Останься

В небольшой ванной комнате, освещаемой ярким светом, как в операционной палате, тишина нарушалась лишь периодически падающими в воду из крана каплями. Гарри, полностью расслабившись, откинулся на спинку ванны и прикрыл глаза. Некоторые люди ненавидят тишину, видя в ней что-то пугающее и даже мистическое, многие чувствуют себя в ней неспокойно и неуютно. Но только не Хазз. Казалось, что он тишиной лишь наслаждается. Луи, в отличие от него, ненавидел тишину и спокойствие. Будучи человеком подвижным и энергичным, он никогда не сидел на месте, предпочитая активный отдых. И он не понимал Стайлса. Не понимал, как можно находиться без движения хотя бы дольше одной минуты. Неугомонный, как тайфун, футболист с прекрасными скулами. Их встречи были частыми, и каждая из них заканчивалась одним и тем же. Безудержный секс — это то, что Луи любил, когда он одним быстрым и ловким движением снимал с Гарри одежду, после чего еще быстрее раздевался сам. Жесткими и немного агрессивными толчками вжимать крепкое и податливое тело кудрявого в матрас, чувствовать, как его пальцы цепляются за предплечья, как за единственную надежную опору, ладони зарываются в мягкие волосы, пропуская меж пальцев гладкие пряди, а затем сжимая их в пучок, руки скользят по коже спины, впиваются ногтями оставляя после себя яркие полосы, кудрявые волосы, взмокшие от пота, рассыпаны по подушке, с губ безудержно и беспрестанно срываются стоны наслаждения, острые коленки сжимают бока сильнее, — все это неизменно сопровождало каждую их интимную близость. Кудрявый любил Луи. По-своему, не так, как это привыкли описывать в литературе или фильмах о любви. Всю полноту этого чувства трудно выразить словами, еще труднее — действиями. Стайлс позволил ему войти в свою жизнь, а это дорогого стоило. Еще никому не удавалось наведываться в гости с такой завидной регулярностью, лишая хозяина драгоценного уединения. Да и сам он был не против отказаться от этой роскоши ради него. Ванна была просто необходима выбитому из сил после очередного рандеву Гарри. Томлинсон возражать не стал. Сколько прошло времени с тех пор, как он погрузился, непонятно. Дверь в ванную открылась, что Гарри услышал не сразу, уйдя под воду с головой. Ладонь вошедшего тронула его за руку, и тот моментально выпрямился. — Ой, — нетерпеливый тон Томмо дал понять, что тот немало прождал, прежде чем прийти за своим конкурентом и по совместительству любовником. — Ты еще долго будешь тут сидеть? — Я уже выхожу, — заверил кудрявый, отвернувшись и уставившись на свои ладони со сморщенной на подушечках пальцев кожей. — Ага, поспеши давай. Губы уже синие, — бросил Луи, срывая с крючка махровое полотенце. — Угу, — пробурчал Гарри, снова облокачиваясь на спинку. — Вылезай, вода уже холодная стала. Вздохнув, Стайлс поднялся на ноги. С его волос и тела стремительными ручейками стала стекать вода. Луи приблизился к нему и накинул полотенце на плечи. Близко. Он сейчас очень близко. Гарри уловил едва ощутимый запах чужого тела вперемешку с каким-то дезодорантом. Во рту стало сухо, появился горьковатый привкус. Луи сунул в воду руку, чтобы вынуть пробку. — Давай вытирайся и возвращайся в постель. Гарри понадобилось несколько секунд, чтобы уловить смысл сказанного. Шатен стоял всего лишь в метре от него, пристально всматриваясь в его лицо, гадая, услышал ли он его или нет. — Ладно, — ровным голосом, наконец, ответил Гарри, и Томлинсон, выдохнув и добавив, что будет ждать его, направился к двери. — Лу, — позвал его Хазз за секунду до того, как вышеупомянутый чуть не выскользнул в коридор, впуская в помещение свежий прохладный воздух. Он был удивлен не меньше, чем обернувшийся на него Луи. Его имя сорвалось с губ как-то само собой, Стайлс даже не понимал, зачем позвал его. Слова застряли в горле. Однако, сам Лиу, видимо, что-то осознал. Что-то он уловил, стоило Гарри на одном выдохе произнести это короткое имя. Он, развернувшись, зашагал обратно к кудрявому. Вода в ванне все убывала с булькающим звуком. — Что? — подойдя к нему практически вплотную, осведомился шатен, глядя своими большими голубыми глазами снизу вверх. Минутой назад, когда Луи почти скрылся за дверью, внутри кудрявого стало как-то пусто, а в груди все сжалось. И вот теперь Луи вновь стоял перед ним и вопросительно смотрел, получая вместо ответа лишь взгляд зеленых глаз, таких же глубоких, как зеленые фонари, способных сказать гораздо больше, нежели слова, которые так и не шли. Ночь закончится, и Томмо уйдет. Уйдет, чтобы снова быть со своими друзьями и партнерами по команде, уйдет, чтобы тренироваться до седьмого пота и болей в мышцах, напрочь забыв о Гарри. Вспомнит он о нем лишь под вечер, и то не факт. «Не покидай меня, — пытался он сказать. — Дай мне понять, что я нужен тебе не только по ночам». Но вслух он этого так и не произнес. Просто стоял, не в силах оторвать взгляд от его лица, изогнутых в изумлении бровей. Редкие капельки стекали по телу, заставляя волоски на теле топорщиться, а кожу покрываться крупными мурашками. — Ой, — растерянно протянул шатен и принялся растирать своими руками плечи Гарри. — Ты ведь так простудишься. И снова он стоит почти вплотную. Так близко, что можно ощутить его прерывистое дыхание. Что, он тоже сейчас чувствует себя не в своей тарелке? Словно подгоняемый неизвестным страхом, до красноты натирая кожу через полотенце в надежде, что это поможет Стайлсу хоть немного согреться. Прикосновения грубые, жесткие, но именно благодаря ним и тому, что Лу совсем рядом, отвратное чувство потерянности начало отступать, а на смену ему пришло другое. Более приятное, наполняющее нутро как сосуд, наполняемый тягучей, вязкой жидкостью. По велению этого чувства Гарри протянул руки вперед и обвил ими шею Луи, притягивая к себе. — В чем дело? — ровным голосом поинтересовался футболист, прижатый к груди, в которой сердце билось с удвоенной частотой. Сказать, что он был удивлен — значит не сказать ничего, но отрываться от этого тела желания не было. — Прошу, останься — тихо проговорил кудрявый, прижимая его голову еще теснее, зарываясь пальцами в мягких шелковистых волосах. Усилием воли Томлинсону удалось оторваться и снова поднять на него глаза. Решимость и уверенность, с которой Хазз смотрел на него, не прошли мимо. Это не минутный порыв, о котором оба они забудут через какое-то время, это вполне осознанное желание, давно бьющееся где-то в глубине души, но которое не так легко высказать вслух. Последний раз взглянув в диковинные глаза своего друга, отмечая каждую крапинку, каждый виток на радужной оболочке, Гарри наклонился и натолкнулся на чужие губы, тут же завладевая ими. Шатен не опешил, не собирался толкать парня в грудь, чтобы прервать этот неожиданный поцелуй. Да, целовал Луи его не так часто, как хотелось бы, в основном это были приветственные и прощальные поцелуи, да и во время секса случалось и такое, что он склонялся к лицу кудрявого и затягивал в жарком, но непродолжительном поцелуе. Но в остальном же он не настолько сильно любил «обмен слюнями». Сейчас же Томлинсон ничего не имел против. Он отвечал ему. Полотенце соскользнуло с плеч Стайлса и упало в ванну, все еще мокрую от воды. Тело била мелкая дрожь, под пальцами футболиста она вся покрывалась мурашками. Первым поцелуй разорвал Гарри. Это ему потребовалось, чтобы перекинуть ногу через бортик ванной и встать на пол, напротив своего партнера. Томмо медлить не стал и, обхватив кудрявого, подарил ему новый поцелуй. Целовал он его умело, неторопливо водя языком по небу, ряду зубов, соприкасаясь и сплетаясь с его языком. Чувствовался немалый опыт. Луи однажды, лежа в постели с Гарри, сам обмолвился о том, что у него были как девушки, так и парни. Хорошее место для подобных рассказов, подумал тогда зеленоглазый, и ему отчего-то стало не по себе. Но сейчас все мысли были вытеснены, перед ним был его Лу, его, в этот самый момент и на ближайшие несколько часов. Хоть какая-то отрада. Шатен целовал его, плавными движениями гладил рукой по мышцам спины и живота и сам был ничуть не против того, чтобы Хазз провел ладонями по его ягодицам, сжал на спине его черную майку и коснулся напряженной спины. Чертовски красивый, страстный, соблазнительный и такой неуловимый — это все Луи Томлинсон. Внесший одним своим появлением в тихую и размеренную жизнь неспокойствие, к которому привыкаешь, будто к наркотику, и больше не мыслишь себя без него. Гарри и не помнил, как он оказался прижат к краю ванны, на которую тут же сел, едва не упав в неё. Легкий розовый румянец, отразившийся на щеках кудрявого, вовсе не свидетельствовал о смущении и стыде, скорее, это было первым сигналом, дававшим Луи понять, что он на правильном пути. Луи только коснулся пальцами самой головки члена, сочащейся смазкой, как Хазз тихо выдохнул и, откинувшись назад, уперся руками в противоположный бортик ванны. Сказать по правде, он никак не ожидал, что шатен решит взять его прямо здесь и сейчас, вместо того, чтобы вывести его за руку из ванной и вместе отправиться в комнату, где они продолжат начатое уже лежа на удобной кровати. Ведь тут неудобно, сыро, а еще свет глаза слепит. Но Томлинсона устраивало буквально все, потому и кудрявый расслабился, позволив делать с собой все, что тот пожелает. Собственный член стал подниматься и каменеть. Томмо ухмыльнулся. То был лучший комплимент для него. Опустившись на колени и проведя губами по внутренней стороне бедра, слегка сжав тонкую кожу острыми зубами, отчего Хазз болезненно поморщился, и тут же зализав место укуса, двинулся дальше. Ниточки удовольствия и предвкушения тянулись к паху и скручивались в тугой узел. Стало тяжело дышать и воспринимать действительность. Гарри ему нужен только для того, чтобы насытить свой голод, а потом он покинет этот дом, оставляя после себя лишь напоминание в виде смятой простыни и бокала с недопитым чаем. К черту! Пошло все к черту. Главное, что сейчас он тут, настолько близко, насколько это вообще возможно. И он заставляет буквально таять от ласк. Пола под ногами уже не чувствовалось, лишь теплые ладони, придерживающие под коленками. И этот разгорающийся очаг наслаждения, как только язык прошелся по основанию ствола и задержался на головке. Да, это ни с чем не сравнимое удовольствие Стайлс не променяет ни на что и вряд ли кому-либо позволит к себе вот так прикоснуться. Другие — не Луи Томлинсон. Никому не позволит он доводить себя до исступления, дрожа всем телом, подавшись низом живота чуть вперед, безмолвно прося о большем. А голубоглазый все понимал и без слов. Ему они не нужны, и уже в следующую секунду он заглотил фаллос практически целиком. Ладони, что упирались в гладкую металлическую поверхность, готовы были скользнуть вниз, но Гарри, намертво вцепившись ими, не мог позволить себе прервать такой момент, чтобы выбрать положение поудобнее. Так даже интереснее. Луи выпустил член изо рта, прихватил губами яички и скользнул ниже, к судорожно сжимающемуся колечку мышц. Входить в него языком оказалось сложнее, чем он предполагал, пришлось положить себе на плечи ноги кудрявого, ласково погладить живот и снова вернуться к подготовке. Только на этот раз помогать себе пальцами, разрабатывая неуступчивые мышцы, водя по промежности языком, тем самым призывая Гарри расслабиться и получать удовольствие, которое он уже не скрывал и стонал в голос. Собственно, это именно то, чего шатен от него ждал. В голове Стайлса промелькнула мысль — со всеми ли в такие минуты бывает так хорошо или же тело с радостью отзывается лишь на ласки того самого, особенного, кто так прочно засел в мозгу и к кому так тянется душа? Способен ли кто-то еще подарить ему такое же незабываемое удовольствие, или же такое подвластно лишь Луи и ему одному? Впрочем, и эти размышления улетучилась так же быстро, как и образовалась, стоило подушечке пальцев задеть бугорок простаты. Потом снова. И снова. Шатен двигал в нем двумя пальцами, имитируя половой акт, и действовал он еще напористее, когда увидел, что самоконтроль и здравый смысл потихоньку начинают покидать кудрявого, уступая место лишь желанию и больше ничему другому. Он хотел довести его до полной потери рассудка, хотел заставить потерять сознание от удовольствия. И эту пытку способен был продолжать до бесконечности, если бы не собственное тело, которому тоже требовалось немало внимания. Гарри из последних сил держался за край ванны. Положение его стало еще опаснее, когда Томлинсон поднялся с колен и встал перед ним, приподнимая его бедра выше и разводя их в стороны. Руки, привыкшие к постоянным физическим нагрузкам, уже свело судорогой от напряжения и возбуждения. Находиться вот так перед Луи полусидя-полулежа было, мягко говоря, не слишком удобно, особенно, когда его ноги вот так держат под коленями, из-за чего позвоночник прогибался, и только руки Томмо не позволяли нижней части туловища соскользнуть. Одну руку из-под коленки шатену все же пришлось убрать, но лишь на мгновение, чтобы расстегнуть на себе ширинку и выпустить твердый и раскаленный член. Футболист смотрел на него, хищно оскалившись, войдя во вкус и ощущая полную власть над ним. Только он мог видеть Гарри таким, открытым как книга, покорным и с готовностью позволяющим любые манипуляции с собственным телом. Однако и кудрявый кое-что успел уже отметить. Каким бы Луи не был настойчивым и резким в постели, он никогда не причинял ему физической боли, если, конечно, не считать тех укусов в шею и плечи, которые он, обычно, тут же принимался ласкать языком. И это наталкивало на мысль, что Гарри для него все же значил гораздо большее, чем просто партнер в постели. Долгожданное чувство наполненности пришло неожиданно, заставив сжаться и едва не упасть, простонать, что есть сил и глубоко втянуть воздух. Томлинсон удовлетворенно улыбнулся и, стиснув руками кожу на коленках, принялся вводить собственный член в раскрасневшийся вход, заполняя партнера без рывков. А потом принялся двигаться, сначала осторожно, потом движения становились более размашистыми. По ванной разносились, многократно усиливаясь от стен, стоны двух молодых людей, сознание которых заполнила страсть и жажда друг друга. Руки Гарри перекочевали на мускулистые плечи шатена и теперь сжимали их до боли, до красных пятен, но это сейчас было неважно. Каждое движение Луи достигало своей цели, головка члена билась о простату, и Стайлс каждый раз выгибался в спине, запрокидывая голову назад и ловя ртом воздух. Отчего-то шатен стал двигаться еще медленнее. Гарри уставился на него, широко раскрыв глаза. Ответом ему была улыбка, загадочная и не предвещавшая ничего хорошего. Столкнувшись с ним взглядом, выражение лица Луи стало каким-то издевательским, и он стал толкаться в его тело еще медленнее. — Луу… — только и мог выдохнуть Хазз. — Что? — переспросил он таким тоном, будто уже наперед знает все, что тот скажет дальше. Нестерпимо хотелось кончить с громким вскриком и обмякнуть в руках Луи. Или даже упасть в эту чертову ванну. — Пожалуйста… — просипел кудрявый и двинул собственными бедрами. Никакой реакции, только сощурившиеся глаза, улыбка, больше похожая на оскал, и невыносимо медленные толчки. Дрожащей рукой Гарри обхватил свой болезненно пульсирующий член, сжал его и провел по всей длине. Шатен заинтересованно смотрел за всей этой картиной и, рыкнув, стал возобновлять темп. Перед глазами Стайлса все потемнело, а дыхание перехватило. Новый быстрый темп разрушил где-то внутри гнездо, откуда удовольствие, подобно сотням змеек, потянулось к конечностям. Но рука продолжала скользить по члену, задавая себе собственный ритм. Похоже, это дико возбуждало шатена, поскольку он не отрывал взгляд от такой картины, ловя каждое движение и следя за реакцией Гарри. Стоны обоих становились все громче, сливаясь в общий поток, заполняя всю ванную комнату. А потом несколько тугих струек попало на живот и даже грудь, и Стайлс моментально почувствовал, как тело сковывает слабость и усталость. Но футболист ему лечь не дал. Притянул его к себе за плечи и накрыл его губы своими. Дыхание стало немного ровнее, маленькие бусинки пота стекали по их телам. Гарри целовал его. Так, как мог, вкладывая в поцелуй все чувства и стараясь донести их до Луи. Он позволил себе приподнять его обтягивающую черную майку, оголить пресс, тут же прижимаясь к нему своим телом, ощущая в нем мелкую дрожь. А потом Томмо внезапно отстранился и, наклонившись, взял полотенце, которым тут же обернул бедра Гарри. — Пошли, — он взял его за руку и повел к выходу. Гарри поймал себя на мысли, что очень бы хотел поблагодарить Луи. Просто за то, что есть, за то, что позволил ему себя обнимать и целовать. Делать это было до безумия приятно, но вот насколько приятно это было самому шатену — оставалось загадкой. Оказавшись в своей полутемной комнате, лежа на кровати, Хазз ждал, что Луи снова его поцелует. И его надежды оправдались, когда Луи, успевший за считанные минуты сбросить с себя всю одежду, навис над ним, закрывая ему рот грубым поцелуем, на который Гарри пылко отвечал, и даже этого оказалось мало. Он обнимал Луи за шею и стискивал его бока коленками, перебирал гладкие пряди волос и с каждым мгновением чувствовал, что снова заводится. То же самое чувствовал и шатен, особенно когда член кудрявого стал упираться ему в живот, давая понять, что снова готов к большему. Луи вошел в него быстро, не ощущая сопротивления. И снова зеленоглазый стал терять над собой контроль, извиваться под партнером, срывать голос на крики и выгибать спину. Томлинсон прижимался к его шее и с каждым новым толчком выдыхал, обдавая кожу горячим воздухом. В какой-то момент Луи внезапно прервался и вышел из тела брюнета. Хазз разочарованно выдохнул и сквозь полутьму посмотрел на любовника. Но интересоваться, в чем же дело, не пришлось. Томмо повернул Стайлса на бок и лег позади него, беря одну его ногу и сгибая в колене. И снова тот же головокружительный темп, сбивающий дыхание и заставляющий сердце биться о грудную клетку, как оказавшийся в неволе зверь. Луи удалось просунуть руку под голову Гарри и, насколько это возможно, развернуть ее, приближаясь к губам и затягивая партнера в поцелуе. И новая волна оргазма, захлестнувшая сознание, выбила из молодых людей все силы. Какое-то время они так и лежали, прижавшись друг к другу. Наверное, это был один из самых приятных моментов — понимать, что он рядом, обнимает, согревая тело и душу. Луи поднялся с кровати и нащупал в темноте одежду. Снова уходит, не говоря ни слова, одевается, чтобы покинуть его. И лишь в дверном проеме остановится, чтобы известить кудрявого о своем уходе. — Лу. — Гарри сел на постели и убрал со лба мокрые волосы. Луи, стоя в одном нижнем белье, обернулся на него. — Не уходи, — Гарри старался говорить ровно, чтобы в голосе не сквозило и намека на мольбу. — Я не ухожу, — заверил его, в свою очередь, шатен и присел перед ним на корточки. — Я только в уборную отлучусь. — Только не долго, — прикрыв глаза, кудрявый лег обратно и с замиранием сердца стал ждать. Что если Томмо его обманул и решил, воспользовавшись случаем, слинять из дома, ничего не объясняя? Гарри помотал головой, отгоняя эти глупые мысли. Шатен вернулся, как и обещал. Вернулся и лег на то же самое место, где и лежал. Зеленоглазому пришлось слегка подвинуться, чтобы вместе им было достаточно места. Сейчас он не один. Сейчас, когда он лежит в объятиях своего Лу, он не будет чувствовать одиночества, к которому привык за свою недолгую жизнь. Это была первая ночь, когда Луи не ушел, а остался с ним до утра. Это была первая ночь, когда Гарри впервые стало страшно оставаться одному.