Романтическая история Клептомана и Рыбоньки

      — Дэвид, я беременна! Молодой человек поднял голову, отрываясь от чтения книги авторства Алистера Кроули, и посмотрел на свою жену. Энджи просто сияла, широко улыбаясь, ожидая реакции супруга. После лёгкого шока и осознания услышанного, Дэвид подумал, что он должен быть счастлив, никак иначе. У них будет долгожданный ребёнок, которого они планировали уже продолжительное время, живя вместе в просторной светлой квартире в старом доме, ранее исполнявшем роль поместья, полном творческих людей, таких, как и они сами. Мужчина любил детей и всегда хотел иметь их, даже несмотря на то, что им с Энджи пришлось бы поубавить пыл в различного рода неприличных забавах. Он хотел бы научить своего ребёнка тому, что знал сам, воспитать нечто большее, чем был он. И тогда у них с женой было бы нечто непоколебимо общее, нечто, что объединяло бы их ещё сильнее.       Но он был бы счастлив, если бы Анджела сообщила ему эту новость пару месяцев назад. Теперь Дэвид любил её не так, как раньше. Была симпатия с примесью восхищения, привязанность, но сильные чувства к этой девушке угасли. Причину он сразу осознал и принял без единого укора совести — Мик Ронсон. Гитарист хоть и не являлся полной противоположностью Анджелы, но мало походил на неё. Мика с натяжкой можно было назвать тихоней, но он был заметно умиротворённее и сговорчивее жены своего любовника и обладал набором качеств, которыми тот восхищался: искренность, преданность своему делу, обладание творческой жилкой. Эти черты были присущи и Анджеле, но они у него были представлены в более мягком свете. Мик не боролся за доминирование в отношениях, всецело отдаваясь Боуи, в отличие от Энджи, которая была интересным соперником для того в борьбе за первенство. Но Дэвид порядком устал от этой бесконечной баталии, и в новой любви был в роли не только опекаемого — и в какой-то степени подавляемого — но и в роли опекуна. Жена Дэвида была чересчур гиперактивна, в то время как Ронсон разбавлял его напряжённую и порой невообразимую жизнь спокойствием и каким-то уютом. И в этих отношениях лидером становился именно вокалист, Мик позволял ему делать то, что он захочет, отдаваясь во власть своего обольстителя.       В музыке же эти двое предпочитали именно сотрудничество, Гитарист умел слушать и идти на уступки, когда считал это нужным, и в ответ Боуи охотно давал ему свободу действий. Анджела же слишком часто впутывалась в его дела, и поначалу он был даже не против. У девушки было бесконечное количество полезных, грандиозных, выводящих обывателя из колеи идей, но каждая новая была всё хуже и хуже, порой доходило до абсурда, и молодому человеку приходилось выкручиваться, чтобы продолжить реализовывать именно свой творческий потенциал. Энджи, недовольная тем, что её муж не использует её идеи, начинала давить, но Дэвид всё равно отбирал только немногое, самое лучшее, чувствуя, как его жена понемногу превращается в деспотичного менеджера.       После признания Мик был ошарашен. Он знал о нетрадиционных сексуальных наклонностях своего друга, но и не подозревал, что эта тема коснётся его. Он не стал как-то отстранятся или избегать Дэвида, вокалист и не давил, зная, что тому нужно просто осмыслить всё и привыкнуть. Мик никогда не делал поспешных решений, и сейчас перед ним стоял сложный выбор. У него никогда раньше не было отношений с мужчиной, тем более женатым. На вопросы про Энджи Дэвид лишь отмахивался — они с женой постоянно меняли половых партнёров, так что та ничего бы не заподозрила. К тому же, то, что они вытворяли на сцене, разве не было маленьким сексом? Ронсон удивлялся тому, как раскованно Боуи ведёт себя с ним на выступлениях, прижимаясь, делая неоднозначные движения и жесты. Он и сам понемногу стал втягиваться в эту игру. Такие публичные интимные моменты, становящиеся с каждым шоу всё более вызывающими, были их фишкой, и никто в их кругах не придавал этому особого значения. Мик восхищался Дэвидом и всё же не смог устоять перед его харизмой, и через пару недель с волнением сообщил, что тоже любит его. Нежный долгий поцелуй, счастливая улыбка на губах лидера группы — это всё, что нужно ему для счастья. Он был преданным и не сильно ревнивым любовником, за что Боуи полюбил его ещё сильнее. Он не ругал его за оргии, свингерство и прочее, понимая, что подобное поведение прочно вошло в быт семьи Боуи и считалось нормой. К тому же, перестань Дэвид в них участвовать, Анджела бы точно что-то заподозрила. Но вина перед ней всё же мучила гитариста, и он старался избегать близкого контакта с девушкой. Она не замечала этого — слишком была занята помощью мужу и удовольствиями жизни свободных творцов.       — Это чудесно, дорогая! — Дэвид улыбнулся и, отложив книгу, встал с кресла и обнял жену. Не сильно, как обычно — он не любил сильных и долгих прикосновений. — Я уже придумала несколько имён! — Энджи едва не пищала от восторга. Она отстранилась и стала ходить по комнате, не в силах стоять не месте. — Я надеюсь, у нас будет мальчик. Но и девочка тоже хороший вариант. Хочу, чтобы ребёнок был похож на тебя, — она глянула на мужа и хихикнула. — А как же его замечательная мать? — усмехнулся Боуи, подойдя к ней и приобняв её за плечи. — Что он унаследует от неё? Девушка задумалась на пару секунд. — Думаю, волосы, — задумчиво произнесла она, чуть нахмурившись и посмотрев куда-то в потолок, а затем вновь на мужа. — Мне очень нравятся твои. Они такие мягкие, но хочется светленького малыша. Так вот, насчёт имён… Перечисление множества имён для ребёнка мужчина пропустил мимо ушей. Они волновали его сейчас меньше всего. Голову Дэвида в первую очередь занимали мысли о Мике. Незнание того, как правильно сказать о беременности жены своему любовнику и как тот отреагирует, напрягало его. Мужчина машинально кивал, слушая эмоциональные размышления Анджелы на тему имён, стараясь не выдавать себя. Он решил, что расскажет Мику сегодня же. Боуи не любил затягивать какие-либо дела. — Что думаешь? — девушка посмотрела на своего мужа. За всё время улыбка так и не покинула её лица. Боуи улыбнулся и оставил на её лбу лёгкий поцелуй, а затем заглянул в глаза сверху вниз. — Я думаю, они все замечательные, — он выдохнул, прижав Энджи к себе и прикрыв глаза. — Я безумно счастлив. Лжецом он был отменным. — Пойду расскажу Лили, — Анджела быстро чмокнула супруга в щёку и вышла из квартиры, не закрыв за собой дверь. Двери всегда была открыты в квартирах этого дома, все знали, что никто ничего ни у кого красть не будет. Дэвид невольно усмехнулся. Под «Лили» его жена подразумевала весь дом. Не потому, что их молодая соседка-азиатка была сплетницей, совсем нет. Здесь все знали всё про друг друга, и сейчас, скорее всего, Энджи от Лили побежит дальше по коридору, а затем на второй этаж, сообщая каждому радостное известие. Вздохнув, Дэвид на всякий случай прикрыл входную дверь, поднял трубку бледно-жёлтого телефона и набрал номер. — Добрый вечер, Мик. Мы можем встретиться у тебя?       В сентябре вечереть стало заметно раньше, несмотря на то, что в Лондоне небо всегда было темнее, чем во всём остальном мире — из-за туч, разумеется. В этом уголке Земли осень была вечной. Сидя в такси, Боуи не сразу обратил внимание на то, что начал накрапывать мелкий дождь, совершенно бесшумный. Может, только пока бесшумный. Он с лёгкостью мог превратиться в непрекращающийся ливень. Дэвид смотрел в окно всю недолгую поездку до дома Мика, которая показалась ему бесконечной. Он думал о том, что скажет ему при встрече. Заявлять с порога о беременности жены было как минимум подло, но и тянуть не хотелось. Наверняка Мик сперва предложит ему кофе. Стоит согласиться, а уже потом, за чашкой горячего напитка, рассказать ему всё. В голову мужчины то и дело залетали другие дурные мысли, от которых он, как ни старался, не мог отвлечься окончательно. То и дело мелькали вопросы о том, как его жизнь изменится с появлением ребёнка, изменится ли Анджела… останется ли Мик с ним. Дэвид продолжал убеждать себя, что едет к возлюбленному только для того, чтобы рассказать тому о беременности Энджи, а не для того, чтобы гитарист его выслушал и утешил. Боуи покачал головой при виде знакомого поворота на знакомую улицу, приходя в себя. Когда машина остановилась, он расплатился с таксистом и вышел из чёрного автомобиля, быстрым шагом дошёл до порога и, поднявшись по лестнице, вошёл внутрь. Несколько капель хилого дождя попали на лицо, освежая и отрезвляя.       — Рад тебя видеть, Дэвид, — они обнялись на пороге квартиры Мика. Мужчина посмотрел на певца, улыбнувшись. — Давай своё пальто, я повешу. Оно немного намокло, — Мик вытер руку о свои джинсы. — Я ненадолго, — покачал головой Дэвид, отпуская Ронсона. — Может, хотя бы чашку кофе? — поинтересовался тот. Боуи мысленно усмехнулся. Как он и предполагал. Тихо вздохнув и улыбнувшись, мужчина ответил: — Ну ладно, уговорил, — Дэвид снял пальто и, держа его в одной руке, прошёл за Ронсоном на маленькую кухню, в которой едва можно было развернуться. Гитарист заварил крепкий кофе, добавив немного сливок и сахара в свою чашку и столько же сахара в чашку своего гостя. Мужчины досконально знали вкусы друг друга, так как часто вместе выбирались куда-то или же бывали у друг друга в гостях. Мик знал, что Дэвид не был большим сладкоежкой. Он сам тоже, но горький кофе недолюбливал.       Пока Ронсон возился с напитком, Боуи обвёл взглядом знакомую ему комнату. Кухня была крошечной, в ней еле помещался кухонный гарнитур и стол с тремя стульями, стоящий у стены, тоже сделанный из дерева, но более тёмного. Мику и не требовалось больше, он жил один, да и сам был довольно неприхотливый. Самому Дэвиду требовалось пространство, необязательно опрятное и упорядоченное, поэтому он всегда удивлялся, как его возлюбленному не тесно в его квартире. Чаще они всё же сидели в гостиной, но сейчас было не до этого. — Ну так, о чём ты хотел поговорить? — гитарист поставил чашку перед ним и сел напротив, тут же делая глоток. Дэвид уставился на тёмную ароматную жидкость в своей чашке, а затем поднял глаза на мужчину. — Тут такое дело… насчёт Энджи, — начал он и тут же отпил немного кофе. — Энджи? — Мик слегка нахмурил тёмные брови, то ли от непонимания, то ли от недовольства. Он не очень любил поднимать эту тему по понятным причинам, но понимал, что раз её супруг приехал, решив не сообщать по телефону, значит, это что-то серьёзное. — Да. Она беременна, — Боуи уставился на гитариста, обхватив кружку длинными пальцами и ожидая его реакции, надеясь рассмотреть ответ в мягких чертах лица. Ронсон сначала вновь нахмурился, а затем отвёл взгляд, тяжело задышав, но старательно это скрывая. Он поджал губы и немного тише обычного спросил: — И что ты собираешься делать? — Пока не знаю, — Дэвид старался не отрывать взгляд от мужчины, хотя ему очень хотелось уставиться в свою кружку. — Это ведь значит, что мы… — осторожно поинтересовался Мик, немного помолчав. — Ни в кое-случае, — перебил его певец, покачав головой. — Я и не думал об этом. Мик хоть и не улыбнулся с облегчением, но заметно расслабился, что не укрылось от взгляда Боуи. Он и сам немного успокоился, но понимал, что молчание немного затягивалось. — Я просто не знаю, что делать дальше. Ронсон посмотрел на своего любовника, который немного опустил голову. Хоть Дэвид и был закрытым человеком, Мик знал его достаточно хорошо, чтобы улавливать изменения в его настроении, как тот не пытался их скрыть. Гитарист пересел на соседний стул, поближе к Боуи, и приобнял его. — Почему? — Это мой первый ребёнок, Мик, — мужчина отпустил свою чашку и опустил руки на колени. — Это в принципе волнительно. Да и со всеми этими шоу, переездами, записями… когда я найду время на него? Не факт, что пластинка будет удачной, и у нас появятся деньги, — Дэвид, сам того не заметив, опустил голову на плечо Мика, который мягко поглаживал его по волнистым волосам и не смел перебивать. Гитарист отставил чашку кофе, чувствуя себя немного неловко с ней в свободной руке. — И Энджи. С ней всё тоже сложно. — Ты и не такое проходил, — блондин посмотрел на возлюбленного и прижал его к себе. — Не переживай так. Всё наладится. Если что, я всегда тебе помогу. Боуи почувствовал себя разбитым после своих речей. Он тихо вздохнул и закрыл глаза, прижимаясь к тёплому Мику. Дэвид понимал, что всё ещё только впереди, и слова Мика хоть и не обнадёживали, но немного успокаивали бурю переживаний внутри. В такие моменты он осознавал, что гитарист действительно старше. Год хоть и небольшая разница, но сейчас она была довольно ощутима. Дэвид чувствовал себя маленьким и уязвимым, но в объятиях Ронсона это чувство притуплялось, в них он мог быть таким и открыться любовнику.       Из-за неудобства кухни они переместились на диван в гостиной, который предварительно разложили, хотя ничего и не поменялось. Мик всё так же мягко обнимал мужчину, шепча слова успокоения, убеждая его, что всё будет хорошо. Дэвиду хотелось в это верить, и с каждым новым поглаживанием по спине, он забывался, закрыв глаза и уткнувшись лицом в грудь Ронсона. За окном гремел гром и начинался ливень, но Дэвид их уже не слышал — он спал, защищаемый своим возлюбленным.