Мама гильдии

Нацу любил поесть. А особенно любил поесть в дружной громкой компании согильдийцев. И это естественно, что любимую еду ему готовила Мира. Миру Нацу тоже любил. Такой братской тёплой любовью. Даже не знал, почему так привязывался. Он любил всех хвостатых (ну, кроме Грея, конечно... ну и Эльзы... и Гажила), короче, почти всех Нацу любил. Просто Мира была для всех. Вот у Нацу есть Хеппи, у Дождии – незабвенный созидатель, у Эльзы... Эльзу не надо защищать, она и так сильная. Но кого бы защищала Мира в случае нападения на гильдию? Наверное, своих младших брата и сестру. Логично, что они ей дороже остальных согильдийцев. Однако, Нацу не так давно понял, что это совсем не так. Мира поступала в разрез с его логикой. Не так давно на гильдию хвостатых вновь напали. Нацу интуитивно, на животном инстинкте защищал тех, кто ему дорог больше остальных: Люси и Хеппи. Верная троица Лексуса защищала его, а он, в свою очередь, защищал их. Логично же. Дождия три ведра слез готова была вылить за любимого Грея, а Гажил спасал Лилейного и наоборот. Вот только Мира... Мира почему-то дралась не за сестру или брата. Она в их сторону даже не смотрела. Мира сражалась за всю гильдию. Она успевала помогать всем в их сражениях. Кто бы мог подумать, слабая Мира — она ведь уже не так сильна, как прежде, — тащила на себе ответственность за гильдию. За всю большую семью фей. Нацу это сильно впечатлило. Он и не знал, что Мира может быть такой отчаянной. Мира любила всех — вот в чём её сила. — Нацу, тебе средней прожарки стейк? — ласковый голос из-за барной стойки возвращает в реальность. Драгнил энергично кивает головой. Мира не ходит на задания, уже давно не снималась в журналах. Она лишь повар и секретарь гильдии. Так почему же она имеет такое большое значение для их семьи? Почему, как только кто-то возвращается с задания или идёт из дома, сразу бежит к барной стойке, в надежде рассказать милой барменше свои достижения? Нацу этого не понимал. И вот сейчас Макао, Вакаба и Ромео подходят к Мире, чтобы поделиться успехами. И они ведь не к Нацу идут, хоть он тоже у барной стойки, им хочется рассказать всё Мире. Увидеть её тёплую улыбку, услышать искреннюю похвалу. Никто никогда не спрашивает, как у неё дела. Что у нее нового. Никому до этого нет дела. Хочется, чтобы его выслушали. Чтобы его поддержали милым коротким разговором за чашечкой грога. — Айя, Нацу! Чем занят? — Хеппи подлетает довольный. Котёнок даже не замечает Миру. Он не здоровается с ней, не смотрит в ее сторону. Будто она пустая стенка. И только после того, как Мира приветствует его, Хеппи отвечает «приветом». И как же раньше Нацу не замечал, что Мира кто-то вроде персонального психолога, который знает тайны каждого пациента, но о себе ничего не рассказывает. Ведь ни один из согильдийцев — он уверен — не знает, что творится в душе барменши. — Да так, — тихо отвечает Нацу, продолжая ковыряться в тарелке. Аппетит совсем пропал. — Нацу, что-то случилось? — Мира дарит тёплую улыбку и ждёт ответа. Она всегда внимательна, всегда любезна. Всегда заботится о каждом. И когда Нацу идёт с задания или бежит от дома заклинательницы, первое, о ком он думает, это Мира. И так думают многие. Если не все. Именно Мира ассоциируется со зданием гильдии. Именно её хочется увидеть в первую очередь. Потом уже похвастаться перед Гажилом и Греем. Потом перекусить чего-нибудь и вызвать Эльзу на бой. Но сначала, все греют себя мыслью о том, что дома, в их родной гильдии их ждёт мама. И тогда до Нацу доходит: он любит Миру как маму. Ведь у него самого не было мамы. Никогда. А с приходом в гильдию она появилась. Их общая мама. Которая любит их всех одинаково, не выделяя кого-то одного. — Мира, я вернулся! — очередной согильдиец в своей семье.