Have you ever lied?

Вам доводилось врать? Статистика говорит, что за время десятиминутного разговора человек в среднем врет три раза. Как по мне, делает это он в большинстве своем по пустякам и неосознанно. Самое страшное даже не то, что человек врет, а то, как он это делает. Виртуозно, с легкой полуулыбкой, блеском в глазах, чуть прикрыв веки, красноречиво, добавляя незначительные жесты руками или же с ничего не выражающим лицом, словно все эмоции стёрли, не оставив ничего. Но один опытный взгляд – и всё станет на свои места. Будут заметны поджатые губы, капелька пота, что потекла по виску, неестественный прищур глаз, а нотки голоса будут фальшивить. Конечно, каждый человек по-своему врёт, и у каждого свои жесты при этом, свойственные только ему. Стоит только понаблюдать.  Но страшнее всего, когда человеку верят. Нет, не потому что ложь звучала правдой, а потому что собеседник этого хотел. Неосознанно, не понимая, что делает только хуже: и себе, и всем окружающим. От этого становится только больнее. И эта боль как снежный ком накапливается, пока не достигнет своего апогея. Здание С.Т.А.Р. Лабс как всегда поражало своими гигантскими размерами, как снаружи, так и внутри. А человек, что занимался дизайном, явно имел если не опыт, то вкус в этом деле.  Раньше, когда лаборатория кишела великими умами, что создавали будущее для всего мира, никто бы не заметил, если бы один человек стоял в стороне и просматривал бумаги. Конечно, что в этом такого? Может учёный проверяет свои вычисления или смотрит информацию о новых приборах для исследований. Сейчас же обязательно к нему подойдут и спросят, что он делает. Ведь единицы остались с момента взрыва ускорителя частиц - самые сильные и оптимистичные, не утратившие веру в профессора Уэллса.  Но сейчас у девушки, стоявшей где-то в углу между столами с разными переборами, эта вера потихоньку гасла, словно догорающий фитиль свечи. Её плечи мелко тряслись, а буквы на документе в случайно найденной папке прыгали и размывались от проступающих слёз. Но она упорно продолжала вчитываться, не понимая смысла текста, чтобы отвлечься, не думать о том, что узнала несколько минут назад.  Всё, чему девушка верила, рухнуло в один миг. Все надежды разбились о реальность. И не самую радужную, как хотелось бы. Больно. Ей было больно, и даже не от боли в коленях, что еле держали, а от душевной, и по сравнению с ней физическая была лишь крохотной царапинкой. Сгорая в собственных несбыточных мечтах, она еле сдерживала слёзы, часто моргая, закусив нижнюю губу.    Из-за борьбы внутри себя она не услышала шагов в коридоре, но стоило им прозвучать в комнате, девушка вздрогнула; зеленые глаза разширились от ужаса. От осознания, кто сейчас зашёл. Перефирическое зрение её никогда не подводило. Так и не проступившие слезы разом высохли. Папка перестала дрожать, да и сама девушка тоже. Она была напряжена, каждый мускул в теле был натянутой тетивой. Но стоило повернуться, ровные плечи опустились, Эмма была похожа на загнанного зверька. Но голос говорил об обратном.  - Ну здравствуйте, профессор Уэллс, - девушка медленно начала обходить стол, чтобы стать напротив мужчины. Смысла убегать не было. - Или мне вас лучше называть Обратный Флэш, Эобард Тоун? - с вызовом продолжала она. Мужчина улыбнулся, показывая морщинки от частой улыбки. Сообразительная девушка.  - Я предпочитаю, чтобы меня называли Профессором Зумом, - беззаботно ответил профессор. Он как всегда был одет во все чёрное, что хорошо подчеркивало его высокую, стройную фигуру.  - Вы обманывали меня! - чаша эмоций переполнилась, начиная выплёскиваться через края. Тот человек, что должен быть прикован к инвалидному креслу - стоял! Уверенно. Спокойно. Словно ничего не было.  - Я обманывал всех, - Харрисон сделал шаг к Эмме, но та отшатнулась от него.  - Как вы могли? - слеза потекла по девичьей щеке. - После... После всего что было... - голос дрожал.  Улыбка профессора померкла, лицо было серьезным, даже скорее озабоченным. Некстати вспомнилось, как Эмма попала в их маленькую команду. Нет. Он не хотел, чтобы она была здесь. Это могло помешать его планам. Ещё один метачеловек был бы лишним. Но всё пошло наперекосяк, стоило девушке сдружиться с Циско, Кейтлин и, конечно же, Барри. Профессору ничего не осталось, как принять Эмму. Тогда она была беззащитной, легко ранимой и никак не могла справиться со своими способностями. А Харрисон стал помогать ей, подбадривать, подстрекать, чтобы двигалась дальше, не сдавалась. И Эмма была благодарна ему за всё это, что даже не заметила, как влюбилась в человека, который вытащил её из пучины.  Нежная, искренняя улыбка, озорной взгляд зелёных глаз, запах свежей выпечки, что приносила с собой Эмма, вежливость, общительность - этого хватало профессору вместо благодарностей. Но девушка считала это недостаточным, поэтому окутывала своей заботой ещё больше и упорнее, при этом стараясь не нарушать личное пространство каждого.  - Я буду одним из главных проектировщиков Гидеона? Как такое возможно? - Эмма решилась задать фантастический вопрос для себя. Она и что-то технически создать - несовместимо. - Сколько я раз тебе говорил не блуждать в стенах лаборатории? Что это может быть для тебя смертельным? - слегка прищурив свои холодные голубые глаза, Харрисон снял очки и положил на ближайший стол, рядом с кучей папок. Девушка еле могла выдержать его пристальный взгляд.  - Вы убили маму Барри... Эмму перебили.  - Лишь в порыве гнева, - как-то зло выкрикнул Харрисон.  - И меня хотели... - руки безвольно висели по бокам, взгляд опустился куда-то под ноги. - Два раза... - девушка, с глазами полными слез, посмотрела на профессора. Каких-то пять слов смогли отчего-то причинить невидимую боль мужчине. В воспоминаниях промелькнули картинки из дня, когда Эмма пришла к нему в гости. Без приглашения. Так, просто навестить. Тогда она зашла, широко улыбаясь, в большом дутом пальто, вязаной шапке и большим пакетом в руках. Стоило ему только открыть дверь, в комнату ворвался вкусный запах булочек с корицей, сама девушка уже давно пропахла этими специями - так много она пекла.  Эмма пришла, чтобы отметить Рождественские праздники, считая, что нельзя оставлять профессора без внимания в этот день. Девушка ошарашила его своим приходом. Ведь даже сообщения не прислала о приходе, не говоря уже о звонке. Но, хвала Богам, Харрисон всегда любил порядок, пусть и был вдовцом. Тогда девушка, раскрыв рот, разглядывала красивый чистый дом со стеклянными стенами и потолком. В тот вечер они много друг о друге узнали, распив бутылку красного вина с восхитительной выпечкой, сначала на кухне, а затем в гостиной, где открывался восхитительный вид на небо. Эмма радостно захлопала в ладоши, когда на стеклянную крышу начал опускаться снег, словно тысячи звёзд покинули свои места. На один вечер Обратный Флэш добровольно решил расслабиться и получать удовольствие от беседы. Давненько такого с ним не было. Он уже знал, что Эмма в него влюбленна, но никак не реагировал. Не было смысла заводить какие-либо отношения с девушками этого времени, да и задачи были другими. Но в груди теплело, стоило посмотреть на этого беззаботного ребёнка.  Утомленная длинным вечером, переходящим в ночь, Эмма уснула на белом диване под тихий успокаивающий голос Харрисона, рассказывающего о разных звёздах и созвездиях. Он накрыл её пледом и тихо уехал в своей коляске. Девушка мирно посапывала, улыбаясь во сне, ведь за долгое время она почувствовала спокойствие - но Эмма и предположить не могла, что в этот снежный зимний вечер её хотели убить во второй раз.  - Не буду спорить, действительно хотел, но не убил. Я понял, что лучше держать тебя при себе. К тому же ты прекрасно помогала Барри развиваться.  - И всё? Только для этого? - слезы покатились по щекам Эммы. - Развитие Барри? - вытерла рукой влагу. Ненужная в руке папка упала на пол, как и те, что находились на соседнем столе от профессора, с глухим стуком приземлилась на деревянную поверхность, а в руках девушка держала пистолет. - Конечно, вам только это и надо было.  - Ого, я вижу ты неплохой скачок сделала, - мужчина улыбнулся - но натянуто. Харрисон напрягся, когда Эмма достала оружие из-за спины. С собой она не могла носить его, следовательно, оно лежало под кипой бумаг на столе.  Девушке тяжело было сдерживать уже слезы, да и она не пыталась их больше стирать. Ей стало ещё больнее от слов профессора. Медленно рука с пистолетом поднялась, дуло смотрело в грудь мужчины. Она знала, что он успеет увернуться быстрее, чем пуля преодолеет середину расстояния, даже с его потерянной Силой Скорости. Эмма видела как он был напряжен, следя за каждым её движением. Рука пошла дальше вверх и согнулась. Чем повергло в ещё больший шок Харрисона. Дуло смотрело в левый висок девушки.  - Вы уже давно знаете, как я к вам отношусь. И понимала, что скорее всего ничего не получится. Но то, что я увидела и услышала от Гидеона... - Эмма обреченно покачала головой. - Для меня обратного пути нет. Вы добьётесь того, что хотели, и уйдете в своё время. А я останусь, если доживу до этого момента. Мои чувства не уйдут с вами, они будут со мной, тихо поедая меня изнутри, - грустная улыбка появилась на лице девушки. Левая рука начала мелко дрожать от напряжения. - Спасибо. Просто спасибо.  Выстрел. Пуля вырвалась из дула пистолета, стремясь к своей цели. Всё произошло за мгновение для Эммы. Для Харрисона это длилось вечность. Говорят, мысль самое быстрое, что есть на земле. Как по мне так это - чувства. Профессор, не успев подумать, ринулся вперёд. Где-то шестым чувством он понимал, что не успеет оттолкнуть девушку. Мужчина пробирался будто сквозь толщу воды. Он видел печальную улыбку, влажные дорожки от солёных слёз на щеках, кончик красного носика и горящие зеленые глаза, с любовью смотрящие на него, а также страх и маленький огонёк надежды на спасение в них.   Прозвучал одинокий выстрел. Прошла секунда, вторая, третья. Левая часть лица Эммы была забрызгана кровью. Ошарашенно она смотрела на профессора перед собой. Слезы все продолжали течь. Через мгновенье девушка начала чувствовать тёплую руку на щеке, дрожащую, но продолжающую стирать ненужную влагу с нежного лица. Харрисон смотрел на Эмму, улыбаясь, как родитель, успокаивающий своего ребёнка. Лаского, нежно, мягко.  Осознав то, что сейчас произошло, девушка почувствовала, что ноги подкашиваются. Схватившись за кофту профессора, она потянула его за собой, упав на колени. Эмма зарыдала, не стесняясь никого, уткнувшись носом в грудь Харрисона. Он её заботливо гладил по плечу левой рукой, когда правая лишь придерживала со спины, пачкая свитер кровью. В ладони осталась пуля.