***
You came to see the mobscene I know it isn't your scene It's better than a sex scene and it's So fucking obscene, obscene yeah. You want commitment? Put on your best suit, Get your arms around me Now we're going down down down Вы пришли посмотреть на непристойность. Я знаю, это не для вас. Это круче секса, и Это чертовски пошло, пошло, да Хочешь обязательств? Надень свой лучший костюм, Обвей свои руки вокруг меня, Мы идем в отрыв, идем в отрыв, в отрыв. Marilyn Manson — Mobscene.
Хеллоунская вечеринка в самом разгаре, а Ронда уже успела заскучать. Она оглядывается по сторонам в поисках чего-то интересного, рассеяно теребя трубочку в стакане с третьим по счету дайкири. Ронда Веллингтон Ллойд из той породы людей, которую могут взбодрить лишь интриги и кровопролитья, но так как последнее в дефиците, она довольствуется первым — зрелищами без хлеба. Ронда очень быстро находит то, от чего ее алые губы растягиваются в улыбочке. Арнольд Шотмэн в костюме Капитана Америки уже добрых полчаса не выпускает из рук Лайлу Сойер, прикинутую в наряд Белоснежки, правда, юбка у нее раз в пять короче положенного. О и, конечно, рядом рыскает Патаки. Ронда усмехается еще шире, осушив стакан с коктейлем. Чудеснейший любовный треугольник, два угла которого пребывают в полном неведении относительно своего положения. Но от того же интересней. На Патаки обтягивающий серебристый костюм, гладкий спереди и покрытый мехом сзади. На ее голове со всклоченными волосами красуется пара ушей, несуразно огромных, точно Хельга волчонок, а не Страшный Серый Волк. Она смотрит на эту рыженькую дурочку с такой лютой ненавистью, что Ронда удивляется, как та еще не упала замертво с двумя дырами в затылке от взгляда ее прозрачных хищных глаз. Также Ронда не понимает, почему ее это… заводит? Патаки харизматична, с этим не поспоришь, и симпатична, по-своему. Серебристый латекс облегает ее жилистую фигурку, не видно ни следа от швов белья. Ронда задумывается над тем, не задумала ли Хельга шалость, натянув костюм прямо на голое тело. Ронда прикусывает губу и устремляется к столу с выпивкой. Багровый плащ Красной Шапочки развевается от быстрого шага. — Прохлаждаешься, Патаки? — четко и громко выговаривает она, беря в руки бокал красного. Хельга переводит на нее горящие глаза. — Твое какое дело, Ллойд? — выплевывает она и тоже тянется за вином. Ронда качает головой с лукавой ухмылкой. — Негоже так говорить с хозяйкой вечера. Где твои манеры? Хельга ничего не отвечает, ее внимание целиком поглотила пара страстно целующихся подростков, выбившаяся из толпы танцующих и направляющаяся к укромному уголку. — Все это напрасно, Патаки, — говорит Ронда, принимая расслабленную позу. — Сдался тебе этот Шотмэн? В море полно рыбы. Она хихикает, но Хельге не до смеха. Теперь она смотрит на нее так, точно хочет убить. Понимая, что поздно отступать, Ронда делает шаг вперед и неожиданно приобнимает ее правой рукой за плечи. Еще более неожиданным становится то, что Хельга не сбрасывает ее руку, а лишь смотрит с каким-то нетерпением. — Давай выпьем за нас, — предлагает Ронда, но тут же исправляется, — за тебя и за море, полное рыбы, Страшный Серый Волк. Не чокаясь, они опустошают бокалы, и Ронда, зажмуривая глаза, решается на отчаянное. Резко развернув лицо Патаки к себе, она целует ее в губы, тонкие, едва выделяющиеся на бледном лице. Ронда готова отскочить и бежать, хоть это и вовсе ни в ее стиле, но проходит пять секунд, а Патаки все еще не предпринимает попыток ее убить, хоть и не раскрывает губ и не подается навстречу. Ронда разрывает легкомысленный односторонний поцелуй и отступает. Хельга косится на нее, приподняв уголок рта, отмеченного отпечатком ее помады. — Не думала, что Красной Шапочке по вкусу Страшный Серый Волк, — сдержанно проговаривает она Ронде на ухо. А после игриво прикусывает мочку зубами и чуть тянет ее вниз. Они несутся по второму этажу, сгорая от нетерпения. — Тут где-то должна быть комната горничной, — тихо говорит Ронда, хотя никто не может их услышать. Все веселье сконцентрировано внизу. Хельга резко тормозит, открывает первую попавшуюся дверь и втаскивает ее за собой. Комната оказывается узким чуланом, наполовину забитым старыми газетами, похоже, Ронда и не знала о его существовании. Между дверью и косяком остается небольшой зазор, и этого света хватает, чтобы хорошенько рассмотреть выражение лица Хельги, которую она прижимает к стенке спиной. Однако одно ловкое движение, и они меняются местами, а запястья Ронды оказываются крепко сжатыми над ее головой. Хельга быстро целует ее в губы, а затем прокладывает влажную дорожку до ее шеи, достигая которой, она тут наносит небольшой укус, от чего Ронда вздрагивает и подается ей навстречу. Патаки проводит языком вдоль жилки на шее, точно получше прицеливаясь для того, чтобы перекусить ей горло. А Ронда пытается ни на минутку не выпускать из внимания то, что она осталась один на один с хищником. — Бабушка-бабушка, а зачем тебе такие большие зубы, — исступленно шепчет она, когда Хельга, расшнуровав корсаж ее костюма, припадает к каждой из ее грудей. — Чтобы съесть тебя, дитя мое, — подыгрывает Патаки, и одна из ее рук забирается Ронде под юбку. Ронда громко выдыхает, ее собственные ладони оглаживают Хельгину талию, и в эти мгновения серебристый латекс особенно пошло скрипит. Ронда ерзает, пытаясь насадиться на ее тонкие пальцы как можно глубже, едва сдерживая возгласы, трется обнаженной грудью о холодный костюм Серого Волка, ее колени мелко дрожат, юбка, которая едва ли длинней юбки Лайлы-Белоснежки, высоко задрана. Патаки определенно знает, что делает. Как же она допускает, что пропадают такие таланты, пока она бегает за Шотмэном и его пассией. Впрочем, размышлять о чем-то постороннем очень нелегко. — Жаль, что я не могу трахнуть тебя по-настоящему. Может быть, тогда бы ты разучилась провоцировать людей, — рычит Хельга где-то около ее уха. Ронда не в силах возражать, потому что Патаки резко вытаскивает из нее пальцы и грубо трет ими набухший клитор. Ее словно пронзает током, Ронда больше не может сдерживать стонов. Хельга так близко прижимается к ней, что трудно дышать. Она как будто бы держит все под контролем, а вот Ронда уже точно не держит себя в руках. До боли сжав грудь руками, она кончает, сотрясается всем телом, глядя из-под полуприкрытых век на хитрую ухмылку Патаки. Хельга отходит от нее, и Ронда, съезжая вниз по стенке, все еще тяжело дыша, садится на край своего красного плаща. С минуту-другую Хельгу совсем не слышно, и Ронда смекает, что она вышла из чулана, но та успевает вернуться быстрей, чем появляются причины для волнений. Хельга держит в руках откупоренную бутылку красного вина, которое они пили в гостиной, и всего один бокал. Ронда неловко поднимается, одергивая юбку. Хельга поворачивается к ней спиной и, глядя на нее через плечо, говорит. — Там есть потайная молния. Ронда делает большой глоток вина, разворачивает Патаки к себе и жадно целует. Ее рука без труда находит язычок застежки.