Убить Хлою Прайс

Ты спасла меня! Снова! С ума сойти! Теперь мы навеки связаны. Макс знала, что поступила правильно. Она знала, так было нужно. К тому же, Хлоя, которая зарылась в оболочку агрессии и эгоизма за последние пять лет (вынужденно, конечно), сама предложила это. Казалось, прошло несколько десятков лет. Несколько слоев реальностей растекались в сознании, предварительно рассыпавшись на небольшие составляющие, навязчивые и вязкие, как кровь из носа, прежде чем она оказалась здесь. Фактически, так и было. Макс Колфилд разорвала себя на кусочки, состарившись при этом на некоторую жизнь. Ту или иную, или же это очередное ответвление одного из альтернативных миров. Девушка больше не знала, да и не желала знать либо задумываться. Слишком уж много она пропустила сквозь себя как для девочки, которой едва-едва стукнул восемнадцатый год. Макс больше не мотала время. Игры закончились. Ей суждено учиться жить дальше. Заново. Было тяжело, когда ребра внутри трещали под многократным весом ударов сердца, а соленые слезы разъедали глаза, заливая белый кафель, полностью размывая его очертания в поле зрения. Разрывающая грудную клетку боль обвивалась тугим жгутом вокруг шеи, отдавала пульсацией в висках; словно экспансивные пули, пронизывала насквозь, заглушала окружающий мир. Перебивала голос Хлои, который Макс так хотела услышать. Пусть даже таким: чужим, за десятками масок с отливом дикого страха в довершении, пускай едва узнаваемым, пускай именно в этой ситуации. В последний раз. Единственное, что у неё осталось в этой жизни, когда та, кого она любит, делает свои последние вдохи. Она хотела навсегда запомнить её голос. Сидеть там, в этой треклятой уборной, на ледяном кафеле, поджимая под себя ноги, пока капли стекают по щекам, разбиваясь о пол. Зная, что ничерта сделать ты больше не в силах. Что ты сам под этим подписался. И в эту самую секунду ты… Убери эту пушку, псих! …остаешься один. Но сложным, как оказалось, был не выбор. А его последствия. Конечно, жизнь никогда не прекращалась. Невозможно разучиться кататься на велосипеде. Но Макс разучилась. На некоторое время. Она попросту не понимала, как справляться с этим. Максин больше не ходит в Два Кита. Слишком болезненно вспоминать тот последний совместный завтрак, отведенный им двоим. Максин держит на коленках небольшую коробку с вещами Хлои, которая, естественно, украшена классическим следом черного маркера своей обладательницы. Максин безумно стыдно за то, что в этом мире она пропала на пять долгих лет, так и не успев сказать, как дорога ей Хлоя. Максин пожирает изнутри огромное количество вариаций, которые она могла бы выбрать. А главное — ещё до обнаружения своих способностей. Максин всхлипывает каждый раз, когда видит Джойс. И выбегает из помещения, когда мать лучшей подруги говорит, что в произошедшем нет её вины. Колфилд спасла Аркадию Бэй. Себя бы ещё спасти. Шторм больше не надвигался на город. Но снес все баррикады в сознании девушки. Тонкая пелена ограничивает бурю, состоящую из мук совести, отчаянья, тоски. И, конечно же, не справляется с напором, давая волю эмоциям. Макс знала, что поступила правильно. Но почему-то от этого легче уж никак не становилось. Максин больше не фотографирует. На полу разбросаны десятки глянцевых фотокарточек полароида. Сама девушка на кровати, прижимает подушку к груди, приняв позу эмбриона. Максин скучает. Максин дает добро этому чувству на бурение очередной дыры внутри, превращая собственную душу в решето. Максин не хочет, чтобы боль угасала. Она хочет. Нет. Ей необходимо помнить эту боль. Ведь она пообещала. Эта крохотная комнатушка завалена всевозможными напоминаниями о прошлом. Это похоже на гребаный склад прошлого. Теперь здесь пусто. Без ощущения Хлои рядом. Пусто. И всё же, самым невыносимым стало отсутствие того, что девушка ощутила на собственной шкуре. Что было для неё реальным. Никто не узнает через что она прошла ради этого города. Чем пожертвовала ради лучшей подруги, которую, в конечном итоге, так и не смогла спасти. Никто здесь не пережил ту последнюю неделю. Те несколько последних недель. Их попросту не существовало. Теперь это всего лишь воспоминания, которые доступны только Макс. Ей пришлось, понимаете, просто жить дальше. Словно ничего из этого не было. Но Макс знала, что поступила правильно. Она должна была убить Хлою Прайс.