Лапочки

Впервые Станислав Федотович заподозрил неладное, когда увидел, как Полина деловито шебуршит у плиты, при том, что дежурство было точно не ее, да и до ужина оставалось еще часа три, не меньше. Само по себе это, может, было и не так подозрительно — мало ли, захотелось девушке вне очереди побаловать чем-нибудь вкусненьким себя или весь экипаж, — но только, невзирая на включенную на полную мощность вытяжку, аромат от варева валил такой, что его, пожалуй, даже Дэн попробовать бы не решился. Несло чем-то несвежим и одновременно чем-то химическим. Ну, впрочем, в этом тоже ничего удивительного нет: возможно, оно исключительно для наружного употребления. Поэтому Стас просто так, без всякой задней мысли поинтересовался: — Что, Полина, волосы красить собралась? И вот то, как девушка смутилась и растерялась от этого невинного вопроса, было и в самом деле очень, очень подозрительно. А учитывая, что три дня назад они побывали на планете Нью-Бомбей, славящейся своим «у-ни-кальным, просто уникальным» Птичьим рынком... и что никто не видел, как Полина возвращалась вечером на корабль... и что последние три дня она почему-то постоянно пропадала у себя в каюте... Капитан сдвинул брови и прервал сбивчивые объяснения и оправдания на полуслове: — А ну, веди, показывай, кто у тебя там! — Станислав Федотович! — Полина хлюпнула носом: похоже, девушка всерьез готова была удариться в слезы. — Ну они же такие лапочки! Вот вы сами увидите! Вы их непременно полюбите! — Давай-давай, веди! — буркнул капитан. Он был уже в курсе, что широта Полининой зоологической души позволяла ей полюбить самых жутких представителей земной и инопланетной фауны. Тот шоаррский «богомольчик» ему потом долго являлся в кошмарах, на время заменив собой заолтанца. Однако оказалось, что на этот раз Полинины представления о «лапочках» в целом совпадали с общечеловеческими. Но обнаружил это капитан далеко не сразу. Сначала он увидел нечто вроде здоровенного аквариума. Аквариум занимал весь столик каюты, и еще немного свисал с боков. Передняя стенка аквариума была прозрачная, а боковые — из мелкой сетки, и оттуда тянуло слабым, но ровным теплым ветерком. Судя по монотонному гудению, где-то там был припрятан вентилятор. Внутри аквариума тихо шелестела листьями пара растений, смахивающих на бонсаи. К задней стенке было привинчено беговое колесо. По дну были раскиданы небрежно надерганные полосы мягкого пластика. Причем часть полос уже явно пустили в дело: между веток одного из бонсаев белело недостроенное гнездо, смахивающее на разорванный футбольный мяч. И — никого. — Та-ак! — мрачно сказал Станислав. — Сбежали? — Да нет, что вы, Станислав Федотович, ну как они сбегут! Просто они же ночные, спрятались на день. Вот сейчас, я свет выключу... Полина брякнула прямо на пол принесенную с кухни кастрюльку с химическим варевом и перевела освещение в режим «ночника». А потом выдвинула снизу аквариума один из нескольких лоточков для корма. — Сейчас-сейчас, на запах выберутся... — торопливо говорила она, зачерпнув варево ложкой и дуя на него, чтобы остудить побыстрее. — А что это за дрянь такая? — поинтересовался Стас. — Опилки вареные, — пояснила Полина. — Опилки? — насторожился Стас, готовясь увидеть каких-нибудь термитов. — Ну да. Им для полноценного пищеварения требуется древесный перегной. А где его на корабле взять? Вот, берутся опилки, обрабатываются специальным составом — у меня много, я с запасом взяла, — прогреваются на водяной бане... Она плюхнула ложку остуженных опилок в лоточек и задвинула его на место. Они с капитаном обождали с полминуты, но обитатели аквариума вылезать почему-то не торопились. Полина занервничала, пригнулась и принялась вглядываться в раскидистые ветви бонсаев. — Так вон же они! — внезапно просияла она. — Во-он, у самого ствола! Видите? Наклонившись, Стас наконец разглядел на нижнем «суку» левого бонсая двух крошечных мультяшных существ, как будто нарочно задуманных природой для того, чтобы вызывать приступы неконтролируемого умиления у представителей вида Homo Sapiens. Существа сидели в обнимку и деловито вылизывали себя и друг друга — куда языком дотянутся, — невинно лупая глазками-бусинками, обведенными бархатной темной каемочкой, отчего глазки казались вдвое больше. Подвижные розовые носики, полупрозрачные ушки-лепестки, трогательные, почти человеческие пальчики, пушистые хвостики — и все это размером в половину Стасова пальца. Ну, не считая хвостиков. — Это кто же такие? — поинтересовался Стас, вдоволь налюбовавшись неведомыми зверушками. — Альфианские сумчатые летяги! — радостно поведала Полина, убедившись, что прямо сейчас ее вместе с летягами в открытый космос не выкинут. — А зачем двое сразу? Они же размножаться начнут! — Ну что вы, Станислав Федотович! — снисходительно улыбнулась Полина. — Они же обе самочки! Вот видите, полоски на мордочке светло-серые? У самцов они гораздо ярче, почти черные. И у самцов еще капюшончик такой... вторичный половой признак, как грива у льва. А поодиночке их держать никак нельзя: зачахнут. Они очень общительные. Им и вдвоем-то тоскливо будет, но тут уж ничего не поделаешь... Общительные летяги внезапно расцепились и пришли в движение. Одна бойко побежала вниз головой по стволу деревца, а вторая, видимо, поленилась и просто подпрыгнула в воздух. По бокам у нее развернулись две перепонки, и она изящно спланировала прямо к кормушке, да не просто так, а по дуге, и приземлилась с точностью, сделавшей бы честь самому Теодору. Пушистый хвостик оказался великолепным рулем. Стас удивленно присвистнул. — Да-а, они превосходные летуны! — гордо сообщила Полина — так, будто лично учила зверьков летать. Превосходная летунья тем временем набила полный рот опилок, заглотала их, не жуя, и тут же взбежала обратно на деревце. И деловито принялась облизывать пальчики, точь-в-точь ребенок, перепачкавшийся мороженым. — А зачем им там ветер такой? — поинтересовался Стас. — А как же! Им обязательно ветерок нужен, — сказала Полина. — Ветерок и тепло. У них на родине, в альфианских джунглях, почти все время ветер. В неподвижной атмосфере у них сразу проблемы начинаются: шерсть гниет, грибок заводится... Ничего себе зверушки... Главное, хлопот с ними никаких. — Хотите подержать? Вы не бойтесь, они ручные! — предложила девушка и, не дожидаясь ответа, сдвинула вбок крышку «аквариума». Стас опасливо сунул руку внутрь и взял ту летунью, что уже закусила опилками — вторая едва успела приступить к трапезе. Против ожидания, зверушка только доверчиво ухватилась лапками и хвостиком за его мизинец. Хвостик оказался на удивление цепкий. Очутившись на ладони, летяга как ни в чем не бывало развалилась на спине, задрав лапки кверху, и продолжила вылизывать себе пузико. А потом вдруг взяла и поползла вверх по капитанской руке, целясь куда-то под обшлаг мундира. Ощущение было такое, как будто по тебе ползет здоровенная — нет, ЗДОРОВЕННАЯ! — муха. Стас поспешно отлепил от себя зверушку — это оказалось не так-то просто — и посадил ее обратно на дерево. Полина задвинула крышку. Станислав нутром чуял, что что-то тут не так. Не может быть, чтобы все было так просто и безобидно. Наверняка это добром не кончится. Вот где угодно, только не у них на корабле. Но пока что все вроде бы было в порядке, и выхода Полина ему не оставила. Ну, если не считать того, что можно просто выкинуть эту живность в шлюз вместе с аквариумом. Однако этого Стас сделать не мог: не зверь же он какой, в самом деле! Поэтому он еще раз сурово сдвинул брови, приговорил Полину к десяти нарядам по кухне вне очереди — девушка разулыбалась так, словно капитан пообещал ей лишний подарок на день рождения, — и с достоинством удалился. Клетка с летягами на некоторое время сделалась главной новостью на корабле и местом паломничества всего экипажа. Вслед за капитаном там побывали: Котька, Теодор, Котька, Вениамин Игнатьевич, Котька, еще раз Котька, Теодор вместе с Дэном, Котька, и Михалыч, которого привели посмотреть. И снова Котька. Собственно, Котька, дай ей волю, оттуда бы просто не уходила. Она могла часами сидеть и медитировать на мирно спящих летяг. Но стоило им хотя бы пошевелиться, как кошкино оцепенение сменялось бурной деятельностью. Она тщательно обследовала клетку со всех сторон. Быстро выяснила, что крышка сдвигается. На летяжье счастье, Полина услышала звук отодвигаемой крышки и успела вмешаться; с тех пор она приматывала крышку проволочкой. Но тем не менее Котьку Полина старалась в каюту не пускать. Во-первых, это все-таки серьезный стресс для животных; а во-вторых, время от времени Полина открывала клетку и выпускала летяг полетать. Рифленый пластик на стенах оказался для них достаточно шершавым, и зверушки запросто добегали по стенке до самого потолка, и даже ухитрялись как-то ползать по потолку: Полина объясняла, что все дело в особом устройстве подушечек на лапках. Время от времени они без видимой причины срывались с места и отправлялись в полет. А летали они и впрямь виртуозно. Малый вес позволял летягам выделывать в воздухе такие номера, что не всякий флайер сумеет. Тед — тот мог, но и он поглядывал на зверушек с завистью: приземляться на стенки даже он не умел. — И это в каюте! — говорила Полина. — А представляете, как они в лесу летают, на высоте метров двадцати? Помимо стенок, летяги не менее охотно приземлялись на людей. Не то чтобы они были настолько ручные. Просто люди были вдесятеро крупнее любого из их естественных врагов, и крохотные зверушки рассматривали человека не как возможную опасность, а как предмет интерьера. Нечто вроде дерева. Ну да, небольшого и ходячего — но мало ли какие деревья бывают? Через несколько дней Полина попросила у Станислава Федотовича разрешения переехать в свободную каюту. Девушка обнаружила, что у очаровательных зверьков есть свои недостатки. Не то чтобы она не знала про них раньше — она же не дура покупать животных, про которых ничего не знает, — но одно дело прочитать в инфранете слова «ведут ночной образ жизни», а совсем другое — когда этот ночной образ жизни ведут в метре от тебя, и довольно активно. Одни гонки в колесе чего стоили. Не говоря уже о том, что милашки... как бы это помягче... воняли. И гадили. Гадили и воняли. Нет, понятно, что всякий гадит, и человек разумный в этом деле мастер не из последних, но такое ощущение, что летяги делали это нарочно. Полина честно мыла клетку каждый день. Потом — каждый день, утром и вечером. Помогало это плохо, тем более что, будучи выпущены полетать, они тоже гадили. Идея ходить в туалет только в специально отведенное место, с которой постепенно сжилась даже Котька, им была абсолютно чужда. Паскуда Теодор, заходя в каюту, только крутил носом и язвил насчет того, что «желудок котенка меньше наперстка, а как наср... — так и не поверишь». Полина побила его подушкой, но это не помогло. Тем более что подушка тоже оказалась обгажена... В общем, Полина попросила у капитана разрешения переселиться, и капитан разрешение дал. А бывшая Полинина каюта была предоставлена в полное распоряжение зверинца. Полина вздохнула с облегчением и потихоньку начала уже строить планы расширения своего живого уголка. Например, с летягами прекрасно могли бы ужиться шоаррские землеройки... А в соседний угол можно было бы поставить вольерчик с птицами... Но тут обнаружилось, что проблему расширения зоопарка решили без ее участия. Достроенное летягами гнездо окончательно сделалось похоже на большой белый мяч. Днем они спали именно там. Чередование дня и ночи в космосе было сугубой условностью, но Полина нарочно зажигала в каюте свет, чтобы у животных не сбивались суточные ритмы. И вот в один прекрасный вечер Станислав Федотович заглянул в зверинец полюбоваться вечерним пробуждением летяг. Они так уморительно зевали, жмурились и потягивались! Долго ждать капитану не пришлось. Полина насыпала в одну кормушку резаных фруктов, в соседнюю — вяло шевелящихся опарышей, в третью — вареных опилок. Не прошло и пары минут, как из отверстия в боку гнезда показалась пушистая глазастая мордочка. За ней вторая. За ней третья... К тому времени, как Станислав Федотович сообразил, что что-то не так, по стволу гуськом деловито спускались девять летяг. Две нормальных размеров, а еще семь — совсем уж микроскопические, и еще более умилительные. Капитан, однако, умиляться не спешил. Он развернулся к Полине. — Та-ак... — сказал Стас, пристально глядя на смутившуюся девушку. — Обе самочки, говоришь? Размножаться не будут, говоришь? — Так... а... а они же и не размножаются! — А это что такое? Почкование? — А это еще из зоомагазина! Там их в клетке штук десять прыгало, и самцы тоже были! Видимо, обе самки были при детенышах, у них больше четырех не бывает... — А ты куда смотрела, когда покупала? — Так их же вообще не видно было! — объяснила Полина. — Они, видимо, новорожденные были. Они рождаются всего по восемнадцать миллиграмм весом и сразу в сумку прячутся, их и не заметишь. Ну, то есть наметанным глазом заметить можно, но я же никогда... — И сколько среди них самцов? — сразу уточнил практичный капитан. Стас знал, о чем спрашивает: его однокласснику добрые, но недальновидные папа с мамой как-то раз завели пару хомячков, мальчика и девочку, «чтобы им не скучно было». Скучно хомячкам и вправду не было: плодами счастливого союза Сашка потом года полтора снабжал три соседних зоомагазина, на корм рептилиям, пока, наконец, поголовье не вымерло от какой-то непонятной хомячиной хвори. — Да это неважно! — беспечно махнула рукой Полина. — Я же их держать не собираюсь. Подрастут — пристрою по пути в зоомагазин какой-нибудь... Росли детеныши быстро. Не прошло и месяца, как они сделались совершенно самостоятельными. Правда, к этому времени их почему-то осталось всего трое. Полина грешила на кошку, которая, видимо, как-то ухитрилась проникнуть в каюту во время прогулки и сцапать беззащитных малышей. Что Котька всегда сумеет оказаться именно там, где ей находиться не положено — об этом вся команда была в курсе. Однако оставшаяся троица была бодра, весела и вполне готова начать самостоятельное существование. Поэтому на ближайшей же достаточно цивилизованной планете Полина, скрепя сердце, взяла переноску и отправилась пристраивать молодняк. Она, правда, уже с неделю закидывала удочки насчет того, чтобы оставить малышей себе, но Станислав Федотович сказал свое веское «нет». Настаивать Полина не рискнула, тем более что один из малявок явно оказался самцом и уже начинал отращивать лохматый «мужской» капюшончик. Вернулась Полина поздно вечером. В переноске весело копошились все те же трое юных летяг. За день они хорошенько выспались и теперь были не прочь подзакусить. — Это что такое?! — осведомился капитан. Зоолог виновато развела руками. — Нигде не берут, представляете? Уникальный вид, а никому не нужны! — Полина! — сказал Станислав Федотович. — Ну Станислав Федотович, ну а что я сделаю? Не берут, и все! Говорят, у частных лиц животных не закупаем! — Ничего, — вмешался, сжалившись, Теодор. — Через три дня Шоарра, там порядки не такие строгие, пристроим! На Шоарре, однако, Полине повезло не больше. Единственное место, где ей предложили купить летяг — более того, хозяин сам выскочил за дверь, увидев проходящую мимо Полину с переноской, — была местная аптека, где лекарства, по старинке, не только продавали, но и готовили прямо на месте. Разумеется, двойной слепой метод и прочие изыски научной медицины тут были не в чести. Все сугубо (не)традиционное и народное. И, как оказалось, альфианские летяги чрезвычайно ценились у шоаррцев в качестве источника компонентов для каких-то лекарств. Словоохотливый шоаррец подробно расписал Полине, как и для чего могут пригодиться ее малыши. Девушка от души надеялась, что половину поняла неправильно: транслятор барахлил и вообще был шоаррский. Разумеется, продать детенышей в аптеку она вежливо отказалась. До следующей планеты была целая неделя пути. А детеныши росли и взрослели не по дням, а по часам. Капитан мрачнел и суровел соответственно. Поэтому на Эдеме-пять Полина сошла с корабля в твердой решимости пристроить летяг тут или умереть. Она понимала, что с летягами на корабль ей все равно лучше не возвращаться. И к вечеру Полина появилась в пультогостиной, широко улыбаясь и победоносно размахивая пустой переноской. «Мозгоедам» ничего не оставалось, как встретить ее бурными продолжительными аплодисментами. Тед начал первым, но присоединились все. Девушка торжественно раскланялась, помыла руки и села за стол. — Пристроила-таки! — сказал Тед. Он никогда не стеснялся исполнять роль капитана Очевидность. — Ага! — радостно улыбнулась Полина. — Пятнадцать единиц! — Что-то дешево за троих-то, — заметил пилот. — Ага! Совсем недорого! — сказала зоолог. — И мне еще за эти деньги гарантировали, что их обязательно устроят в добрые руки. Обещали даже координаты новых хозяев выслать! — За эти де... Постой! Так ты что, получается, сама им приплатила, чтобы у тебя этих спиногрызов забрали? — возмутился Тед. — Нет, ну а что? — смутилась девушка. — Надо же было их как-то пристроить, верно? А бесплатно никто не брал, только на корм... — Не умеешь ты коммерцией заниматься! — заявил самонадеянный пилот. — В следующий раз я с тобой сам пойду — вот увидишь, у меня этих тварей с руками оторвут. Уникальные же зверушки! — Чего ж раньше-то не пошел? — обиделась Полина. — Нет! Я лучше сделаю! — продолжал Тед, не обращая внимания на Полину. — Я с тобой Дэна отправлю. На это Полине возразить было нечего. В какой-то момент у навигатора прорезался настоящий талант виртуозно торговаться (разумеется, в роли человека). Не проходило и сорока минут, как любой самый прижимистый центаврианин, любой самый хитроумный авшур, любой самый назойливый шоаррец готов был на все, лишь бы отвязаться от этого зануды. Их счастье, что сам Дэн этого не любил и торговаться брался крайне редко. Девушка пожалела, что сразу не сообразила уговорить навигатора пойти с ней на дело. — Следующего раза не будет! — спохватился Станислав Федотович. И шепотом добавил себе под нос: — Надеюсь. Не зря Станислав Федотович оговорился, ох, не зря! Не прошло и полутора месяцев, как по клетке снова бегали еще пятеро юных летяг. На грозный немой вопрос капитана Полина сбивчиво объяснила, что самка беременеет сразу, как только родится предыдущий помет, но развитие эмбрионов тормозится гормонально до конца вскармливания. А как только самка закончит кормить одних детенышей, тут же начинают развиваться следующие. И, когда детеныши переходят к самостоятельной жизни, немедленно рождаются новые... — Они обе, видимо, как раз только родили, когда я их купила, и уже были беременны... — закончила девушка. — И ты об этом знала, — буркнул Стас. — Догадывалась... — виноватым шепотом созналась Полина. — И ничего не сказала. — Ну... я надеялась, что обойдется... На этот раз, как Полина ни старалась не пускать Котьку в заветную каюту, до пристройства «в добрые руки» дотянули всего две летяги из пяти. Остальные канули в неизвестность, как и четверо из предыдущей партии. Тед своего обещания не забыл, и после недолгих споров пристраивать детенышей отправились втроем. Со своими Дэн по-настоящему торговаться стеснялся и в качестве вознаграждения ограничился ведерком мороженого. Шоколадного. С орехами. Дэн не сплоховал. Всего-навсего в третьем зоомагазине, попавшемся на пути, у них взяли обоих детенышей совершенно бесплатно. И даже выдали взамен пузырек спецсостава для обработки опилок. Правда, Тед все равно бухтел, что они как-то продешевили, но тут уж Полина ему сказала, что, мол, сам бы тогда и торговался, и пилот заткнулся. Дэн на него внимания не обращал. Он спокойно уплетал честно заработанное мороженое. Таким образом, эпопея с пристройством детенышей благополучно подошла к концу. Правда, Станиславу казалось, будто полосочки на мордочке одной из самок как-то подозрительно потемнели и мех у нее на загривке сделался какой-то чересчур уж густой, но капитан списывал это на обман зрения. До тех пор, пока пару месяцев спустя не обнаружил в клетке еще троих детенышей... Полина смущенно прятала глаза. — Вы понимаете, Станислав Федотович, это довольно уникальный феномен... но да, в неволе такое бывает, я недавно нашла в инфранете... Просто у альфианских млекопитающих изредка случается, что в однополой популяции некоторые самки меняют пол и становятся самцами, и наоборот... Станислав Федотович мысленно сделал себе заметку: никогда-никогда не спать с альфианками. А то кто ее знает: с виду женщина как женщина, а на самом деле... — Ну и вот, видимо, у нас именно это и произошло... — И теперь у нас в наличии бесперебойно работающая фабрика по воспроизводству альфианских сумчатых летяг, — мрачно закончил капитан. — Ничего, — вмешался беспечный Тед, — пристроим и этих, технология теперь отработанная! Пристраивать, однако, никого не пришлось. К тому времени, как детенышей пора было отдавать, в клетке не осталось ни одного. Полина про себя по-прежнему грешила на Котьку, но вскоре выяснилось, что Котька тут ни при чем. Выяснил это, опять же, Станислав Федотович. Как-то поздно вечером капитан в майке и трусах вышел на кухню попить водички и обнаружил, что Дэн до сих пор сидит за пультом и что-то читает в инфранете. Не успел Станислав указать навигатору, что время за полночь и пора спать, как на загривок ему шлепнулось что-то маленькое и цеплючее. Шлепнулось — и шустро поползло за ворот майки. Только присутствие Дэна и необходимость блюсти капитанское достоинство при подчиненном помешали Стасу заметаться, замахать руками и забиться в истерике. Если и было на свете что-то, чего Стасик с детства беспричинно боялся и ненавидел до дрожи, так это майские жуки. Точнее, местный новобобруйский аналог майских жуков: плоские, цепкие летучие твари шириной в палец. Ребята их между собой так и называли — «цеплючками», а уж как их называли взрослые, мы уточнять не станем, потому что это непечатно. Кусаться цеплючки не кусались, но вцеплялись и ползали очень мерзко. И Стас далеко не сразу сообразил, что тут, на корабле, цеплючке взяться совершенно неоткуда. Взяв себя в руки, он потянулся за спину и вместо плоской, ребристой блямбы нащупал на позвоночнике что-то пушистое. Это был самец летяги. Зверушка доверчиво смотрела на Стаса из кулака своими подведенными глазками. Ну, замечательно! Теперь Полина своих летяг еще и упускать принялась. Надо ей будет с утра выговор объявить... Стас сходил в летяжью каюту, при свете еле горящего ночника, чертыхаясь, отмотал проволоку и, не глядя, кинул беглеца в клетку. Пока он приматывал проволоку на место — надо попросить Михалыча задвижку сюда приделать, что ли... — в клетке поднялся жуткий писк. Заглянув внутрь, Стас сперва увидел только размытые серые пятна, мечущиеся по клетке. Так, наверно, могли бы выглядеть делокализованные в пространстве электроны. После нескольких минут безуспешных попыток разглядеть, что творится внутри, Стас плюнул и включил свет на полную. Летяги от неожиданности притихли. Стас заглянул в клетку. Их было трое. Трое явно взрослых летяг, два самца и одна самочка. Оба самца выглядели так, будто их только что выстирали в стиральной машинке. Самочка чинно сидела в уголке, изо всех сил делая вид, будто она тут ни при чем. Проникшая в каюту вслед за Стасом Котька вспрыгнула на койку и чинно уселась, обвив лапки хвостиком. Кошка явно была уверена, что проигравший достанется ей. Стас взял под мышку Котьку, вышел, прикрыл за собой дверь и вернулся в пультогостиную. — Дэн, — спросил он, — и давно эти... животные тут летают? Он был абсолютно уверен, что киборг все это время был в курсе и ничего никому не говорил только потому, что никому не приходило в голову его спросить. — Тут — недавно, — педантично ответил Дэн. — Они в основном у Михалыча живут, в машинном отсеке. Видимо, пробрались через стенку из Полининой каюты. Ну, бывшей Полининой. — А что ж Михалыч-то молчит?! — вознегодовал Станислав. На киборга негодовать было все равно бесполезно. — А что Михалыч? — пожал плечами Дэн. — Провода они не грызут, замыканий не устраивают, работать не мешают. А всего, что ему работать не мешает, Михалыч не замечает, как правило. — И много их там? — спросил Стас. — На данный момент — семь взрослых особей, — сказал Дэн. — Один погиб при невыясненных обстоятельствах, еще двоих Котька сцапала. Но они от нее ловко уворачиваются. — А невзрослых? — осторожно уточнил капитан. — Невзрослых — восемь штук в трех выводках. Один выводок остался от погибшей самки, их две другие выращивают. Фабрика по воспроизводству летяг заработала на полную мощность... Вскоре существование «дикой» колонии летяг сделалось заметно всем. В смысле, этого сложно стало не замечать. Одной из излюбленных тем бесед за завтраком стало то, сдох ли кто-то из летяг в вентиляции, или это летяжье дерьмо так воняет. — А что же они жрут-то? — спросил как-то раз Тед, сидя в Полининой каюте за очередной партией в подкидного. Прообщавшись столько времени с Полиной, поневоле обзаведешься хоть какими-то зачатками экологического мышления. — Тараканов, — ответил Дэн. — Да нет у нас никаких тараканов, — возразил Тед. — Я их ни разу не видел. — Это потому, что они невидимые, — невозмутимо пояснил навигатор. — А в голове у тебя невидимых тараканов не водится? — поинтересовался пилот, решив, что над ним издеваются. — Да нет, — заступилась Полина, — они и правда невидимые. Полупрозрачные такие, и вдобавок у них тело покрыто особыми чешуйками, отражающими поверхность, по которой таракан передвигается. — Нормальная стелс-маскировка, короче, — заключил Дэн. — Ее как раз по образцу альфианских тропических тараканов и делают. — А ты про них откуда знаешь? — спросил Тед. — А мне их видно. — А откуда они взялись-то, вообще? С Альфы мы их, что ли, завезли? — Да нет, — вздохнула Полина. — Это я их купила. Вместе с летягами. Как наиболее естественную пищу... — И? — Ну что — «и»? И один раз опрокинула садок. Я их переловила, сколько могла, а сколько-то, видимо, все-таки разбежались. Причем, что самое обидное: те, что у меня в садке остались, все передохли. А эти живут! — Ну, а они-то у нас чем питаются? — Грязной посудой на кухне, — съязвил Дэн. — Потому что кому-то в свое дежурство лень посуду сразу в посудомойку сгружать. Это же объедки в утилизатор вытряхивать... — Брехня, я все сразу в посудомойку поставил! Только сковороду оставил возле мойки, потому что ее отмачивать надо было! — Во-во, — сказал Дэн. — Их туда столько сбежалось — хоть маслом полей, посоли и снова на плиту. А что, они жареные вкусные, наверно! — Ой, фу-у! — Чего «фу-у», я серьезно! Они такие, вроде креветок. Сытности никакой, зато вкусные, даже сырые. Да вот! Дэн ловко сцапал со стены что-то невидимое глазу и смачно захрустел. — Дэн, плюнь! Гадость этакую!.. — Плюнь немедленно! Ой, меня щас стошнит! — в один голос заорали друзья. Дэн послушно плюнул. — Да не ко мне же на пол! — горестно воскликнула Полина. Дэн пожал плечами и пошел за веником. Он, в принципе, мог подобрать таракана с пола и доесть, но этого бы друзья точно не одобрили. — Все, я теперь спокойно спать не смогу, — пожаловалась Полина. — Мне все будет мерещиться, что по мне невидимые тараканы ползают... — А ты вафли в каюте не ешь, — посоветовал Дэн. — Они сюда на крошки сползаются. Если бы это сказал Тед, Полина бы его точно стукнула чем под руку подвернется. А с Дэном же никогда не знаешь, издевается он или всерьез говорит. Вот он и пользуется... Нелегкую задачу по избавлению корабля от летяг взяла на себя Котька. Есть их она почему-то не ела: ловила, душила и складывала в пультогостиной. Обнаружив возле диванчика первое пушистое тельце, Тед хотел его поскорее выкинуть: боялся, что Полина увидит и разревется. Он прекрасно помнил, какую истерику устраивала Лика каждый раз при виде очередной придушенной мышки или птички, даром что деревенская девчонка. Полина, однако, увидела придушенную летягу раньше, чем Тед успел к ней подойти, выкинула сама и ничего не сказала. Поскольку была зоологом и понимала, что кошка есть кошка. Однако после третьей пойманной летяги удача Котьке изменила. Зверушки, даром что безмозглые, научились ловко облетать кошку и держаться ближе к потолку. Котька взамен почти научилась бегать по стенкам, но все равно охотничья удача улыбалась ей не чаще, чем раз в несколько дней. Конечно, было очень увлекательно наблюдать за кошачьими попытками, гадая, поймает ли кошка летучую мышку. Но, надо сказать, порядка в пультогостиной это не добавляло... В целом, плодились летяги все равно быстрее, чем Котька их отлавливала. К «дикой» популяции исправно присоединялись новые отпрыски старшей пары. Загадка исчезновения детенышей из клетки оказалась проста: мелкие протискивались сквозь ячейки сетки, рассчитанной только на взрослых животных. Первым терпение окончательно лопнуло не у Станислава Федотовича, которому то и дело приходилось смахивать с себя прикапитанившихся летяг: зверушкам почему-то особенно нравилось садиться на капитанский мундир, никакие футболки и джинсы, а также халаты и комбинезоны в сравнение не шли. И не у Михалыча, который как-то раз, зазевавшись, едва не сел на классический шпагат, поскользнувшись на очередной дохлой летяге. И не у Теда с Дэном, которым постоянно приходилось отмывать пультогостиную, коридор и машинный отсек от последствий жизнедеятельности очаровательных зверьков. Первым, как ни странно, взорвался добрейший Вениамин Игнатьевич. Во время очередной инвентаризации в медотсеке он внезапно обнаружил, что все его перевязочные материалы исчезли. Открыв соседний шкаф с лекарствами, он тут же выяснил, что бинты, салфетки и прочая вата пошли на сооружение огромного гнезда. Судя по количеству летяг, которые хлынули наружу, когда Вениамин тряханул гнездо, это был летяжий аналог человеческой многоэтажки. Причем, поскольку канализацией свою «многоэтажку» летяги оборудовать не позаботились, пахло в шкафу соответствующе. А если для Веньки и было что-то святое, так это все, что связано с медициной. И подобного посягательства на стерильность медотсека он терпеть был не намерен. Тед с Полиной и Дэном увидели, как доктор, потрясая ватным гнездом, прошествовал в капитанскую каюту — и пять минут спустя из каюты вышел Станислав Федотович. — Дэн, — сказал капитан, — мы же сейчас в сектор Х281 идем? — Да, Станислав Федотович. — Если мы завернем на Альфу Центавра, это нас сильно задержит? Навигатор пожал плечами, переглянулся с пилотом. — Дней на пять? Тед кивнул. — Прокладывай трассу до Альфы! — распорядился капитан. — И, когда управишься, начинай отлавливать летяг, ладно? — Хорошо, Станислав Федотович. Полина шмыгнула носом, но возражать не решилась. Всем было ясно, что так дальше жить нельзя. Даже самой Полине. Пойманных летяг Дэн сажал в здоровую самодельную клетку, изготовленную Михалычем из микросетки, обладающей свето- и воздухопроницаемостью, но при этом совершенно летягонепроницаемой. Рулон этой сетки обнаружился у запасливого Михалыча в закромах — где он ее раздобыл и, главное, зачем, так и осталось неизвестным. Отловив штук пять, Дэн задолбался и решил пустить в ход мозги. После десяти минут изысканий в энциклопедиях он пошел и еще раз потолковал с Михалычем. Вернувшись в пультогостиную, он посоветовал всем присутствующим одеться потеплее. Сам первым натянул свой свитер с шоаррскими оленями, заварил чаю и сел резаться с Тедом в космобой. Через час на корабле ощутимо похолодало. Еще через пару часов в пультогостиной был настоящий дубняк, по ощущениям — почти мороз, хотя Маша уверяла, что плюс восемь. Дэн давно уже по уши закутался в пледик, сделавшись похож то ли на военнопленного, то ли на бабушку-торговку. Все прочие тоже натянули на себя все, что было. Как раз когда Стас выглянул из медотсека, где они с Венькой грелись чаем с коньячком, чтобы начать выяснять, в чем, собственно, дело, киборг встал и уверенно пошел куда-то в машинный отсек. Из отсека он вернулся с пушистым клубком величиной с хороший мяч. Все оставшиеся на воле летяги сбились в плотный ком в самом теплом месте, которое знали, и впали в анабиоз, согревая друг друга. Дэн сгрузил ком в клетку, отряхнул руки, крикнул Михалычу, что отопление можно включать обратно, и пошел докладывать капитану, что задание выполнено. Четыре дня спустя Тед посадил свой флайер на туристической стоянке национального парка Саатии на родной планете альфиан. Пилот с киборгом вытащили из багажника микросетчатую клетку, где бодро кишели дикие летяги (общим числом двадцать три штуки, хотя тут всем пришлось поверить на слово Дэну: кроме него, их никто пересчитать не мог, даже Полина, хотя как раз ее этому учили). С заднего сиденья выбралась грустная Полина с переноской, где тусовались три ручных: двое самцов, разобравшись, кто из них тут самый самец, помирились и с тех пор благополучно сосуществовали в компании единственной самки. И вся компания медленно — потому что с клеткой быстро идти не получалось — потащилась по ближайшей пешеходной дорожке, ведущей вглубь леса. Полина опасалась, что получить разрешение на выпуск летяг будет сложно. Оказалось — ничего подобного. Представитель альфианской экологической полиции, с которым они связались, выслушал ее, пожал плечами (по словам Лики, альфианский аналог сочувственного цоканья языком), поблагодарил за добросовестность (видимо, за то, что они не стали попросту спускать зверьков в утилизатор), пообещал прислать с курьером специальную вакцину и сообщил, что через два дня после вакцинации летяг можно будет уже спокойно выпускать на волю. Он заверил, что адаптироваться к жизни на свободе зверькам труда не составит — тем более что они и так содержались практически на вольном выпасе. Трое «мозгоедов» взобрались на холмик, на вершине которого была большая прогалина. Здесь действительно непрерывно дул ровный, теплый ветер. Тед отстегнул защелки, они с Дэном слегка наклонили клетку, одна стенка откинулась целиком, и летяги бодро хлынули наружу, так, будто только этого и ждали. Подхваченные ветром, они взмывали в воздух и летели к деревьям на краю поляны. Полина, спохватившись, открыла переноску. Ручные зверьки выбежали наружу, вскарабкались по рукам и плечам Полины ей на голову, принюхались, ловя носиками теплый ветер родной планеты, — и устремились следом за остальными. Полина провожала их взглядом, пока последняя летяга не растаяла в тени деревьев, колышущихся под нестихающим ветром. Потом вздохнула, заперла опустевшую переноску и зашагала вслед за друзьями. Тед с Дэном уже шли обратно к флайеру. — Ребя-ат! — зачарованно произнесла Полина, догоняя друзей. — А смотрите, что я нашла! В руках у Полины было нечто круглое, темное, чешуйчатое и скользкое на вид. — Вы знаете, ведь это же... — Не знаю и знать не хочу! — поспешно перебил Тед. — Положь где взяла! — Но ведь это же... — Мы еще от тех питомцев корабль не отмыли, — сдержанно напомнил Дэн. Всю обратную дорогу мозгоеды бурно обсуждали, что теперь делать с тараканами. Тед с Полиной дружно настаивали на том, что надо сказать капитану, чтобы тот вызвал дезинсекторов. Логично же предположить, что альфианские дезинсекторы лучше знают, как бороться с альфианскими тараканами? Дэн теперь жалел, что рассказал друзьям про тараканов. Судя по тому, что, кроме Теда и Полины, про тараканов больше никто не знал, если бы он не проболтался, никто из людей их бы и не заметил. Тараканы держались вежливо, ненавязчиво, жили своей жизнью и в дела экипажа не лезли. А если рассказать про них Станиславу Федотовичу, тот, небось, дезинсекторов вызывать не станет, а опять прикажет экипажу решить проблему своими силами. А связываться с инсектицидом Дэну по-прежнему не улыбалось.