Замечательный сосед

Общество Гилберта как-то незаметно стало скрашивать все выходные Элизабет, наполняя их новыми яркими красками, почти забытыми за время, проведенное за учебой. Разговоры, которые в невероятном танце сочетали в себе юмор, подколы и ухаживания, безумно нравились Хедервари, и она, несмотря на все свое бурчание, с радостью ждала каждой новой встречи. Гилберту же, впервые за долгое время, не приходилось строить из себя невесть что. Он мог без всяких церемоний паясничать и дурачиться, иногда пропускал не самые приличные слова и, хоть и получал за них по шее, не чувствовал себя скованным хоть в чем-то. Элизабет так же не приходилось быть более женственной, как это бывало с другими парнями или на работе. И эта свобода от ограничений притягивала, связывала их все сильнее между собой. Холодная зима незаметно сменилась ветреной промозглой весной. Снег, пролежав примятыми сугробами до начала апреля, нехотя сошел с промерзшей земли черными прогалинами, ручьями проносясь по городскому асфальту. Серые стволы деревьев окутывались легкой зеленой дымкой распускающихся почек, а солнце с каждым днем грело все сильнее, маня теплыми лучами на улицу. В этот майский день городской парк был полон жизни и посетителей. Люди выбирались погулять со своими семьями после тяжелой рабочей недели; на скамейках весело щебетали старушки, обсуждая последние новости родственников и перемалывая косточки молодежи; а последняя разбивалась на парочки и компании и просто весело проводила время вместе за активным отдыхом. Гилберт и Элизабет не стали исключением. Идея пойти в парк пришла обоим совершенно случайно после кино, в которое они выбрались с утра пораньше. Разрекламированная комедия заставила их только поплеваться ядовитыми комментариями в сторону игры актеров, словить смешки из полупустого зала на свой счет и наполовину съесть купленное ведро попкорна. Вторая половина была убрана в предусмотрительно взятый с собой пакет и отправлена в заключение в рюкзак к Гилберту, где и находилась по сей момент. Время едва ли перевалило за полдень, когда они выходили из кинотеатра и, не долго думая, в один голос предложили немного прогуляться. Наполненный звуками у входа парк постепенно затихал, стоило только пройти по выложенным плитками дорожкам в его глубь. Позеленевшие деревья прикрывали редких прохожих от палящих лучей, а Гилберт весело хохотал, вспоминая глупые ляпы из фильма. Элизабет не отставала, на глазах уже выступали слезы от смеха, щеки сводило от не сползающей с лица улыбки, а взгляды людей, проходящих мимо них, только подливали масла в огонь, не давая им успокоиться. – Все-е… Больше не могу, – выдохнула Хедервари, заваливаясь на позеленевшую траву около небольшого прудика, к которому они успели выйти. Гилберт, скинув на землю рюкзак, лег рядом с ней, широко улыбаясь. – Эх ты, слабачка, – не удержался от комментария он. Байльшмидт только и успел уловить краем глаза почти незаметное движение, как Хедервари уже восседала на нем, готовясь влепить подзатыльник. Руки Гилберта угрожающе двинулись в ее сторону, пальцы легким перебором прошлись по бокам, и Элизабет, не сдержавшись, тихо взвизгнула, пытаясь убрать от себя щекочущие ладони. Их маленькая потасовка перерастала в небольшое побоище с переменным успехом, Хедервари уже во всю смеялась, лёжа на траве, в волосах Гилберта красовались редкие зеленые травинки, а на лице играла довольная победная ухмылка. – Гил, прекрати! Хватит! – Элизабет все-таки удалось спихнуть с себя парня, и теперь она просто пыталась перевести дух, довольно щурясь, – Придурок ты, ведешь себя как маленький, – укоризненно произнесла Хедервари, хотя с губ ее не сползала радостная улыбка. – Как и ты, – пожал плечами Байльшмидт, смотря на крупные облака, проплывающие по небу. Небольшой привал у прудика растянулся до самого вечера. Тихий шум деревьев вокруг лишь изредка прерывался редкими прохожими и хрустом попкорна, когда тот, наконец, был вытащен наружу. Птицы тихо щебетали в проклевывающейся листве, а небо постепенно затягивало густыми серыми облаками. Раскат грома бесцеремонно прервал затянувшийся разговор, а потемневшая гладь уже не единожды озарялась яркими вспышками молний. – Мне кажется, пора отсюда сваливать, – задумчиво произнес Байльшмидт, поднимаясь с нагретого места и подхватывая рюкзак. – Это точно… – Элизабет окинула взглядом помрачневшую природу, с легкостью вставая на ноги. Она наскоро поправила примявшуюся одежду, отряхнула Гилберта со спины, чтобы он меньше походил на законченного неряху, и только после этого они быстрым шагом двинулись к выходу. Проливной дождь настиг их почти у самого дома, окатывая теплым потоком воды и застилая перед глазами весь обзор. Мощные удары капель сливались в продолжительный шум, разрываемый только разбушевавшейся грозой. Элизабет, весело смеясь, бегом перепрыгивала скапливающиеся лужи, таща за собой такого же довольного Байльшмидта. Они словно вновь оказались в далеком детстве, когда ливень означал лишь море веселья и радости. В сердце разгоралось теплое счастье от майской грозы, и Гилберт, ведомый этим чувством, неожиданно с легкостью подхватил девушку на руки, кружась с ней под дождевым потоком. Мимо бежали прохожие в поисках укрытия, люди прятались под широкими зонтами, а двое молодых людей весело смеясь неторопливо шли к дому, крепко сжимая ладони друг друга. Квартира Гилберта встретила их теплом и темнотой, которая сразу же отступила под светом единственной лампы в коридоре. На пол с одежды стекала вода, оставляя влажные следы на паркете, пока оба скидывали с себя обувь. Байльшмидт первым поднял голову на Хедервари и так и замер, не в силах отвести взгляд. Промокшая темная рубашка, висевшая на девушке свободно днем, сейчас подчеркивала ее худенькую фигуру, аккуратную грудь и природную бледность. Юбка липла к округлым бедрам, а капли воды неторопливо сползали по коже, заставляя Гилберта шумно вздохнуть в неудачной попытке отогнать ненужные мысли. Элизабет медленно, словно дразня, выпрямилась, ловя на себе изучающий взгляд. – Гил? – в недоумении позвала она, а Байльшмидт уже шагнул к ней навстречу, обвивая руками за талию и смотря в теплые оливковые глаза. – Просто помолчи, – усмехаясь, попросил он, накрывая ее губы поцелуем. Сердце Элизабет рухнуло вниз от этого легкого касания, заставляя трепетать, а Гилберт уже отстранялся, словно в страхе, что его оттолкнут. Хедервари видела и вину, проскользнувшую в его обычно нахальном взгляде, и явную неуверенность, отчего несдержанно цокнула, складывая руки на груди и смотря на Байльшмидта исподлобья. – Ты иногда такой идиот, – покачала головой она, а Гилберт заметно скис от этих слов, отводя взгляд в сторону. Руки Лиз тем временем мягко обвились вокруг его шеи, Байльшмидт удивленно повернулся от этого прикосновения и поймал на себе хитрый взгляд, – Просто молчи, Гил, – повторила она его слова, затыкая любые возражения нежным поцелуем.