Идеальное исполнение

— Идет! — в класс проскользнул Грендан, поставленный сторожить у поворота лестницы. Все замерли, затем Дарелл замахал руками, шипя, как туннельная змея: — По местам! Все помнят, что делать? — кивки учеников заставили его хитро улыбнуться, ухватить свой лист с нотами и поспешно сесть за парту. Вошедший мужчина немного недовольно оглядел класс и вскочивших подростков. Впрочем, недовольное выражение лица Парфена, мастера по вокалу, очень, очень редко когда менялось на иное. Мастер всегда находил изъян во всем — в том, как ученики читают ноты, как поют, как управляют голосом, как понимают исполняемое произведение. За спиной его давно окрестили «парфекционистом», и не только ученики, но и подмастерья с мастерами. Во всяком случае, Дарелл клялся Первой Скорлупой, что сам слышал это прозвище из уст мастера барабанщиков. — Ну что, — усевшись за свой стол, учитель сложил руки на груди и сгорбился, напоминая мгновенно нахохлившегося петуха, — на сегодня все отрепетировали партию как полагается? — Да, мастер Парфен! — бодро отозвался Дарелл. — Разрешите начинать? Получив скупой жест руки, ученики поднялись, встали так, как обычно вставали на уроках при хоровом исполнении, опустили взгляды в листы с партией и набрали воздуха. Партия была из «Баллады о полете Мориты» и репетировалась уже которую семидневку, потому и знали ее мальчишки наизусть. Вот и сейчас, они со всем энтузиазмом и усердием исполняли каждый свою партию, вступая, как положено, с мимикой, с выражением и чувством… Без звука. Молча. Парфен нахмурился, открыл было рот, затем закрыл его, засомневавшись — ведь ученики поют. Он видел, как двигается грудная клетка у каждого, как дергаются кадыки, как вздрагивают крылья носа у Аджона, одного из перспективных учеников… Поют. Молча. Самое трудное для Дарелла было сдержать смех, замечая краем глаза, как на лице мастера недовольное выражение медленно сменяется на растерянное и немного напуганное. А когда Парфен сунул палец в ухо и попытался прочистить его, уже половина из учеников прикрыла глаза, чтобы не рассмеяться. — Стоп! — не выдержав, мастер вскочил со своего места и подошел к хору. — Ну-ка, еще раз с самого начала. — Как скажете, мастер Парфен, — Дарелл покладисто кивнул и вновь открыл начало партии. — Раз-два-три. В этот раз Парфен стоял прямо перед учениками, но все повторилось: они пели, он ничего не слышал. Или дурачатся? Он пристально вглядывался в каждого, но ничего не замечал, разве что парочка школяров явно покраснели от такого «внимания» учителя. В дверь постучали, затем она открылась. — Парфен, я прошу прощения, что прерываю твой урок… — Марис, ты как раз вовремя! — радость, появившаяся на лице мастера по вокалу, заставила Мариса, мастера композиции, растерянно замереть, а сам Парфен указал на молча поющих учеников. — Что они поют? — Ну, я… — тот замер на полуслове, поймав почти умоляющие взгляды мальчишек, перевел взгляд на взволнованного коллегу и кашлянул, — я могу ошибаться, все же я не с самого начала, но это очень похоже на… — он припомнил, что в последнее время репетировалось в этом классе, и уже более уверенно закончил, — «Балладу о полете Мориты». Я ведь не ошибся? — Все верно… — растерянно забормотал Парфен. — Все верно. Но почему тогда… — Почему тогда что? — Марис подошел ближе. — Нет-нет, это я о своем… — А исполняют хорошо, верно? Вот, какой замечательный гимн сейчас идет… Мастер по вокалу беспомощно глянул на учеников, затем на коллегу и сдался, согласно кивая. — И главное — так чисто и без ошибок! Или же есть ошибки? — Нет, ни одной, — Парфен покачал головой и направился к своему столу. — Наконец-то. Дарелл перевел дыхание и с благодарностью глянул на мастера Мариса, который заговорщицки подмигнул всем мальчишкам и развернулся к преподавательскому столу: — Раз у вас репетиция, я не буду мешать. Зайду после занятий. — Они уже закончили, — немного ворчливо отозвался Парфен и взмахом руки отправил учеников за парты. — Уфф, я все думал, что мастер Марис скажет — ничего не слышу! — Думаю, ему самому было интересно увидеть новые эмоции на лице «парфекциониста», — Дарелл хихикнул и замер, когда позади раздался нарочито суровый голос: — Во-первых, мастер Парфен, а не «парфекционист», — обернувшись, ученики невольно вжали головы в плечи перед Марисом, который через мгновение сменил серьезное выражение лица на хитрую улыбку. — А во-вторых, чья идея была? — Моя, — Дарелл покаянно вздохнул. — Мастер, это я всех подбил, так что наказание должен нести только я. — За то, что пошутили над учителем, перепишешь мне набело мое новое произведение. Но за исполнение шутки — всего один раз, — Марис усмехнулся, глядя на воспрянувшего духом ученика. — Сколько тренировались? — Две семидневки, — нестройно отозвались «хористы». — А можно мы поможем Дареллу? Мы ведь тоже участвовали… — Можно, — учитель кивнул. — А теперь — марш на ужин. Провожая взглядом умчавшихся в сторону Общего зала школяров, мастер вновь хитро улыбнулся — пожалуй, Парфену о шутке он не станет рассказывать. В конце концов, он же арфист, а не стражник. Поэтому лучше напишет песню!