Погода ни при чем

Санада обещает угостить Райчи раменом, кажется, еще месяц назад. Но обстоятельства постоянно мешают. То тренировка затянется допоздна, то на выходные зададут слишком много домашки, то Санада свалится с простудой — куча проблем, которыми Санада оправдывает сам себя, потому что элементарно боится остаться с Райчи наедине. Райчи не настаивает, отвечает, что все в порядке, но каждый раз расстраивается и ждет. В конце концов, это просто рамен, думает Санада. Они поедят и разойдутся по домам, наверное. Потому что он не уверен, что не пойдет провожать Райчи или не пригласит к себе посмотреть новые диски, не схватит за руку так, чтобы никто не заметил. Так, как ему уже давно очень хочется. Санада боится своих желаний. Но еще страшнее Райчи, с его любопытными взглядами, пробирающими до мурашек, красными от смущения ушами и тонким шрамом, которого страшно интересно коснуться языком. Райчи интересует Санаду, больше, чем следовало бы. Ему даже кажется, что интерес взаимен. И вот это самое странное, потому что выдавать желаемое за действительное совсем не в духе Санады. Райчи ждет возле школьных ворот в день, когда тренировки нет. Он стоит и пинает ногой камушек о стену, теребит ремень сумки и хмурится. — Рамен, — коротко говорит он, переминаясь с ноги на ногу, когда Санада подходит ближе, — мы могли бы сходить сегодня. Санада улыбается и хлопает его ладонью по плечу, даже сквозь толстый слой одежды ощущая, как Райчи вздрагивает всем телом. — Ладно, пошли уж. На улице холодно, ветер морозит лицо, и Райчи кутается глубже в дурацкий полосатый шарф. Санада смотрит, как покраснели его руки — хочет предложить перчатки, — но Райчи быстро сует их в карманы и просто ускоряет шаг. Раменную, в которую хотят пойти, они выбрали еще давно. Санада тогда нашел в шкафчике Райчи рекламный буклет и сказал, что неплохо было бы сходить туда вместе. С этого все и началось: с восхищенного взгляда, довольной улыбки и гипнотического: «Санада-семпай, мы правда можем сходить туда вместе?» От школы до раменной минут двадцать ходьбы, в городе уже начинается час пик. Вокруг шумно и людно. Они то и дело натыкаются на спешащих с работы клерков и школьниц с посиневшими от холода ногами. Санада старается не смотреть на покрасневший от мороза нос Райчи, на плотно сжатые губы. Провести бы по ним сейчас пальцем, согреть, чтобы жесткий изгиб превратился в теплую улыбку. Колокольчик на двери звенит, они входят внутрь, скидывают на вешалку куртки и шарфы и садятся у стойки. Райчи на удивление молчалив, скользит пальцем по карточке меню, восхищенно сверкая глазами. Глянцевые картинки выглядят ярко и аппетитно, а от запаха специй и мяса рот наполняется слюной. Они делают заказ почти сразу, не медлят. Райчи ерзает на месте, наблюдая, как повар зачерпывает поварешкой бульон и ровно выкладывает кусочки тонко нарезанной свинины. Сперва им приносят чай, и Санада тут же отпивает, чтобы смочить пересохшее горло. Кипяток обжигает нёбо и язык. А Райчи продолжает ерзать на стуле, ухватившись руками за стойку в мучительном ожидании. Рамен оказывается ужасно вкусным — буклеты не обманули. Райчи так заразительно тянет лапшу и облизывает с губ бульон, что оторвать взгляд и пригвоздить его к собственной тарелке никак не получается. Платят они пополам: Санада чуть больше, Райчи выгреб все монетки из карманов до последней, но ему не хватило еще сто пятьдесят йен, самую малость. — Буду должен, — говорит он, заматываясь в шарф. Санада согласно кивает и тянет на себя дверь. Холодный поток тут же задувает за ворот, пробирает до мурашек. На улице уже темно, фонарь светит в глаза, а в воздухе кружат белые хлопья снега. — Обалдеть, снег, — вырывается у Санады. Райчи восхищенно выдыхает и, обогнув его, выскакивает наружу первым. Снежинки падают медленно, оседают на волосах Райчи и тают, теряясь в темных взъерошенных прядях. Санада никак не может заставить себя сделать шаг наружу. Просто застывает в проходе и смотрит, как город перед ним размывается в белоснежной пелене. Райчи улыбается во весь рот, выставив вперед ладони, и что-то болтает о снеге в Токио, о прогнозе, о пробках на дорогах. Да какая к черту разница, о чем, когда единственное, что хочет сейчас Санада — сгрести его в объятия и стоять так целую вечность, пусть их хоть с головой заметет. — Обалдеть, снег! — эхом выкрикивает Райчи, и Санада наконец делает шаг вперед, прикрывая за собой дверь. — Надеюсь, поезда не встанут, — улыбается он. Райчи согласно кивает и встряхивает шарф. — Думаю, он быстро растает. Да он уже. До станции метро они тащатся медленно, увязая ботинками в грязной жиже. Санада чувствует, что его обувь промокла насквозь. У Райчи наверняка тоже, он уже даже не старается обходить или перепрыгивать лужи. И, наблюдая за ним, Санада чувствует в себе достаточно смелости, чтобы спросить: — Я живу рядом, родителей сегодня нет дома. Может, зайдем? Просушим обувь и одежду? Райчи резко тормозит, а его глаза расширяются от удивления. Чертов румянец на щеках — точно от мороза — сбивает весь уверенный настрой. — Давай, — соглашается он, пряча руки в карманы, — а то если так до дома поеду, точно простужусь. Ну то есть я вообще почти не болею, но в этот раз есть все шансы. Санада выдыхает в воздух облако пара и кивает. — На метро всего две станции и пешком минут пять, — он судорожно вспоминает убрался ли в своей комнате, заправил ли хотя бы постель, но не может вспомнить даже то, сколько отдал за рамен десять минут назад. В голове только Райчи, смеющийся и случайно глотающий ртом снежинки. К тому времени, как они добираются до квартиры Санады, оба мокрые насквозь. Идя по холлу, они оставляют за собой грязные следы. С волос Райчи по щекам катится вода. Санада достает ключ, который зацепляется за нитку в кармане, и оценивает шансы удержать себя в руках. Шансов у него, похоже, никаких. Они стягивают мокрую одежду и обувь и раскладывают вокруг обогревателя. В квартире прохладно. Нужно срочно отогреться в душе и переодеться в сухое. Пойти первому было бы просто неприлично, хотя у Санады уже зуб на зуб не попадает. Он толкает Райчи вперед, несмотря на все возражения, бросает на корзину с бельем чистое полотенце и, захлопнув дверь снаружи, выдыхает. За стеной включается вода, а Санада идет ставить чайник, включать телевизор, убирать со стола завал тетрадей и учебников. Все, лишь бы не думать, что за тонкой дверью Райчи, греется в его ванной. Райчи выглядывает из двери минут через десять. Его щеки горят, а мокрые пряди смешно липнут к щекам. — Извини, дашь мне что-нибудь из одежды, пока я свое подсушу. — Конечно, сейчас. — Он хватает из шкафа первые попавшиеся майку и шорты и сует Райчи в руки. Тот скрывается в ванной и появляется меньше чем через минуту. Одежда ему немного велика. Сильно велика. Санада смеется и поправляет майку, съехавшую на плече. — Я там чай заварил, — он немного медлит, — и если хочешь, можешь забраться в футон, согреться. Комната справа по коридору. Райчи потягивается, и чертов ворот майки опять сбивается, оголяя острые ключицы. Райчи смотрит на Санаду снизу вверх странно, почти дико, облизывает нижнюю губу и подается вперед. Совсем немного, движение едва заметно, а потом застывает, трясет головой, одергивает край майки. — Конечно, Санада-семпай, футон, да, точно, — и добавляет совсем неслышно, одними губами, — я на твой футон. Выглядит завораживающе, у Санады аж глаза щипать начинает, так долго он пялится на Райчи, не моргая. А потом не выдерживает, сдается, складывает оружие перед самим собой. Тянет руку, притягивает Райчи к себе за ворот майки и вжимается в его губы своими. Райчи резко выдыхает, забирается пальцами между пуговицами на рубашке Санады, отстраняется на секунду, чтобы вдохнуть, и теперь уже целует его сам, приоткрывая рот и легко задевая языком зубы. Внизу живота скручивается болезненное, тугое возбуждение. Вот черт. Райчи трется о него всем телом, ерзает, прижимаясь ближе. Санаде нужно куда-то деть собственные руки, и он не находит ничего лучше, чем зацепиться ими за резинку шорт, приспуская их и оглаживая большими пальцами выступающие косточки. У Райчи вырывается тихий стон, он толкается языком в рот Санады, спешно и неловко. Но Санаде кажется, что лучшего поцелуя у него еще не было. Крышу сносит от целого вороха новых ощущений, от теплого и податливого Райчи, который тянет его за собой, по коридору, направо, толкает спиной дверь и опускается на футон, роняя Санаду вместе с собой. — Что мы делаем? — шепчет Санада. Глупее вопроса придумать сложно. Он мажет губами по напряженной шее, спускается к плечу, чуть прикусывает нежную кожу и повторяет. — Какого черта, Райчи? Тот мычит что-то неразборчивое, закидывает ноги ему на бедра, дышит тяжело, будто только что замахнулся битой не меньше сотни раз. Санаде стыдно и жарко, и хочется Райчи до боли. Тот проводит языком Санаде по подбородку, по шее, трется носом о ключицы и нервно смеется. — Райчи, — выстанывает Санада, — давай остановимся сейчас, а то потом я уже не смогу. — Пусть, — отвечает он. Кладет руки на поясницу и двигает бедрами, прижимается еще ближе. Санада трется о пах Райчи через два слоя ткани, целует губы, щеки, висок, проводит языком по шраму, четко повторяя его линию. Обалденное чувство, даже сравнить не с чем, настолько это ново и хорошо. Дико приятно. Райчи подставляется под ласки, плотно сжав губы и зажмурившись. В какой-то момент Санада боится, что ему неприятно, что ему не хочется. Но тот зовет его по имени, и Санада не может сдержаться. Забирается под резинку шорт, берет член Райчи в руку, проводит вниз и вверх совсем легко, на пробу. Райчи, похоже, нравится. Его взгляд становится совсем расфокусированным, он царапает ногтями плечи Санады, выгибает спину. — Офигеть, — выдыхает он. — Ох, черт. «Черт, черт, черт», — проносится эхом в голове Санады. Он дергает вниз ширинку школьных брюк, стягивает трусы и вжимается в пах Райчи, трется, а потом дрочит им обоим до хриплых стонов, до темных кругов перед глазами. Райчи мечется на футоне, словно норовя выкрутиться, но стоит ослабить хватку, как он снова льнет ближе. Кусает пересохшие губы, смотрит почти хищно снизу вверх. Санада зарывается в его волосы и вдыхает запах. Райчи весь пахнет знакомо. Его, Санады, кондиционером для белья, его гелем для душа и совсем немного самим Райчи. Ноги почти трясутся от непривычной позы, от нахлынувшего возбуждения. Санада чувствует, как ладонь Райчи накрывает его собственную, и проваливается в оргазм, долгий и вязкий, чувствуя, как Райчи под ним напрягается всем телом и кончает следом, тут же обмякая в его руках. Прийти в себя все никак не выходит, дыхание сбивается, не успевает Санада досчитать до пяти. Все мысли словно разбегаются по самым дальним уголкам сознания. Поймай Санада хоть одну из них, ему непременно бы стало стыдно, но он продолжает бездумно пялиться в потолок и прислушиваться к тому, как возится Райчи под боком. — Мне придется снова идти в душ, — говорит он на удивление спокойно, а потом тихонько посмеивается, утыкаясь Санаде коленом в бедро. Так невозмутимо, словно ничего и не произошло. — Я первый, я так и не сходил ведь. — Ой, точно. Санада поворачивает голову и встречается взглядом с Райчи. Его зрачки все еще расширены, на щеках красные пятна, он кусает обветренные губы и подозрительно молчит. — Не сказать, чтобы я не хотел, но... — начинает Санада и запинается. Райчи вдруг хмурит брови и отводит в сторону взгляд. Ну вот, сейчас у Санады есть все шансы сказать что-нибудь ужасно ненужное. Он сглатывает и тянет руку, проводя пальцами по шраму на щеке. Посылает все к черту и целует Райчи осторожно, в самый уголок губ. Наконец, собравшись с силами и вернув себе остатки самообладания, Санада поднимается с футона. Он тормозит у двери и оборачивается, наблюдая как Райчи лежит, скатывая грязный край майки. — Пошли вместе обмоемся, а то все это, — говорит он, и от стыда хочется провалиться под землю. — Ну, ты понял. Райчи кивает и поднимается следом. *** — Хорошо, что сегодня пошел снег, — бормочет Райчи, намыливая мочалкой живот. — Хорошо, что мы промокли. Хорошо, что так все получилось. Санада делает воду погорячее и наклоняется ниже, складывая голову Райчи на плечо. — Знаешь, я бы все равно тебя пригласил, — тянет он и никак не может сдержать дурацкую улыбку. — Кажется, погода тут ни при чем.