Романтическая история Клептомана и Рыбоньки

      — Нет, мама, я не тупой! Мне просто не нужно это чёртово образование! — кричал Дэвид в ответ на попытки оторвать его от любимого занятия — игры на гитаре. — И кем ты станешь? Кем, я спрашиваю?! — послышались шаги в сторону комнаты молодого дарования. Пора было бежать. Дэвид быстро убрал инструмент и подошёл к двери. Миссис Джонс столкнулась с сыном в дверном проеме, чуть не снеся того. — Кем ты будешь, сынок? — смягчилась женщина, взглянув на темно-русые волосы сына и его милое личико. И не менее мягко продолжила: — Тебе всего-то надо было сдать экзамены, а ты их просто прогулял. Я знаю, кем ты станешь, — её тон вновь огрубел, — дешёвой проституткой на Уидмор-роуд. Будешь брать в рот всего за пять жалких долларов. Мне бы не хотелось видеть каждое утро, когда я иду на работу, тебя в тонне косметики и почти без одежды. Прошу, не допусти этого, — под конец своего монолога Маргарет тихо вздохнула. Дэвида эти слова нисколько не смутили. Наоборот, он гордо поднял голову, смотря в глаза матери, и немного надменно, с невероятно огромной долей пафоса, произнес: — Я, Дэвид Роберт Джонс, стану музыкантом, мама. Вот увидишь, я стану большой звездой, — с этими словами Большая Звезда прошёл мимо матери, нацепил куртку и, хлопнув за собой дверью, удалился.       Шестнадцатилетний Джонс ходил кругами по прохладным весенним улицам, наслаждаясь более-менее приемлемой погодой мая. Несильный одурманивающий ветерок действовал очень расслабляюще, не позволяя лишним мыслям занимать голову. Дэвид всё шёл, и шёл, не останавливаясь. Мимо изредка проходили горожане, спешащие, кто куда и совершенно не обращающие внимание на паренька. На город постепенно спускались сумерки. Юноша незаметно дошёл до почти что окраины города, где здания становились ещё меньше и более грязными. Здесь было совсем безлюдно — кто захочет гулять по такому старому, уродливому району города?. Он присел на лавку у автобусной остановки и долго смотрел на затухающее солнце и зажигающиеся фонарные столбы. «Что же будет дальше?» — подумал он впервые за долгое время. Звенящая пустота в голове наполнилась вопросами. «Суждено ли кому-то стать звездой, а кому-то полететь в космос? Однако, ведь космос так же огромен, как и море возможностей, что нам предоставлено. И как же долететь до того космоса, в котором всё возможно и должно произойти?». Эти мысли занимали юного Джонса довольно часто, но всегда оставались лишь вопросами, пока сегодня он окончательно всё не решил, прогуляв экзамен. «Даже если мне не суждено, я добьюсь этого, чего бы мне это не стоило. Я стану большой звездой. Стану Звёздным Человеком». Это и стало его ответом на все так долго мучившие его неясности. Но пока всё ещё довольно Земной Человек начал ёжиться от холода. Он встал, завернулся плотнее в куртку и медленно побрёл обратно к дому, радуясь, что наконец нашёл ответы на столь волнующие его вопросы. Почти на все. Остался лишь один: «Что же делать дальше?». Этот вопрос занимал сейчас не только молодое дарование.       Его отец, Хэйворд Джонс, пытался настроить нужный канал на новеньком маленьком чёрно-белом телевизоре. Услышав звук открывшейся и закрывшейся входной двери, он тут же его выключил и встретил сына с недобрым выражением лица. — Присядь, сынок, нам нужно поговорить. Дэвид послушно сел на небольшой жёсткий диван, мысленно готовясь к предстоящим вопросам, но не мог придумать такие ответы, которые бы удовлетворили его родителя. Тем временем, его отец продолжил: — Ты знаешь, что мы с мамой очень волнуемся за тебя и твоё будущее. Этот твой образ жизни, плохая компания, музыка — они не доводят до хорошего. Я надеюсь, что ты поймёшь и всё же изменишь что-то в себе. — Папа, я всё понимаю, и, что бы ты об этом не думал, я стану Большой Звездой. А что касается моей жизни… — Дэвид на секунду замялся, но получил ответ тут же, как удар молнии, — что касается моей жизни — я завтра же найду работу. Можешь не сомневаться. У меня всё. Закончив «важный разговор» так толком его и не начав, будущая Большая Звезда удалилась в свои покои, не дав отцу времени и слова сказать.       Утром в комнату Дэвида заглянула мать, намереваясь разбудить сына, но она застала там лишь заправленную кровать, кое-как наведённую иллюзию порядка и отсутствие самого главного — Дэвида. А вот как раз его присутствие с самого раннего утра ощущали улицы города, по которым он шастал, выискивая взором таблички «Требуется помощь», перечитав все объявления о работе в газетах. Но увы, помощь никому не требовалась. Не было мест ни в музыкальных магазинах, ни в художественных салонах, ни даже в секонд-хендах. Словом, нигде в местах, хоть чуть-чуть прельщавших его. С каждым отказом настроение всё падало, а урчание в животе становилось всё сильнее. Джонс пообещал себе, что не вернётся домой до тех пор, пока не найдёт работу. И вот, парень остановился перед сравнительно высоким и новым зданием из красного кирпича. Над дверью красовалась симпатичная табличка «Рекламное агентство D&B». «А ведь это вполне может мне подойти. Как иначе я завоюю толпы поклонников по всему миру? К тому же, реклама — сфера связей, а связи очень могут пригодиться», — легко и просто решил Дэвид и двинулся внутрь. Пройдя внутрь здания, которое внутри было оформлено хоть и не очень богато, но довольно прилично, парень двинулся к первому человеку, который попался ему на глаза. Им оказался охранник. — Добрый День, меня зовут Дэвид Роберт Джонс, и я бы очень хотел у вас работать! — почти не смотря на собеседника, выпалил Джонс-младший, очень самоуверенно улыбаясь. Давно заплывший жиром охранник вяло поднял глаза на парня, оглядел того с головы до ног, и, странно ухмыльнувшись, ответил: — Работать, говоришь, хочешь? Ты думаешь, сюда так легко берут таких стрёмно одетых шпингалетов? Ты, малыш, явно адресом ошибся. Там за углом как раз есть секс-шоп, вот туда тебя-то с радостью и примут, — охранник усмехнулся своей же шутке. — Но я хочу работать у вас… сэр. Я согласен на любую должность и даже любую зарплату! Совершенно отвыкший от наглости и стремления работать, охранник, не ожидая такого напора, всё же, скрипя зубами пропустил Дэвида: — Ладно, иди уже в отдел кадров, может, хоть они тебя куда пошлют… Парень быстрым шагом поднялся на нужный этаж, следуя указаниям немногочисленных табличек на стенах, и, не найдя за столом у двери секретарши, зашёл в просторный кабинет. Там творился аврал. От нехватки людей в отделе некому было даже надпись сделать и повесить, что требуются эти самые люди. Поэтому, почти не задавая вопросов Джонсу, его молниеносно усадили за стол, в пять минут объяснив суть работы, и сунули кипу бумаг, назвав это «испытательным сроком». Всё произошло настолько быстро, что никто даже и не заметил затесавшегося в ряды работников паренька, который вовсе не собирался уходить.       Работёнка оказалась несложной, но довольно нудной: всего-то сортировать документы. Такому юнцу вряд ли бы доверили делать что-то важное. Дэвид брал стопку бумаг, перебирал её, раскладывал листы в нужные ячейки, брал ещё одну, делал то же самое и ещё, и ещё… В общем, на работе он скучал, делая одно и то же часами напролёт, но парнишка не жаловался, ведь получал неплохое жалованье. Да и был плюс у этой работы — за достаточно тонкой стенкой находился отдел рекламы и пиара музыкантов, и часто ему удавалось послушать ещё даже не вышедшие записи прямо в рабочее время, причём совершенно бесплатно. Он даже не раз пытался проникнуть туда, но его всегда отлавливал мужчина, работавший в этом отделе. Ларри был тридцатилетним крупным холостяком, уже начавшим полнеть от сидячего образа жизни, однако, всё ещё довольно привлекательного для противоположного пола, но своих часто меняющихся партнёрш он не воспринимал всерьёз и не собирался жениться ещё лет 5 точно. По сравнению с не низким, но тощим Джонсом мужчина казался огромным, как шкаф, и, разумеется, он легко выставлял любопытного и юркого подростка за дверь с очередной насмешкой. Попасть в музыкальный отдел для Дэвида было мечтой, но Ларри торчал там почти постоянно. Парень не оставлял попыток проникнуть туда, его упёртости можно было только позавидовать. Так продолжалось около месяца, пока, после одного случая, его желание не стало маниакальным.       Настал июнь, сверстники Дэвида, более усердно работавшие, уже сдали экзамены и стали всё чаще появляться на улице. Парня стало порядком раздражать то, что он вынужден торчать на работе, в то время, как остальные отдыхают. Сидя в офисе с ужасным настроением, он на автомате разбирал документы, пока что-то странное не напрягло его слух. Что-то странное и энергичное, что-то за стенкой. Дэвид оторвался от работы и посмотрел на неё, будто бы он имел возможность смотреть сквозь стены. Ларри прослушивал очередную пластинку, которую предстояло прорекламировать. Это была песня «Come On» Чака Берри, но в чужом исполнении. Задорная мелодия, которая была немного быстрее оригинала, прекрасная игра и… голос. Почему-то парня зацепил голос, его он раньше не слышал, хотя и мог похвастаться количеством песен, которые знал. Неосознанно Джонс начал притопывать в такт, кусая губы и теряясь в догадках, кто же это такие. Вскоре песня кончилась, к его немалому разочарованию, но началась вторая. Это была «I Want to Be Loved» Вилли Диксона, её Дэвид тоже быстро узнал. Было слышно, что музыканты старались придерживаться стиля оригинала песен, но передавали их они совсем по-другому, было больше драйва. «Даже лучше оригинала», — пронеслось в голове парня.       С тех пор его жизнь превратилась в настоящую пытку. В тот же день Дэвид попытался проникнуть в соседний офис, но вновь был выставлен Ларри. По возвращению домой он заперся в комнате, включил радио и стал искать хоть что-нибудь похожее, переключаясь со станции на станцию, и так чуть ли не до утра. Мать, конечно, возмущалась, что он мешает всему дому спать, Дэвид делал тише, но ни в коем случае не выключал замученный аппарат. Всю следующую неделю творилось подобное: днём парень пытался проникнуть в отдел музыки — иногда по нескольку раз на дню — а ночью искал желанный голос по радио, представляя, как выглядит его обладатель. Бурная фантазия подростка рисовала всевозможные комбинации, и Джонс каждый раз засыпал с улыбкой на лице, уже видя, как однажды попадёт на концерт этой группы и лично встретится с обладателем голоса, как он выскажет ему своё восхищение и может даже предложит спеть вместе.       Такой темп жизни не мог пройти просто так — через неделю он чуть ли не спал на ходу, ставя печати на бумагах на своём привычном месте. Дэвид уже прикрыл глаза, клюя носом, как вдруг услышал голос своего начальника. — Джонс! — Да, Мистер Беннет?! — он вздрогнул и поднял голову, приходя в себя. — Есть работа для тебя. Ты же у нас вроде в музыке шпаришь? Ну, на инструментах играешь? — Ага… — Дэвид действительно играл и разбирался, об этом тут все знали. Он и сам не понял, как так получилось, скорее всего, всем разболтала Эми. — Хорошо, — Мистер Беннет удовлетворённо кивнул. — Ларри и его ассистентки не будет неделю — Дэвид тихо хмыкнул, —, а рецензии не ждут. Сможешь написать несколько на своём «музыкальном» языке? Ну там, повосхищайся, употреби несколько заумных слов, а потом надо будет впарить пластинки с музыкой представителям музыкальных магазинов… Идёт? — Разумеется! — энергия будто вернулась в тело Дэвида, и он закивал. — Отлично. Вот ключ, — он протянул парню небольшой ключ с брелоком, на котором был написано «муз. коммерция», который тот трепетно взял, — и поспеши — часть должна быть готова уже завтра. Мистер Беннет ушёл, а Дэвид в ступоре осматривал ключ, словно это был подарок небес.       Подойдя к нужной двери, парень осторожно открыл её ключом, будто всё ещё не верил, что тот подойдёт к замку. Внутри оказался «виниловый» рай — десятки пластинок, хаотично лежавших повсюду — Ларри, разумеется, не удосуживался разложить их подобающим образом — любых жанров, любых исполнителей, от самых знаменитых до совсем безызвестных. Джонс закрыл дверь и подошёл к рабочему столу в центре, на котором лежала стопка пластинок и записка с указаниями на ней. Игнорируя её, он сразу же начал рыться в пластинках на столе и вскоре нашёл заветную. На обложке, в центре, чёрным по белому, было напечатано «the rolling STONES», сверху — названия тех самых песен, которые они перепели. Внизу же красовалась чёрно-белая фотография пятерых парней не сильно старше Дэвида, что немного удивило его. «А это, должно быть, вокалист…» — он провёл большим пальцем по изображению высокого парня в костюме справа, у которого были большие губы. У Джонса был глаз намётан на такие вещи. Расплывшись в победоносной улыбке, парень подскочил к проигрывателю и запустил его, а затем привычными движениями поставил пластинку. Зазвучала музыка, и Дэвид присел в кресло, внимательно вслушиваясь. Он не припоминал чего-то подобного, но в голове сами собой всплывали слова для рецензии, и он тут же приступил к работе, а улыбка так и не сошла с лица. Особое внимание Дэвид уделил вокалисту, настолько здорово тот звучал, но, разумеется, без внимания не остались и музыканты, они играли очень зажигательно. Закончив отзыв на одном дыхании, Джонс с удовольствием осмотрел результаты своих трудов и положил листок в папку готовых, а пластинку, пока никто не видит, осторожно припрятал под стол.       Закончив с остальными пластинками к часам девяти, Дэвид облегчённо выдохнул, откинувшись в кресле. В здании уже почти никого не осталось, поэтому, взяв пластинку подмышку, чуть прикрывая её пиджаком, парень вышел из кабинета и, закрыв дверь, пошёл к выходу. Пара встреченных людей проигнорировали его, но на выходе его всё же остановили. — Куда это ты понёс её, Малыш? — Дядюшка, как прозвал про себя его Дэвид, умудрившись так и не узнать имя старого охранника, посмотрел на него своими прищуренными маленькими глазами. Он спросил это без злобы, скорее с лёгким упрёком. — Мне задание дали, она мне нужна, — лжецом он был отменным, хотя врать Дядюшке ему было немного стыдно. Старик не был похож на первого встреченного в этом месте охранника и знал всё про каждого в этом здании, хотя и не показывал этого. К Дэвиду он относился снисходительно, действительно, как к племяннику, что тоже сыграло роль в получении сего прозвища. Да и вообще хорошим он был, правда, вряд ли бы смог задержать грабителя. Дядюшка чуть поджал губы, смешно пошевелив седыми густыми усами. — Задание заданием, а вещи компании должны оставаться тут. Прости, Малыш, но тебе придётся оставить её тут, — старик слегка похлопал по деревянной поверхности своего стола. Дэвид понимающе кивнул и с большим сожалением оставил своё сокровище там, где сказали. — До завтра. Спокойной Вам ночи, — парень попрощался с охранником, вышел из здания, нахмурившись, и пошёл домой по тёмным улицам, размышляя, как ему утащить пластинку домой.       На следующий день парню предстояло бегать по городу и уговаривать различные музыкальные магазины закупиться теми альбомами, с которыми вчера работал юноша. Каждый из них Джонс знал и любил, поэтому это было даже приятным занятием. В каждом магазине он рассказывал про все альбомы как можно лучше, умело подбирая слова, заинтересовывая менеджеров. Всё прошло как нельзя лучше, на большинство пластинок были получены договора — The Rolling Stones были раскуплены магазинами полностью.       Выполнил поручение Дэвид быстро, поэтому ему пришлось вернуться к своей работе уже через пару дней, заказов не поступало. Через неделю вернулся Ларри, всё встало на свои места. Но неожиданно, возле Дэвида возникла не частая гостья в его отделе — Эми. Невысокая кудрявая брюнетка, постоянно на каблуках, девушка была на пару лет старше самого парня и явно симпатизировала ему, рассказывая всем подряд о том, какой Дэвид красивый, умный… как хорошо играет на нескольких инструментах, но это уже со слов самого Дэвида. Она была очень милой и красивой, парень думал, что она вполне могла бы стать моделью и не ясно зачем торчала в этом офисе. — С добрым утром, — Эми подошла к столу, и Джонс поднял голову, улыбнувшись в ответ на её улыбку. — И тебя. — У меня для тебя письмо, — девушка протянула ему конверт, игнорируя недоумевающий взгляд. — Ты уверена, что мне? — Дэвиду здесь никогда не присылали писем, слишком мелким работником он был. Юноша осмотрел конверт со всех сторон — на нём действительно было написано «Дэвид Роберт Джонс». — Но не могла же я перепутать. Ты у нас тут один, — она улыбнулась ещё шире, убрав длинную прядь волос за ухо. — Не знаешь, что там? — Не имею ни малейшего представления, — парень осторожно вскрыл конверт и достал оттуда письмо, следом на стол выпала небольшая карта, которую Дэвид тут же взял в руку и осмотрел. На ней красовалась надпись «The Rolling Stones», а снизу подписано название клуба в центре города. Это был пропуск за сцену. Крайне удивлённый, парень тут же принялся читать письмо, как оказалось, благодарственное. Он очень сильно подсобил продажам, поэтому ему подарили два билета и пропуск. — Мы могли бы вдвоём сходить, да? Дэвид? Дэви-и-и-ид, — только после этого парень пришёл в себя и посмотрел на неё. — Да-да, конечно, — он кивнул и спрятал всё назад в конверт. — Я потом скажу, хорошо? — Угу, — девушка кивнула и вышла из офиса в полной уверенности, что Дэвид пригласит её. Но на второй билет у парня были другие планы.       Буквально влетев в свою комнату, Джонс достал конверт и перечитал письмо ещё несколько раз. Всё верно, никакой ошибки. Внутри всё будто шевелилось, хотелось прыгать от радости и кричать. Он увидит их! Своими глазами увидит! Тихо рассмеявшись, парень достал один из билетов и спрятал его в одну из своих любимых книг — останется, как память. А на концерт он решил пойти сам — ничего не должно было отвлекать его, тем более домогательства Эми. Плюхнувшись на кровать с разбегу, Дэвид зажмурился, уже предвкушая концерт. — Дэвид, иди ужинать! — послышался голос матери с кухни. — Я не голоден! — парень чуть нахмурился, ожидая недовольной триады по поводу «иди быстрее, я уже наложила», но её не последовало. Облегчённо выдохнув, он закрыл глаза и задумался. «Мне нужна пластинка».       Субботним вечером Дэвид заглянул в один из музыкальных магазинов города. Народу было не очень много, что осложняло ситуацию. Делая вид, что изучает ассортимент, он двигался между рядов с виниловыми пластинками, пока не наткнулся на нужную. Он вновь огляделся — на него никто не смотрел, а чувствовал Джонс себя так, будто все уставились на него. Взяв пластинку в руки, он придирчиво осмотрел её. Всё такое же, каким и было на столе у Ларри. Дэвид спрятал её сбоку под пиджаком — идея была плохой, но попробовать стоило. Продавец видел его не раз тут до сегодняшнего дня, поэтому на подростка даже не обратил внимания. Дэвид неспешно двинулся к выходу, стараясь не сверкать левым боком и идя у крайнего ряда стендов. Он не нервничал — точнее, не подавал виду. Охраны на выходе не было, поэтому парень спокойно вышел из магазина и, отойдя на несколько метров, ринулся бежать. Во-первых, он не хотел, чтобы его поймали, а во-вторых, он наконец-то держал в руках то, о чём безумно сильно мечтал. Хотелось прибежать домой, запереться в комнате со своим трофеем, поставить пластинку и слушать, слушать, слушать… Впрочем, свой Джонс он выполнил. Родители ругались и недоумевали, как можно слушать две песни на повторе весь день, а парень даже не обращал внимания. Лёжа на кровати, он блаженно улыбался, задумчиво смотря на то на фотографию на конверте пластинки, то на пропуск за сцену, который повесил на шнурок и теперь держал в приподнятой руке. Оставались считанные дни.