Пламя и свеча

В одном стране над головою разливалось бесконечно-синее небо, листья на деревьях осенью пылали яркими красками, а улыбки на лицах людей стали настоящей редкостью. Мало кто из смельчаков решался здесь на истинную любовь и отдавался ей без остатка. Всеми правили Зависть и Корысть-два бессменных монарха нерушимого государства, называемого Человечеством. Вечерело. На темном полотне осеннего неба понемногу появлялись едва заметные огоньки звезд. Каждую звезду нес маленький человечек, маршируя в привычном такте и точно зная, куда бежать по небосклону в эту самую секунду. Деревья, колеблемые ветром, неспешно покачивались, закрывая глаза и мирно посапывая в такт песне ночного воздуха. Птицы, собравшиеся клином, величаво продолжали свой путь в теплые края. В тот момент казалось, что ничто уже не способно всколыхнуть покой, который природа собирала веками по крупицам. В окнах домов один за одним начали загораться огни. Люди, как мотыльки, старались быстрее найти источник света, чтобы не оказаться в холодной ночной темноте, так пугавшей каждого с раннего детства. Свет не горел только в одном окне. Ее хозяин был невозможно грустным в тот вечер. Перебирая гитарные струны и тихо напевая любимую мелодию, он пропустил закат за окнами и теперь грустил, кажется, еще больше. Тяжело вздохнув, юноша стал рыться в кармане потертых джинсов и, нащупав наконец кончиками пальцев зажигалку, с мягкой улыбкой положил ее на стол. Чиркнув пару раз, он зажег восковую свечу, стоявшую поблизости и, тяжело вздохнув, отправился на кухню. Пламя, открыв глаза, сонно потянулось. А как же иначе, никому еще не удавалось быть бодрым сразу после пробуждения, к тому же, если оно первое в твоей жизни. Обернувшись по сторонам и внимательно осмотрев комнату, в которой Пламени придется коротать свой недолгий век, оно недовольно качнулось. Многим ее родственникам удавалось оказываться в шикарных дворцовых люстрах и лицезреть потрясающей красоты балы, другие были искрами в лесных кострах, медленно потрескивающими в ночной тишине и приносящие улыбки людям. А что же досталось ему? Освещать невзрачную комнатку в коммуналке для горе-музыканта, где все до потолка завалено нотными листами в пятнах от кофе, а запах сигарет въелся в облезлые стены настолько сильно, что даже Пламени было, кажется, тяжело дышать. Наконец, опустив взгляд, оно увидело то, без чего его жизнь и не существовала бы. Перед ним была потрясающей красоты свеча. Белая, словно слепленная из самого первого снега, еще не тронутого подошвами человеческих сапог, длинная и бесконечно хрупкая; такая красота безусловно выбивалась из всего окружения. Пламя завороженно смотрело на красавицу и, все же набрав побольше воздуха в грудь, решилось завести разговор, смущенно подрагивая. -Здравствуй. Ты сильно отличаешься от всего, что мне доводилось видеть в своей жизни. Почему ты здесь? -Меня привезли в коробке с десятком других свечей. Точно таких же, как и я,-удивленно ответила свеча. -Отчего-то кажется, что это совсем не так. Тебя нельзя спутать ни с одной из сотен тысяч других свечей, ты особенная, и мне радостно, что мы с тобой вместе. Улыбаясь, они долго разговаривали, хотя для человеческого уха это звучало как тихое потрескивание, и музыкант даже при желании не мог подслушать их разговора. Шел час за часом. Дни сменяли друг друга, а они все также были рядом. Только вот Пламя свечи становилось бледнее, а сама Свеча, роняя на стол восковые капли, с каждым днем становилась все ниже и ниже. Однажды наступила зима. Влюбленные поняли это по тому, как на окнах с рассветом стали появляться причудливые ледяные узоры, а музыкант стал теплее одеваться перед тем, как, прокричав «Черт побери, я же опаздываю!», схватить чехол от гитары и побежать вниз по скрипучей деревянной подъездной лестнице, предварительно захлопнув квартирную дверь. Свеча превратилась в восковую лужицу, а пламя стало практически незаметным. -Я буду любить тебя, что бы ни случилось,-грустно улыбнулась Свеча. -Мне радостно, что мы сгорели вместе. Оставив мягкий поцелуй на ее губах, Пламя погасло, утонув в воске, а Свеча, прикрыв глаза, расползлась по деревянному столу, оставляя от себя едва видимые прозрачные слезы. Нет ничего в этом свете, что заставило бы меня отказаться гореть вместе с тобой. Я люблю тебя.