - А Вы нашли? - голос окончательно сел, и Блум смогла лишь по губам понять что произнес Грэм. Она мягко покачала головой и поднесла к губам чашку, оставляя на фарфоре красный отпечаток. Молчание вновь разбило их диалог, пока каждый из них думал о своем, сидя в пустом доме человека, который уже был за многие километры к северу, начиная в этот самый момент свою новую жизнь, оставив в памяти лишь оттиск воспоминаний. - Я должен найти его, - вновь, словно самому себе, сказал Уилл, смотря на остатки кофе на дне кофейника. Черно-угольный осадок влажно блестел в свете люстры. Алана что-то ответила ему, но позже он не вспомнил что именно - пока вышел из гостиной, плотнее укутываясь в шарф, запахивая куртку, покидая дом. Ноги уверенно несли его по тонкой нити дороги, пока не вывели к более крупной магистрали, где времени мелькали ярко-желтые фары. Кажется, кто-то позвал его, но тьма уже поглотила худощавую фигуру, направляя к дороге, туда, где разлетался снег под колесами фур. Может, им по пути? - Да, конечно, парень, садись, - помахал ему рукой водитель остановившейся на его сигнал машины. Дверь кабины распахнулась, и юноша юркнул туда, стряхивая снег с куртки, - куда тебе? - Нью-Йорк, - коротко бросил Грэм, - только нет денег. Совсем. Водитель, мужчина средних лет с пышными усами, лишь кивнул, и, сделав погромче радио, вновь тронулся с места, унося как можно дальше. Деревья мелькали за окном, позже сменившись на унылые пейзажи небольших городков, погруженные в сон. Америка спала, раскинувшись на заснеженной земле, даже не зная о том как в этот самый момент тысячи, а может десятки тысяч, летели по пустым трассам, надеясь успеть, догнать что-то ускользающее. Юноша выводил на запотевшем стекле непонятные ему самому знаки, и вновь и вновь вспоминал как в последний раз сжимал в руках мягкие волосы, как скользил языком по выступающим клыкам и как впивался в кожу на шее, оставляя метку. Глаза следили за бегущим внизу полотном дороги, и внезапно, Уилл понял, что тоже бежит - впервые в своей жизни сделав четкий шаг в сторону, куда-то в неизведанное, страшное будущее. И может быть, ему именно и нужно было попасть именно в эту ситуацию, чтобы поменять все за сто восемьдесят градусов? - Приехали, - разбудил его водитель, открывая дверь кабины, - высажу тебя на главной, пока тут еще пробок нет. Уилл сонно потер лицо, с трудом выбрался из машины, и, поблагодарив сердобольного мужчину, остался стоять на тротуаре, вдыхая тихий воздух Большого яблока. Он сам не знал ни где он, ни куда идти, а потому просто шел вперед, то и дело сворачивая на пустынные улицы. Мегаполис еще спал, но то тут, то там из метро или же из домов, выныривали люди, спеша куда-то. И Грэм шел, порой стараясь идти в одном темпе, ощущая себя частью чего-то нового, пока не свернул на одну из основных авеню, попадая в уже довольно плотный людской поток, вобравший его в себя, как своего. Рядом, по своим делам бежали мужчины и женщины с телефонами и книгами, пакетами в руках, недовольные и счастливые, окружая бесконечным морем лиц, в котором Уилл надеялся отыскать лишь одно. В конце-концов, прибившись ко входу в какой-то большой парк, Грэм выдохнул облачко пара, переводя дух. Вместо мыслей была безупречная белая канва, и он уже и думать забыл обо всем, как вдруг... - Господи, - сорвалось с губ, прежде чем парк огласился громким, граничащим с истерическим, смехом. Уилл смеялся долго, пока на глаза не навернулись слезы, а горло вновь не начало саднить. Это было настолько глупо, что даже не обидно. Теперь все сложилось - Ганнибал просто уехал, просто вновь убежал еще дальше, от всего, в том числе и самого себя, забыв предупредить об этом окружающих. Он бы уехал в любом случае - будь ли этот глупый шантаж или же нет, все это было лишь дополнительной декорацией к сцене к спектаклю о жизни одного маленького литовского мальчика. И от окончательного осознания этого стало вдруг легко, а пустота в груди внезапно исчезла. Нью-Йорк медленно просыпался, вновь готовясь к загруженному дню. Люди спешили по своим делам и не замечали ничего вокруг. А возле Центрального парка, стоя на ступеньках, возведя глаза к бесконечным небоскребам, стоял Уилл Грэм, без гроша в кармане приветствуя новый день.