Когда Гармония не была отстранена...

      Черный. Цвет, который видит каждый киониганец после рождения. Черные стены, нефритовые флюоресцентные трубы, что служили кораблю главным "поставщиком" всех необходимых веществ. Как и существам — капилляры... Вот только они доставляли не кровь, а топливо, причем не в сердце, а в двигатель.       Серый. Цвет, который окружает киониганца после рождения. Серая одежда матери, добрые янтарные глаза, что всегда окружали маленькое, еще не самостоятельное существо добротой и заботой, как костер греет замерзшие тела после долгого путешествия. Вот только глаза грели душевную оболочку, а костер — физическую.       Белый. Цвет, который меняет жизнь киониганца. Белое надгробие, голубые цветы, которые это повзрослевшее существо собирает, чтобы положить их на могилу отца. Голубые, как небо ясным днем. Вот только цветы скрашивают внутренний мир какого-то одного существа, а небо освещает физический, уже всем.       Красный. Цвет, который пугает киониганца. Красная лужа крови, прозрачные солоноватые слезы, которые роняет на пол существо. Как дождь. Вот только слезы не используются всеми живыми существами, а вода после дождя — да.       Рыжий. Цвет, который не дает киониганцу сбежать. Рыжие языки пламени, зеленая хрупкая рука, которая тянется к окруженному кольцом огня созданию. Тянется, чтобы вытащить. Тянется, чтобы спасти. Вот только не судьба ей ухватиться до кисти страдающего в пожаре.       Золотой. Цвет, который манит киониганца. Золотые, сверкающие на свету слитки, жадный взгляд. Жадный, как взгляд голодного хищника, который тоже хочет забрать свою долю. Вот только обойтись без богатств можно, а без пропитания — нельзя.       Зеленый. Цвет, с которым связан каждый шаг киониганца. Зеленая трава, черная обувь, которая закрывает стопы существа и не дает ногам замерзнуть. Как и шерсть. Вот только шерсть ну никак не создана из кожи другого животного, которое погибло в муках и страданиях, а обувь — да.       Голубой. Цвет, который очищает тело киониганца. Голубое море, уходящая вдаль звезда, служащая на планете существа солнцем и освещающая ее поверхность. Как лампа. Вот только выключить одним щелчком можно только светильник, а звезду — никак.       Синий. Цвет, который может все объяснить любопытному киониганцу. Синий монитор, наставленные везде буквы, которые дают информацию существу, как поучения взрослых. Вот только речь нельзя увидеть — лишь услышать, а символы прочитать.       Фиолетовый. Цвет, который заставляет киониганца задуматься о содеянном. Фиолетовое знамя, тысячи трупов, устилающих всю планету. Устилающих, как пыль. Вот только у этих трупов была история намного больше, и каждое из этих тел принадлежало мыслящему, живому существу. Можно ли сказать такое о пыли?..       Да, не всегда киониганцы были злы. Не всегда они были бездушны к погибшим, не всегда они были жадны, не всегда были холодны и готовы проводить на живых и разумных существах безумные опыты. У каждого есть история. И у этих созданий она так же велика. Велика для одного рассказа, велика для одной книги. Ведь эта история длилась миллиарды лет, последняя тысяча которых была продолжена в космосе, где все намного сложнее этого мира. Вот только шаманство киониганцев космическое пространство так и не сумело встретить...       Удар. Один жестокий удар, однако приведший к уже многим последствиям. Верховный шаман упал на колени, ведь это единственное, что оставалось ему. Единственное, что могло продлить его жизнь хоть на немногое количество времени. Убийца холодно взглянул на него, схватив в руки интересного и причудливого вида оружие, которое являлось альтернативой нынешних световых мечей. Верховный шаман растерянно озирался, ища помощи хоть в чем-то. Но помощь не придет. И никто никогда не узнает о том, что произошло.       Убийца, не обращая внимания на стоны шамана, вонзил ему в шею меч. Тот упал на землю, начав несдержанно хрипеть, как и все существа, которых не миновала эта судьба. Вот, последнее облачко воздуха вышло из него, развеявшись в холодном воздухе. Убийца очистил в мерзлой земле свое оружие от скользкой крови, после чего засунул его в ножны. Он посмотрел на бездыханное тело, зная, что шаман бы не причинил ему вреда. Он бы не заставлял существо, какое-либо страдать. А этот киониганец... позволил бы. Он хмыкнул, взяв в руки еще не потерявший тепло ныне жившего тела труп. Надо было спрятать все следы, что он и сделал. Тело было брошено в ручей, что местами подмерз. Тело с хрустом упало вниз, сломав с треском не только лед, но и свои кости внутри, что составляли явно хрупкий скелет.       Убийца с отвращением в последний раз посмотрел на убитого. Ему было его ни капли не жаль. Да, именно поэтому этого киониганца и взяли в воины — самый малочисленный отряд у киониганцев, когда как самым большим являлся отряд шаманов. Всегда убийца ненавидел их. Самых мирных, самых спокойных существ, что, казалось бы, существовали в этом мире. Он не понимал, почему они прощали всем прошлые злодеяния, почему не изгоняли нарушителей законов, а пытались исправить их. И ему, конечно же, захотелось это изменить.       Ведь раньше он точно так же убил двоих советников шамана, все с той же жестокостью и злобой. И точно так же он скрыл их тела там, куда обычно не спускаются киониганцы. Там, где их бы точно не думали отыскать... И непонятно, почему в этом черством сердце не нашлось хоть одной капли сострадания и жалости. На его владельца возлагали большие надежды, и он всегда жил более сыто, чем все остальные. Чтобы рано или поздно предать собственное племя и убить его правителя, даже не оправдываясь, даже не заикнувшись никому об этом. Ему было просто плевать на это существо. Ему было плевать на то, что у шамана была собственные семья, судьба, чувства. Ему нужно было просто убить его, дабы больше никто не помешал ему... ведь теперь единственным в племени правителем оставался он и только он. Его звали Менис. И он убил собственного брата.       Спустя пару мгновений, Менис быстро побежал с поляны, чувствуя, как трава под ним немного хрустит. Начались морозы, так что объяснить это "поведение" растительности было легко. В самом племени его ожидали десятки киониганцев, которые теперь подчинялись только ему... только потому что он сумел с легкостью убрать своих соперников. Он думал, что все наладится и без шаманов... "Если они и вернутся, то только после моей смерти. А они точно вернутся..." — так и пронеслось в голове у Мениса.

Вот только он не знал, что раз и навсегда уничтожил шаманство у киониганцев.